Э. Блотницкий. Первое заседание Главной Русской Рады

Толпа украинцев, размахивающая сине‑желтыми флагами, скандирующая русофобские лозунги, вооруженная палками, камнями и пистолетами, движется в сторону российского консульства во Львове с явным намерением его разгромить… Нет, перед нами ситуация не лета 2014 года, а… ноября 1912‑го. Как же так вышло и что этому предшествовало?

Забытый русский край

В 1990‑х годах среди украинских историков ходила следующая шутка: требовалось назвать город, являвшийся столицей Русского воеводства, в центре которого существовал русский квартал с Русской улицей и стоящей на ней русской церковью. Правильный ответ гласил: Львов. Это многих повергало в недоумение. Ведь в «незалежной» тогда говорили: «Киев — столица Украины, а Львов — столица украинцев». И какие там могли быть русские?..

Действительно, в 1349 году Львов и все окрестные земли, именовавшие­ся Червонной Русью, захватил  польский король Казимир III. Начался период долгой польской оккупации западных земель Древнерусского государства. Но, несмотря на то, что у поляков в руках оказалась фактически вся политическая власть в регионе, местное восточнославянское население сохраняло свою русскую самоидентификацию, с чем приходилось считаться полякам, назвавшим административную единицу со столицей во Львове Русским воеводством. В 1772 году при первом разделе Польши значительную часть территории Русского воеводства вместе с частью воеводств Малой Польши аннексировала Австрийская империя. На захваченных землях была создана новая административно‑территориальная единица — Королевство Галиции и Лодомерии — латинизированная отсылка к названию древнерусского Галицко-Волынского княжества, на которое в свое время претендовали венгерские короли. И вот это название снова стали использовать австрийские Габсбурги, считавшие себя также наследниками венгерских монархов. Впоследствии столь вычурный хороним сократится до простого — Галиция (Галичина). Административной столицей являлся город Львов.

При разделе Речи Посполитой Австрия получила, кроме обширной территории, еще и 2 миллиона 600 тысяч новых подданных: половина — поляки, половина — русские. Да, именно так последних воспринимали австрийцы, поначалу не делая различий между русскими Галичины и русскими России. Восточнославянское же население новой провинции использовало в качестве самоназвания термины «русский», «руський», «русин», реже — «руснак». Везде присутствовал корень «рус»: ведь если в приведенных самоназваниях имелись расхождения, пусть и незначительные, то, как фиксировали этнографы, свою малую родину это население Австрии именовало только Русью, даже не Галичиной. Об Украине в то время речь вообще не шла.

Однако результат более чем четырехсотлетнего польского ига давал о себе знать. Никакой культурной и общественной жизни для русских галичан просто не существовало. Русское крестьянство было поголовно закрепощено польской шляхтой. Русские священники — а к 1772 году они все уже являлись греко‑католиками — в социальном отношении ничем не отличались от крепостных крестьян, так же отрабатывая барщину (панщину) и платя оброк. Кроме того, им не дозволялось появляться в публичных местах с женами, дабы не вызывать нареканий со стороны римо‑католических священников, для которых действовал принцип целибата (безбрачия).

Новая власть многое в Галичине устроила по‑новому. Австрийцы уравняли в правах греко- и римо‑католическое духовенство. В униатских учебных заведениях разрешили преподавать на церковнославянском языке, а студентам выплачивать стипендию. Теперь на местных диалектах русского языка можно было даже читать проповеди. Делать все это австрийцев побуждало, конечно, отнюдь не чувство справедливости, а весьма специфическая ситуация, в которой находилась Австрийская империя. Ее титульный этнос — австрийские немцы — составлял лишь около трети населения страны, и с целью удерживать государственный организм от потрясений на национальной почве правительству приходилось постоянно маневрировать и интриговать, сталкивая различные этносы империи друг с другом, чтобы воспрепятствовать созданию ими единого антигабсбургского фронта. Так случилось и в Галичине. На первых порах австрийцы главную угрозу своим государственным интересам видели в поляках, поскольку до третьего раздела (1795) еще существовала независимая Польша, а потом (1808–1815) находившееся под протекторатом Франции Великое герцогство Варшавское. Естественно, симпатии галицких поляков были на стороне Польши, Австрии же требовалось как‑то эти симпатии гасить.

