Состав правления товарищества «Реддавей и Ко »

Первое известие о Сетунском стане — местности, где располагалась деревня Манухино, Оксеново тож, — относится к 1454 году; первым вотчинником был боярин Ларион Сумин. После 1627 года владение записано за Воином и Петром Тимофеевичами Пушкиными. Затем (1638) Никита, сын Воина Пушкина, получил деревеньку в наследство по праву старшинства. Почти тридцать лет он владел этой землей, а с его смертью вотчина перешла племянникам — Петру Петровичу и Федору Петровичу Пушкиным.

Из последующих владельцев наиболее знаменит боярин Артамон Матвеев. При нем не позднее 1680 года была построена каменная церковь Спаса Нерукотворного Образа, и деревня стала селом Спасским-Манухиным. С тех пор церковный причт кормился ругой, то есть натуральными пожертвованиями вотчинников села и прихожан (окончательное оформление земельных прав служителей Церкви произошло только в XIX веке).

Непросто складывались отношения боярина с соседями. Летом 1673 года разгорелся земельный спор между Артамоном Матвеевым, недавно получившим во владение деревню Манухино, и князем Иваном Троекуровым — владельцем села Хорошёво. Спорили о жеребьé¹. Предметом являлась пустошь Гавриловская — награда за несение
государевой службы. Соперники подали челобитные царю Алексею Михайловичу. Государь повелел проверить земельное размежевание. С этой целью в Сетунский стан отправились по­дьячий Александр Тихомиров и писарь Сергей Аксенов. Для осмотра межи и установки межевых знаков были призваны в свидетели «окольние люди Алексеевского девичья монастыря и деревни Марфино крестьяне Тимошка Фомин, Ивашка Иванов. Думного дворянина Федора Ивановича Левонтьева крестьяне села Лукина: Сенка Иевлев, Савка Онофреев. Пресвятые Богородицы домовые патриаршей вотчины села Троецкого староста Андреев Авечка, Андреев Гришка Архипов, Алексей Матвеев, Ивашка Федоров». В итоге спор решился в пользу боярина Матвеева: Гавриловскую пустошь отделили от села Хорошёва и присоединили к деревне Манухино. И еще государь распорядился: если вотчинники снова поссорятся, определенное им размежевание отвергнут, а знаки «перепортят», для зачинщика назначить штраф в тысячу рублей. Границы участков обозначались, во‑первых, с помощью искусственных знаков («столб дубовой и грани у столба», «у столба яма, а в ней камень обломок», «камен обломок», «дубовой столб с гранею»), во‑
вторых, с помощью естественных ориентиров на местности («от Можайской дороги направо враг (овраг. — Авт.)», «прямо врагом (перед оврагом, напротив оврага. — Авт.)», «у реки Сетуни на праве»).

Во время опалы Артамона Матвеева земли состояли в ведении Дворцового приказа, а после смерти боярина (1683) их утвердили вотчиной за его сыном Андреем Артамоновичем. На протяжении 1728–1735 годов ими владел сын последнего Федор Андреевич Матвеев.

В 1735 году поместье было продано графу Павлу Ивановичу Ягужинскому — одному из сподвижников Петра I, чтобы на вырученные деньги уплатить долги, оставленные А. А. Матвеевым. В апреле 1736 года граф умер, а село Спасское досталось его жене Анне Гавриловне Ягужинской. Летом 1743‑го она оказалась замешана в заговоре («лопухинское дело») против императрицы Елизаветы Петровны и была приговорена к смертной казни. Но царица смягчила приговор, заменив казнь ссылкой в Сибирь, а земли заговорщицы распорядилась передать в ведение Императорского двора. Они состояли под государственным управлением до 1753 года, когда сын Анны Гавриловны Сергей Павлович, в возрасте 12 лет разлученный с матерью и отправленный учиться в Европу, возвратился на родину и вернул себе все политические и имущественные права, в том числе получил село Спасское-Манухино. О размерах его землевладения можно судить по следующей записи: «В селе Спасское-Манухино находится всего 4 двора. Мужского и женского населения в них по 8 человек. В деревне Сетуни дворов 17. Мужского населения в них 69 человек, а женского населения 64 человека. Всей земли под селения 23 десятины. Земли пашенной 299 десятин и 2314 сажен. Земли сенокосной 73 десятины и 2200 сажен. Лесов 60 десятин и 100 сажен. Неудобных мест 24 десятины и 2000 сажен».

В 1770‑х годах С. П. Ягужинский продал имение секунд‑майору Александру Григорьевичу Гурьеву. Унаследовал Манухино его сын Дмитрий Александрович Гурьев (кстати, крестник Ягужинского), известный как третий министр финансов России, а еще больше как любитель кулинарии и автор рецепта «гурьевской каши». Именно при Гурьевых состоялось выделение из состава поместных земель церковной земли в качестве владения священника и других членов клира — 30 десятин пашни и 3 десятины сенокоса.

