Вид из Дорогомилова. 1884 год. Фотография Н.А. Найденова

Преемник Ивана Даниловича на княжеском престоле, Семен Иванович, шел по стопам отца — оберегал «тишину великую», старался не ссориться с Ордой, сполна платил дань ей, ладил с Церковью, украшал свой стольный град и неуклонно прибирал к рукам власть над русскими землями. Он ощущал и вел себя как первый князь на Руси, за что и получил прозвище Гордый. В его правление под 1347 годом летопись впервые отметила большое наводнение на Москве‑реке. А весной 1353 года русские земли посетила «черная смерть». Пандемия легочной чумы, зародившись где‑то в глубине Китая, захватила Индию, Ближний Восток, Северную Африку. Преодолев на купеческих судах Средиземное море, болезнь вступила на европейский берег, из Италии распространилась по странам континента и, наконец, через Псков пришла на Русь. В Москву ее, вероятно, привезли торговцы по Москве‑реке. Тогда погибло до четверти населения города. Умерли митрополит Феогност, два сына великого князя и, наконец, сам Симеон Гордый.

Но свеча Москвы не угасла. Новый князь Иван Иванович, прозванный за благообразие, а может быть, за мягкий и незлобивый характер Красным, продолжил дела отца и брата. Активным помощником ему стал митрополит Алексий — москвич по рождению и горячий поборник государственного и духовного единства Руси под московской дланью. Пастырским словом, когда тихим, когда грозным, он смирял гордыню князей, побуждая их покориться Москве, тушил распри бояр в окружении самого Ивана Красного. Немолодому митрополиту приходилось отправляться в дальние и опасные путешествия в Царьград-Константинополь и в Орду, где он пользовался немалым влиянием. И перед вселенским патриархом, и перед ордынским «царем» он отстаивал интересы великокняжеской Москвы и, как свято верил, всей Руси. Традиционно путь в эти отдаленные края начинался на посадской москворецкой пристани (в нынешнем Зарядье). По воде до Коломны добирались обычно за 4–5 суток. Еще столько же занимал путь до Переяславля Рязанского (современной Рязани). Отсюда начинался 4‑суточный волок судов на колесах до города Дубок в верховьях Дона. Плавание по Дону до Азова продолжалось порядка 30 дней. Не менее месяца могло продлиться и путешествие на морских судах по Азовскому и Черному морям до Константинополя. Однажды, возвращаясь из поездки к патриарху, Алексий едва не погиб во время шторма. В память чудесного спасения он около 1358 года основал на москворецком притоке Яузе монастырь во имя Спаса Нерукотворного Образа, получивший позже название Спас-Андроников в честь первого игумена и строителя обители — преподобного Андроника Московского.

Путь в Орду в ханскую ставку также традиционно начинался на Москве‑реке, продолжался по Оке до Нижнего Новгорода. Иногда шли по Клязьме. Далее следовали уже Волгой. Здесь путешественников подстерегали ватаги новгородских речных пиратов‑ушкуйников, совершавших налеты на купеческие караваны, грабивших прибрежные города и селения. Поживиться за счет проплывавших не прочь были и татарские мурзы. Но на Москве‑реке подобные угрозы уже отсутствовали — безопасность судоходства здесь обеспечивала власть великого князя.