Впрочем, хорошее отношение Вены к своим русским подданным длилось недолго. В 1815 году основная часть Великого Герцогства Варшавского вошла в состав Российской империи. От независимой Польши осталась только маленькая Краковская республика. Зато Австрия получила невероятно разросшуюся границу с Россией. И теперь уже более миллиона подданных, считающих себя русскими, стали вызывать у австрийского правительства определенное беспокойство. Поэтому в 1818 году преподавание в государственных школах края с церковнославянского языка перевели на польский, а в 1822‑м Австрия официально запретила ввоз на свою территорию книг, изданных в России.

Первым из российских общественных деятелей, кто начал устанавливать контакты с русскими галичанами, был историк и журналист профессор Михаил Петрович Погодин (1800–1875). В 1839 году после посещения славянских территорий Австрии он в отчете своему начальнику — министру образования Российской империи С. С. Уварову — сформулировал программу, в которой особую роль отвел русским галичанам. В ней Погодин предрекал распад многонациональной Австрийской империи и требовал от правительства в Петербурге подготовиться к этому, чтобы в нужный момент иметь возможность присоединить к России Восточную Галицию, где преобладало русское население. Однако в период правления Николая I государственная власть в России все еще придерживалась традиций династического легитимизма, и национально мотивированное влияние на государство дружественного монарха представлялось неприемлемым. Поэтому М. П. Погодин и его единомышленники были вынуждены действовать очень осторожно, ограничиваясь лишь частными акциями. Так, например, Михаил Петрович организовал контрабандный канал доставки в Австрию русских книг, где они переписывались от руки, а стихи Державина и Пушкина массово заучивались наизусть. Тем, кому книг не доставалось, начинали читать русских классиков в немецком переводе. Именно тогда сложился так называемый «погодинский кружок», в который входили несколько десятков галицких интеллектуалов, среди них — Денис Зубрицкий (1777–1862), Яков Головацкий (1814–1888), Богдан Дидицкий (1825–1909), Северин Шехович (1829–1872), Антоний Петрушевич (1821–1913), Михаил Малиновский (1812–1894). В политическом смысле они осознавали себя уже частью не просто русского населения Галичины, а большой русской нации, живущей на пространстве от Карпат до Тихого океана и от Кавказа до Белого моря.

А вскоре произошло следующее. В 1840 году известный русский археолог и этнограф Александр Власьевич Терещенко (1806–1865) в журнале «Северная пчела» опубликовал свои путевые очерки о поездке в славянские земли зарубежной Европы, где в том числе упомянул о невероятном интересе к русской культуре и истории в среде галицкой интеллигенции. Через два года перевод этих очерков на немецком языке напечатал этнографический журнал «Das Ausland» («Заграница»). Публикация шокировала правящие круги в Вене, и австрийская администрация впервые задумалась о системном противодействии пророссийскому влиянию в Галичине.

Резня и революция

Сложись подобная ситуация раньше, у австрийцев проблем не возникло бы: действуя по принципу «разделяй и властвуй», они просто натравили бы на русских галичан польских активистов. Но в то время политическая активность поляков Галичины находилась на подъеме, польские эмигрантские центры создавали тайные организации, готовясь к очередному восстанию. Соответствующая информация доходила до Вены, посему сильно давить на русских представлялось пока нецелесообразным. Австрийцы избрали более тонкую тактику. Осенью 1842 года они предложили одному из работавших в Вене галицких журналистов возглавить газету, издаваемую за государственный счет и призванную противостоять пророссийскому влиянию с позиции регионального патриотизма. Промашка состояла в том, что предложение делалось… члену пророссийского кружка Ивану Головацкому (1816–1899), приходившемуся к тому же младшим братом Якову Головацкому — неформальному лидеру галицких русофилов. Сохранилось письмо Ивана к Якову, где он излагает детали вербовки. Сначала австрийские агенты рассказали о своем предыдущем успехе. В Российской империи тогда выходила на польском языке газета «Tygodnik Petersburski» («Петербургский еженедельник»), ратовавшая за примирение поляков и русских после польского мятежа 1830–1831 годов. Газета пользовалась большой популярностью, в том числе и среди поляков Австрийской империи. В противовес ей австрийцы начали издавать газету «Tygodnik Wiedeński» («Венский еженедельник») с проавстрийским содержанием, значительно подорвавшую влияние «Tygodnik Petersburski». Теперь же Ивану Головацкому предлагали возглавить издание газеты на каком‑нибудь галицком диалекте или наречии, максимально продвигая на ее страницах тему отдельности галицких русских от русских в России и склоняя галичан к лояльности по отношению к Австрии. В сущности, это — первый задокументированный факт политической разработки украинского движения австрийскими спецслужбами. Иван Головацкий, понятно, от предложения отказался.

