Пробный поезд на станции «Завод имени Сталина». 31 декабря 1942 года

«Театральная»

На схеме столичного метрополитена станция «Театральная» обозначена в самом центре. И названием, и обликом она как нельзя лучше соответствует своему местоположению. Станция расположена на глубине 33,9 метра под Театральной площадью. В непосредственной близости находятся театры — Большой, Малый, Молодежный, чуть подальше — Оперетты и Художественный, а также Дом Союзов, музеи, универмаги, гостиницы, рестораны, здания важнейших госучреждений. Это средоточие столичной жизни. Сегодня уже подзабылось, что сравнительно недавно площадь носила имя Я. М. Свердлова. Так же называлась и станция метро. Лишь 5 ноября 1990 года она стала «Театральной».

Открылась же станция «Площадь Свердлова» 11 сентября 1938-го. Автор проекта — классик отечественного зодчества И. А. Фомин — до конца стройки не дожил, завершал дело его ученик и тоже будущий классик Л. М. Поляков. В проектировании участвовали также архитекторы И. Е. и М. Ф. Львовы, инженеры А. Ф. Денищенко и Н. М. Комаров.

Примечательно, что на станции имени Свердлова изначально ничто, кроме названия, не напоминало о Якове Михайловиче (говорят, Сталин недолюбливал его и часто с ним конфликтовал). Лишь много позднее, в 1974 году, бюст Свердлова (скульптор А. П. Шлыков) установили в переходном аванзале — можно сказать, на задворках. А в постсоветскую эпоху и бюст убрали, оставив лишь осиротевший постамент.

В архитектуре станции отражена тема артистического творчества. Трехсводчатое подземное пространство решено как некое театральное фойе — торжественное и в то же время уютное и гостеприимное. Зодчие петербургско-ленинградской школы Фомин и Поляков остались верны традициям русского ампира. Все здесь столь же благородно-возвышенно, сколь и соразмерно, «сочувственно» человеку. Массивные пилоны, облицованные желтоватым прохорово-баландинским мрамором, зрительно облегчены угловыми дорическими каннелированными колоннами с бронзовыми капителями и украшены декоративными вентиляционными решетками и бра над фигурными диванами.

Особое внимание уделено оформлению верхних частей зала, что очень характерно и для Фомина, и для Полякова. Свод центрального нефа декорирован крупными ромбическими кессонами. В их нижнем ряду помещены барельефы из белого, кое-где позолоченного фарфора, изображающие танцоров и музыкантов в костюмах народов СССР. Первоначально эти места предназначались для фарфоровых спортсменов, но данная тема больше подошла станции «Динамо». Барельефы создавались на Ленинградском фарфоровом заводе по моделям замечательного скульптора-керамиста Н. Я. Данько. Остальные кессоны центрального нефа оформлены позолоченными венками из фарфора же. В боковых нефах своды кессонированы просто, без всяких украшений. Пол станции — когда-то шахматной раскладки из плит белого и черного мрамора — сейчас выложен темным слипчицким габбро, светло-серым янцевским гранитом и другими сортами декоративного камня. К сводам нефов подвешены круглые люстры матового стекла.

До войны станция занимала исключительное положение в системе метрополитена, соединяя все три существовавшие тогда линии. Она служила своего рода «проходным двором», всегда заполненным пассажирами. Чтобы облегчить пересадку, в самый разгар войны по проекту архитекторов И. Г. Таранова и Н. А. Быковой был сооружен переход на станцию «Охотный Ряд».

Открытие состоялось 30 декабря 1944 года. Аванзал и наклонный коридор перехода украшены мрамором и лепниной, металлической решеткой с изображениями композиторов М. И. Глинки и П. И. Чайковского, а также барельефами на тему балета. Автор скульптурного убранства — Е. А. Янсон-Манизер. Был здесь и барельефный портрет И. В. Сталина работы В. И. Мухиной. Его демонтировали в период десталинизации метро.

Не менее пышно оформлен переход со станции «Площадь Революции», сооруженный по проекту архитектора Н. Н. Андриканиса и открытый 9 мая 1946 года. Он приводит в центр «Театральной» через мостик над путями. Декоративное убранство перехода навеяно мотивами военного триумфа. На одном из барельефов сохранилась надпись: «Наше дело правое — мы победим». Сталинская подпись под ней опять же стерта в пору борьбы с культом личности.

■ ■ ■

В 1941 год молодое московское метро выступило как мощная современная транспортная система и яркая достопримечательность столицы. Три его линии — Кировская, Горьковская и Арбатско-Покровская — общей протяженностью 23,3 километра с 22 великолепными станциями перевозили в сутки в среднем 1 миллион пассажиров. По этому показателю из всех видов городского общественного транспорта оно занимало второе место (14 % пассажирских перевозок).

Первенствовал по-прежнему старый добрый трамвай (70 %). Но метро в ближайшее время готовилось сделать новый рывок. На конец 1941 года намечался пуск третьей очереди общей протяженностью свыше 13 километров. К июню уже были полностью пройдены тоннели на участке Горьковской линии между станциями «Площадь Свердлова» и «Завод имени Сталина». Трассу Покровского радиуса от «Курской» в Измайлово успели пройти на 70 %. Завершались проектировочные и начинались подготовительные работы по сооружению четвертой очереди — Кольцевой линии.

В условиях международной напряженности, а затем и вспыхнувшей близ границ СССР Второй мировой войны резко возросло оборонное значение метрополитена. Готовясь стать убежищем для населения, защищенным центром управления и военной коммуникацией, он все глубже уходил в московские недра. На строившихся линиях третьей очереди глубина заложения станций и тоннелей достигала 40 метров, а на проектируемых линиях четвертой очереди должна была превосходить 50‑метровую отметку.