Под сенью «тишины великой», не испытывая опустошительных нашествий, не зная раздоров в княжеском доме и боярской крамолы, торгуя со всем светом, Московское княжество укреплялось, богатело, распространяло свои пределы и влияние на русские земли. На этот остров стабильности под защиту твердой власти стремились люди разных званий и состояний. Несмотря на стихийные бедствия и эпидемии, численность населения края продолжала расти. Осваивались и берега Москвы‑реки. В духовной грамоте (завещании) Ивана Калиты 1336 года упоминаются села, хорошо знакомые современному москвичу — Нагатинское (Нагатино), Коломенское, Капотеньское (Капотня). Они располагались на главной транспортной «магистрали» княжества Москва — Коломна. Выше по течению от Кремля в районе нынешней Остоженки находилось село Семцыньское (Семчинское), теперь давно исчезнувшее и не оставившее следа в московской топонимике. Но в сегодняшней столице есть большой район, омываемый москворецкими водами, — Дорогомилово. По версии ряда историков, знатный новгородец Иван Дорогомилович, соратник Александра Невского, выехал со слугами и дружиной на службу к Даниилу Александровичу и получил во владение землю на высоком левом берегу Москвы‑реки, где теперь проходят Ростовская набережная и улица Плющиха. После основания на рубеже XVI–XVII веков на противоположном берегу ямской слободы название Дорогомилово перешло на эту часть города. Сейчас здесь Кутузовский проспект и Большая Дорогомиловская улица.

Земли на левобережье Москвы‑реки, там, где сейчас Пречистенская набережная, на рубеже XIII–XIV веков получил выехавший из Киева на службу к московскому князю боярин Нестер. Здесь он основал село, назвав его в память о родине Киевец. Оно исчезло еще в давние времена. Сын киевлянина Родион Нестерович был пожалован за ратные заслуги землями по реке Всходне около впадения ее в Москву‑реку. Его наследник, Иван Родионович, по прозвищу Квашня, от которого пошла известная в истории фамилия Квашниных, упокоился в родовом Спасском монастыре, что на Всходне. Ныне здесь село Спас на Москве‑реке у самой Московской кольцевой автодороги. От сына Ивана Квашни, носившего неблагозвучное прозвище Туша, началась фамилия дворян Тушиных. Их владение — деревня Тушино у Москвы‑реки — впоследствии стало подмосковным городом, а с 1960 года — районом столицы.

Служить московским князьям приезжали и татарские мурзы, особенно после того как в середине ХIV века в Золотой Орде началась «великая замятня» — междоусобица, предвещавшая распад некогда могучего государства. Еще сравнительно недавно, на исходе XX столетия, на правом берегу Москвы‑реки стояли домики деревни Татарово. Из духовной грамоты 1417 года великого князя Василия I известно, что ранее селение «было за татаром» — вероятно, одним из тех, кто перешел на московскую службу и получил за это землю. О старинной деревне сейчас напоминает название Татаровской поймы, в которой расположены гребной канал и спорткомплекс Крылатское. Из Золотой Орды к Дмитрию Донскому прибыл в ХIV веке и предок рода Карамышевых. Их владение располагалось близ Татарова на другом берегу Москвы‑реки. Старинную деревню Карамышево снесли при строительстве в 1930‑х годах гидроузла, получившего, однако, от нее свое название. На современной карте столицы значатся Карамышевские плотина, набережная, спрямительный москворецкий канал. Район Сабурова на юго‑востоке Москвы возник в конце XX века на месте села, тоже принадлежавшего некогда выходцу из Орды, принявшему православие и влившемуся в состав московской знати.

Москва‑княжество XIV столетия мужало, полнилось жизненной энергией, ощущало жажду действия. Но еще сильнее, еще неодолимее была жажда духовная, стремление обрести высший смысл, высшую цель земного бытия. Все насущнее становился пример подвижников благочестия, утверждавших: глубокая вера способна творить чудеса, побеждать страх, рознь и саму смерть. По словам В. О. Ключевского, «таких людей была капля в море православного населения. Но ведь и в тесто не много нужно вещества, вызывающего в нем живительное брожение. <...> Украдкой западая в массы, это влияние вызывало брожение и незаметно изменяло направление умов, перестраивая весь нравственный строй души русского человека XIV века». Как писал в начале XX века философ князь Е. Н. Трубецкой, «по земле прошли великие святые, и их подвиг, возродивший мощь народную, все освятил и все возвеличил на Руси: и русские храмы, и русский народный тип, и даже русский народный быт».