Тем временем в Галичине разворачивались события, связанные с деятельностью польских политических радикалов. После разгрома мятежа 1830–1831 годов в Царстве Польском, входившем в состав Российской империи, многие мятежники осели в Краковской республике — маленьком независимом государстве, включавшем город Краков и небольшую территорию вокруг него. Де‑факто это был протекторат Австрийской империи, державшей в республике свои войска. Однако в 1841 году под давлением Англии и Франции Австрия войска из Краковской республики вывела, что вызвало невероятную активизацию там тайных польских революционных организаций, сразу же начавших готовить восстание на польских землях Австрии и России. В феврале 1846 года отряд польских инсургентов вторгся в пределы Австрии в надежде поднять на бунт польское население Галичины. Австрийские власти объявили их, а также сочувствующих им вне закона. Устно через сельских старост в галицких деревнях озвучивалась информация, что за головы мятежников будут платить вознаграждение, но особо не разъяснялось, кто именно должен считаться мятежником, вследствие чего крестьяне (значительная часть из которых была русскими) восприняли это как призыв к истреблению польской шляхты. В результате развернувшейся резни в Галичине погибло около трех тысяч человек. Большинство из них оказались просто служащими польских поместий; тем не менее австрийские власти исправно платили деньги за каждого убитого.

15 марта 1848 года был оглашен императорский патент, разрешающий свободу печати, формирование национальных гвардий и созыв сословных собраний в провинциях Австрии. Это привело к тому, что во Львове местные польские революционеры создали вооруженную национальную гвардию и польский студенческий батальон. Памятуя о роли, какую сыграли русские жители Галиции в подавлении польских выступлений два года назад, губернатор Галиции граф Франц Стадион (Штадион) (1806–1853) попросил перемышльского епископа Григория Яхимовича (1792–1863) с помощью униатских священников организовать народное представительство русских галичан, впоследствии названное Главной Русской Радой. По образцу львовской Русской Рады предполагалось образовать подобные представительства и в провинциальных городах. Когда депутация галицких русских явилась к губернатору и изложила ему требования относительно своих национальных прав, граф сказал: если они представляют тот же народ, что и русские в России, употребляют тот же язык и то же письмо, на поддержку австрийского правительства им рассчитывать не приходится. Русские галичане впервые получали хоть какую‑то возможность для национального развития, ответить же на слова графа Стадиона утвердительно значило ее окончательно лишиться. И делегаты заявили: нет, они другой народ — не Russen (название русских в Австрийской империи), a Ruthenen (рутены), население России схизматическое (православное), и они, делегаты, себя к нему не причисляют, а письмо рутенов — церковнославянское. Это представляло собой тактическую уловку, о которой позже галицко‑русский публицист Иван Наумович (1826–1891) писал: «Ибо тогда испугались бы нас, что мы связаны историей тысячелетнею, обрядом церковным, языком и литературою с великим русским народом, <…> и не допустили бы нас до свобод конституционных, нас, слабеньких, тогда бы придушили, чтобы и не дышали дыханьем русским». К тому же во Львове в описываемое время орудовали отряды польских боевиков. Поскольку Русская Рада не имела собственных воинских подразделений, противостоять полякам могли только расквартированные во Львове австрийские военные. Поэтому в начале своей деятельности Русская Рада в национальном вопросе занимала неопределенную позицию, хотя в августе 1848 года выступила с написанным на немецком языке обращением: «Немецкие братья! Также и русские являются нашими соплеменниками, та же самая славянская кровь течет в наших жилах, общая судьба в прежние времена, родственный язык, обычаи и тому подобное делают русских братьев для наших сердец ценными и дорогими. Если бы мы хотели это отрицать, то не нашли бы у вас никакой веры; мы бы лгали и не могли бы выступать перед очами Европы как честные и добросовестные люди».