21 апреля и 6 июня 1941 года Совнарком принял постановления о приспособлении всех трех очередей метрополитена под газоубежище. Предполагалось, в частности, оборудовать станции и тоннели герметическими затворами и перегородками из металла, усовершенствовать фильтровентиляционные системы, соорудить железобетонные тюфяки над шахтами.

Однако тогда мало что успели сделать. Об этом свидетельствует недавно рассекреченное письмо народного комиссара внутренних дел СССР  Л. П. Берии, секретаря МК ВКП(б) А. С. Щербакова, председателя исполкома Моссовета В. П. Пронина и председателя Госплана СССР М. З. Сабурова в Государственный комитет обороны от 10 марта 1942 года. В нем указывается, что в августе 1941-го Метрострой прекратил все работы по приспособлению метро под газоубежище, и предлагается возобновить их по упрощенному варианту. В целом, по словам начальника службы местной противовоздушной обороны столичной подземки А. Соловьева, «к моменту объявления войны Московский метрополитен им. Кагановича был только бомбоубежищем без защитных устройств».

Боевое крещение состоялось уже на третьи сутки войны. В ночь на 24 июня по всей Москве завыли сирены воздушной тревоги, небо прочертили лучи прожекторов, загремели зенитки. Москвичи устремились к станциям метро. Однако тревога оказалась ложной — за немецкие бомбардировщики приняли группу возвращавшихся с патрулирования советских истребителей. Вопреки ожиданиям, Сталин не сделал по поводу этого недоразумения оргвыводов и постановил считать происшедшее учениями.

В течение следующего месяца воздушная тревога объявлялась еще насколько раз, и в метро спускалось до 500 тысяч человек. Чтобы принять такие массы людей, подземелья спешно снабжались всем необходимым. В тоннелях соорудили настилы общей длиной 36,5 километра, на что одних гвоздей израсходовали 60 тонн. Монтировались металлические сходни, проводилось дополнительное освещение, усиливалась вентиляция. Было изготовлено 4,6 тысячи деревянных топчанов и 3,8 тысячи детских кроваток. В метро оборудовали 25 стационарных и 15 мобильных туалетов, установили фонтанчики для питья.

Под бомбоубежище приспосабливались и недостроенные объекты третьей очереди. В наклонных ходах, еще не имевших эскалаторов, сооружались многопролетные деревянные лестницы. В тоннелях у «Новокузнецкой» сколачивались двухъярусные нары.

Несмотря на серьезную подготовку, начало реальных бомбежек обернулось для метрополитена разрушениями и жертвами. Впрочем, в первый авианалет в ночь на 22 июля никто не пострадал. Повреждения получил лишь цех главных мастерских на Краснопрудной улице. Но уже в следующую ночь тяжелая бомба пробила перекрытия тоннеля на перегоне «Арбатская» — «Смоленская». Погибло 14 человек, еще два десятка были ранены. Тогда же от прямого попадания бомбы дала трещину эстакада Смоленского метромоста (вторично мост пострадал 8 ноября). Разрушения устранялись в кратчайшие сроки.

Днем 23 июля произошла самая масштабная по числу жертв трагедия в истории Московского метрополитена. Одиночный немецкий бомбардировщик прорвался к Москве и сбросил фугасную бомбу в районе Арбата. Воздушную тревогу объявить не успели, и люди в панике бросились к метро. На лестнице павильона станции «Арбатская» произошла давка, в которой погибли 46 человек и десятки получили травмы.

В «метро прифронтовом» люди не только погибали, но и рождались. Здесь в 1941 году на свет появилось 217 младенцев. Военная статистика Московского метрополитена красноречива и впечатляюща. За весь период авианалетов до сентября 1942 года он послужил убежищем для 14 миллионов человек. Наибольшая нагрузка легла на станции глубокого заложения, расположенные в густонаселенных кварталах центра.

К середине октября 1941 года над Москвой нависла смертельная опасность. Немецкие войска прорвали Можайскую линию обороны, в сооружении которой участвовали и метростроевцы. 15 октября вышло постановление Государственного комитета обороны «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы». Четвертым пунктом в нем значилось: «В случае появления войск противника у ворот Москвы поручить НКВД — т. Берия и т. Щербакову — произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также всего электрооборудования метро (исключая водопровод и канализацию)».

Это означало затопление обесточенного и лишенного водоотлива метрополитена. Объекты минировали, рубили силовые кабели, начался демонтаж трансформаторов на подстанциях и эскалатора на станции «Динамо». Утром 16 октября московское метро не открылось — первый и до сих пор единственный раз в своей истории, что усугубило начавшуюся в городе панику. И уже в тот же день последовало очередное постановление ГКО, где характерным сталинским слогом предписывалось: «Не прекращать движение на метро, а уменьшить его, скажем, наполовину». В 18.45 поезда вновь пошли по Кировской линии.

Горьковский радиус заработал на следующий день. Вновь движение по нему приостановили 6 ноября, когда, как сказано выше, на станции «Маяковская» состоялось заседание в честь годовщины Октября, продемонстрировавшее готовность советского руководства отстаивать Москву и его уверенность в окончательной победе над врагом. А на параде 7 ноября прозвучала знаменитая сталинская речь: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!» Тем самым была официально декларирована патриотическая доктрина, в которой советские идеологические ценности сопрягались с историческими традициями России, еще сравнительно недавно предававшимися проклятию.

Сформулированная здесь идея преемственности эпох существенно повлияла и на облик московского метро, задав на долгие годы лейтмотив его архитектуре и декоративному убранству. Тема защиты отечества, ратной доблести советских людей — потомков славных предков нашла воплощение в образах, навеянных классикой русского зодчества, ваяния и прикладного искусства...