Гурьевы хозяйствовали в Спасском-
Манухине недолго и вскоре продали имение. Первым его собственником недворянского происхождения стал 1‑й гильдии купец Григорий Абрамович Кирьяков — московский городской голова (1807–1810), устроитель Коммерческого училища на Остоженке, военного госпиталя при Андреевской богадельне, один из крупных жертвователей на нуж­ды армии и ополчения в 1812 году². Он затеял в Спасском производство шелковых тканей и основал ткацкую фабрику. Кроме того, занялся переустройством Спасской церкви: при нем появился многоярусный иконостас, была расширена трапезная, сооружен придел в честь преподобного Григория Декаполита — небесного покровителя Г. А. Кирьякова. К моменту нашествия наполеоновской армии имение насчитывало 14 дворов — при прохождении французов они сгорели. Восстанавливались и прирастали медленно: клировая ведомость 1822 года показывает в приходе Спасской церкви 16 дворов (100 мужчин и 109 женщин), ведомость 1824‑го — 17 дворов (116 мужчин, 112 женщин).

В это время в штате церкви состоя­ли священник Лаврентий Стефанов 40 лет, пономарь Иван Лаврентьев 18 лет, дьячок Михаил Иванов 22 лет. Из послужного списка Лаврентия Стефанова: «В городе Можайске определен в пономаря к двум церквям — Живоначальной Троицы и Успения Божией Матери Московского уезда села Троице-Лыкова преосвященным митрополитом Платоном 20 апреля 1791 г., а в том же году 21 мая посвящен в стихарь. В городе Можайске 16 мая 1796 г. в церкви Вознесения Господня возведен в дьяконы и переведен 30 апреля 1797 г. епископом Серапионом Дмитровским в церковь Покрова Богородицы». Специального духовного образования иерей Лаврентий не получил, в штат церкви Спасского-Манухина был назначен 2 июня 1800 года. Местный благочинный в характеристике отмечал, что его поведение «хорошее, а проповеди худые». Семейство священника — жена Дарья Петровна, сыновья Иван, Стефан и Василий, дочери Ольга и Евлампия. Старший сын Иван с 1808 года служил в селе Спасском-Манухине пономарем. Судьба дьячка Михаила Иванова неизвестна, в документах его имя больше не упоминается — скорее всего, он погиб в 1812 году.

В период наполеоновского нашествия были утрачены ставленные грамоты священника Лаврентия Стефанова и пономаря Ивана Стефанова. Поэтому они направили прошение епископу Дмитровскому Августину с просьбой выдать новые документы. Дело шло неспешно; выдача документов состоялась только 25 января 1814 года.

Годом ранее, 30 января, преосвященным Августином в церковь Спасского-Манухина переведен диакон Димитрий Степанов (прослужил здесь до 1822 года).

16 декабря 1816 года священник Лаврентий Стефанов «удостоен получить крест на Владимирской ленте для ношения на персях»³. Его сыновей по окончании войны с Наполеоном определили обучаться в Московской духовной семинарии.

После Бородинского сражения французские войска продвигались от Можайска к Москве по Старой Смоленской дороге. 2 сентября в 10 часов утра Наполеон остановился в одной из барских подмосковных, находившейся в 12 верстах от Москвы, справа от тракта. Здесь его встретил Мюрат, почти час они беседовали на церковном дворе, затем король Неаполитанский отправился вперед, а император со всеми предосторожностями последовал за ним. Об этих событиях, о том, что Наполеон «расхаживал с [Мюратом] сам‑друг более часа, рассуждал <…> о распоряжениях по взятию Москвы», написал И. Е. Забелин в книге по истории Сетунского стана (см. перечень источников в конце). Сведения Иван Егорович, скорее всего, почерпнул из мемуаров чиновника департамента государственных имуществ министерства финансов Федора Ивановича Корбелецкого, захваченного в плен близ Вереи 30 августа. Французы, не разобравшись, что на нем не военный, а чиновничий мундир, сочли пленника важным лицом и держали «под крепчайшим караулом», надеясь на обмен или иные выгоды, до 23 сентября. Однако в мемуарах очевидца не указано, в каком именно селе происходили описываемые им события 2-го числа. По мнению Забелина, этой подмосковной могло быть Сколково, Троекурово или Спасское-Манухино. Если сопоставить текст Корбелецкого с современными топографическими ориентирами, наиболее убедительной выглядит версия о встрече Наполеона и Мюрата в Спасском-Манухине. И кто знает, может быть, утром 2 сентября 1812 года они «расхаживали сам‑друг» именно по двору здешней Спасской церкви?