В ноябре 1848 года польские боевики попытались‑таки захватить Львов, но после двухдневных боев капитулировали. Большинство из них покинуло галицкую столицу и отправилось в Венгрию, где антиавстрийское восстание развивалось куда более успешно. Многие польские инсургенты собирались вернуться во Львов в обозе венгерских войск. Чтобы не допустить этого, австрийцы решили военными блокпостами укрепить карпатские перевалы, ведущие из Венгрии в Галичину. Для помощи австрийским войскам из русских галичан сформировали отдельный отряд добровольцев — «батальон рутенских горных стрелков». Именно с деятельностью этого батальона связано появление флага, ныне известного как флаг независимой Украины. Еще весной 1848 года, когда вовсю создавалась польская национальная гвардия, на Славянском съезде в Праге русские и поляки из Галичины договорились, что у вооруженных формирований каждого народа будут кокарды своих национальных цветов. И если у поляков вопрос с символикой не стоял (красно‑белый флаг уже прочно ассоциировался с ними), то у русских в данном отношении царила полная неразбериха. Флаг Королевства Галичина и Лодомерия представлял собой сине‑красный биколор. Но, видимо, подобная цветовая гамма слишком уж сильно походила на российский триколор. Посему, когда в городах Галичины начало формироваться весьма аморфное прогабсбургское народное ополчение под названием «Русская гвардия», губернатор Галичины Франц Стадион на основании того, что подобные подразделения лоялистского ополчения образуются и в провинции Нижняя Австрия (территория вокруг Вены), предложил использовать русским для кокард цвета флага этой провинции — синий и желтый. Нижняя Австрия являлась изначальной территорией династии Габсбургов, откуда они повели свою экспансию в Центральной Европе. В момент жесточайшего политического кризиса Австрийской империи сине‑желтый флаг сделался символом многих прогабсбургских лоялистов. Например, в том же году он был принят в качестве официального флага Далмации, где местные хорваты выступили в поддержку венской монархии. В связи с этим курируемая Стадионом Главная Русская Рада даже выпустила объяснение: мол, синий и желтый — это древние цвета галицко‑волынских князей. Но все понимали истинную подоплеку подобного выбора.

Итак, сине‑желтый флаг стал флагом «батальона рутенских горных стрелков», которым в знак благодарности мать императора Франца Иосифа собственноручно на синей ленте золотыми буквами (по‑немецки) вышьет надпись: «Верность ведет к победе — София эрцгерцогиня Австрийская». Ленту повяжут на батальонный биколор. Уже после 1848 года сине‑желтый флаг, овеянный монаршей милостью, захотят сделать официальным флагом Королевства Галиции. Но воспротивятся поляки, из‑за чего флаг получит титул «народного». В Галичине он вывешивался во время крупных государственных мероприятий, наряду с официальным флагом провинции. Впоследствии (1900) сине‑желтый биколор станет знаменем военизированной террористической униатской организации «Сич», из активистов которой в 1914 году создадут австрийскую дивизию «сечевых стрельцов».

Обретение большой родины

В 1849 году в разгар венгерского мятежа российский император Николай I послал войска на помощь Габсбургам. Впервые восточнославянское население Австрийской империи массово увидело русских из России. В своих воспоминаниях Богдан Дидицкий — один из наиболее известных галицко‑русских публицистов своего времени — так описывал ситуацию: «Под осень того (1849. — А. И.) года явились в Мостах (родное село Дидицкого. — А. И.) проходом на Угры 200 мужей русских драгунов, самых что ни на есть настоящих москалей, даже из самых далеких северных губерний царства. Приехали они сюда на два дня постоя, и наши мостенцы и мостёнки сейчас же запускались с ними в разговоры, и взаимно понимали их очень легко, считая тех за русинов». Вскоре выяснилось, что русский походный священник, если не учитывать разницы в произношении, читал те же богослужебные тексты, что и отец Дидицкого — местный греко‑католический священник (в униатской церкви в XIX веке богослужение проходило по церковнославянски и было фактически тождественно богослужению Русской Православной Церкви, но за столетия раздельного существования в Галичине сложилась своя языковая манера чтения; священник Дидицкий, придя на церковную службу к русским солдатам, сначала подумал, что это некие другие тексты, но, прислушавшись, убедился в их идентичности греко-католическим).