Духовно преображался и русский пейзаж. На москворецких берегах поднимались церкви и монастыри. Около 1360 года на взгорье над заливными лугами, где позднее проляжет улица Остоженка, митрополит Алексий основал старейший в Москве женский монастырь во имя своего небесного покровителя Алексия, человека Божия. Впоследствии Стародевичью обитель перевели ближе к Кремлю — в Чертолье, а затем на окраину города в Красное село. На первоначальном же ее месте близ Москвы‑реки в 1580‑х годах возник Зачатьевский женский монастырь (недавно перед его Святыми вратами установили памятник всея России чудотворцу митрополиту Московскому Алексию). В 1365 году святитель Алексий заложил в Кремле обитель во имя праздника Чуда Архистратига Михаила в Хонех. В 1370‑м ученик Сергия Радонежского Феодор основал на Москве‑реке ниже города за Крутицами в Симонове монастырь в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Возведенный в камне позднее, в начале XVI века, его храм сохранился до наших дней. Здесь захоронены герои Куликовской битвы монахи‑воители Пересвет и Ослябя. Невдалеке возвышаются чудом уцелевшие постройки Симонова Успенского монастыря, заложенного Феодором в 1379 году и подвергшегося разрушениям после революции. Монастыри и храмы возникали на москворецких берегах от верховьев до устья — в Можайске, Звенигороде, Коломне, в селениях и на погостах... Постепенно в народном сознании укоренялось представление о Москве‑реке как о реке русской святости. Оно жило и столетия спустя. Его отобразил А. С. Пушкин в стихотворении 1822 года:

На тихих берегах Москвы

Церквей, венчанные крестами,

Сияют ветхие главы

Над монастырскими стенами.

Кругом простерлись по холмам

Вовек не рубленные рощи,

Издавна почивают там

Угодника святые мощи.

Год 1365‑й московский летописец отметил сообщением о великом Всехсвятском пожаре: «Погоре весь град Москва, и Посад, и Кремль, и Загородие и Заречье». Так впервые в письменных источниках появляется название Заречье, которое с течением времени трансформировалось во всем известное Замоскворечье. Эта местность заселялась позже и медленнее других районов вокруг Кремля. Заречье долго не имело ни естественных, ни рукотворных укреплений. Но главное, Москва‑река изолировала его от ядра города. Летом в межень мелевшая так, что в некоторых местах ребятишки могли играть посреди нее лишь по колено в воде, она превращалась в бурный поток во время весеннего половодья. Каждые 15–20 лет случались катастрофические наводнения, бывали они и дождливой осенью. В летописях упоминается «паводь великая» 1496 года. Особенно сильными оказались водные бедствия 1518, 1566, 1607 годов. В 1655 году паводок обрушил часть кремлевской стены, разрушил много домов. Своенравная река не раз пробивала себе новое русло. Давнюю память о таком прорыве донесло до наших дней название местности Перерва на юго‑востоке столицы. Во время паводков регулярно затоплялась замоскворецкая старица — древнее русло, по которому впоследствии проложили Водоотводный канал. Природная, ничем не обузданная Москва‑река формировала прибрежный ландшафт. О нем красноречиво свидетельствуют исторические названия: Болото (Болотная площадь), Озерки (Озерковская набережная), Георгиевская церковь в Ендове (ендова — в смысле лужа), Балчуг (от татарского «балчек» — грязь, топь). От слова «лужа» произошел и топоним «Лужники» (местность, располагавшаяся на заливных лугах).

В письменных источниках за первые 500 лет существования Москвы не упоминаются постоянные каменные мосты на главной реке города — только «живые», то есть наплавные. Они состояли из бревен или брусьев, связанных веревками из липовой коры. Когда к такому мосту подходило судно, плоты разводили в стороны. Под колесами телег, копытами лошадей и ногами пешеходов настил колебался — «жил». Однако подобные переправы не обеспечивали надежную всесезонную связь между берегами. Так, в 1687 году сильнейшее наводнение смыло сразу четыре «живых» моста...