Эти и подобные им встречи дали многим русским галичанам новый взгляд на Россию как на страну родственную по вере, языку, культуре, став стимулом к созданию собственных национальных общественных организаций. В 1849 году возникла идея Народного дома во Львове — с музеем, библиотекой, помещением для различных собраний. Одной из наиболее важных культурных акций того периода явилось образование Галицко‑русской матицы. Культурно‑просветительные общества под названием «Матица» (по‑сербски — пчела‑матка) к 1848 году уже существовали у сербов, чехов, хорватов, лужичан. На заседании Главной Русской Рады советник краевой бухгалтерии Иван Гуркевич предложил основать Матицу по образу других славянских Матиц и представил проект ее устава. Предложение приняли; председатель Рады провозгласил основание Матицы и призвал присутствующих участвовать в сборе средств на издание «общеполезных книжек русских».

Но, едва оправившись от испуга, вызванного революцией, венское правительство вернулось к своей традиционной политике в Галичине — тесному союзу с польской помещичьей верхушкой. В 1849 году губернатором провинции назначается поляк граф Агенор Голуховский.

Старорусины и новорусины

Теперь необходимо сделать небольшую ремарку относительно того, какова была внутренняя ситуация в среде русских галичан в середине XIX века. На тот момент все восточнославянское население Королевства Галиции и Лодомерии представляло собой более или менее идеологически однородное сообщество, сходившееся в нескольких важных политических тезисах. Первый: все восточнославянское население хотело раздела королевства на две провинции — Западную Галичину (польскую) и Восточную Галичину (русскую). Второй: все являлись защитниками греческого, или восточного, церковного обряда — проще говоря, униатской церкви, категорически возражая против ее окончательного окатоличивания. Третий: все выступали за кириллицу и против применения латиницы.

Были и культурные феномены, объединявшие восточных славян Галиции — например, повесть Н. В. Гоголя «Тарас Бульба», в которой русских галичан в первую очередь привлекал антипольский пафос. То есть восточнославянская общественность Галичины консолидировалась против главного политического и этнического раздражителя — поляков. Но уже в тот момент начали возникать вопросы, касающиеся самоидентификации и языка.

Все восточнославянское население как Галичины, так и входивших в Австрийскую империю Буковины и Подкарпатской Руси (территория Закарпатской области современной Украины) идентифицировало себя как русские. Но в слово «русский» каждый вкладывал свое понимание. Основная наиболее образованная часть восточнославянского сообщества Галичины считала себя неотъемлемой частью русского народа, живущего в России. Эта группа станет условно называться старорусинами; впоследствии их начнут именовать русофилами. Прочие находились в некоем идентификационном поиске. Одни видели себя частью малороссийского народа, при этом оставляя открытым вопрос, являются ли малороссы частью большой русской нации или нет. Другие полагали этнической границей «русскости» речку Збруч — официальную границу Австрийской империи. Третьи утверждали, что восточные славяне в Австрийской империи распадаются на несколько наций. Эта эклектическая группа получит условное название новорусинов. В основном из их числа позже выделится группировка так называемых народовцев (народников), и именно из них в итоге сформируются украинофилы.

Еще более жаркие споры возникали по поводу языка. В чем была тяжелейшая проблема восточнославянского населения Галичины? Составляя приблизительно половину населения Королевства Галиции, русские в большинстве своем являлись бывшими крепостными крестьянами, за исключением тонкой прослойки интеллигенции, как правило, вышедшей из среды униатского духовенства. Русское крестьянство практически поголовно было безграмотным и балансирующим на грани крайней нищеты. Путешественники, посещавшие тогда Галичину, в один голос характеризовали местных русских крестьян как самых несчастных славян в Европе, живущих даже хуже, чем славяне в Османской империи. Разумеется, интеллигенция ставила своей целью максимально скорейшее просвещение земляков, полагая, что с помощью образования те смогут добиться значительно больших успехов в ремеслах, торговле, государственной службе и хотя бы отчасти обрести социальный паритет с поляками. Но вот какой язык преподавать безграмотным? Для группы общерусских патриотов вопроса здесь не было: разумеется, русский, используемый в Российской империи, на котором уже есть богатейшая научная и художественная литература, напечатаны миллионы книг, выходят сотни газет и журналов. Тем более что галицкому мужику, как писал упомянутый выше Денис Зубрицкий, нужен лишь один день, чтобы разобраться в русском литературном языке...