Чистка зубов гиппопотамихе. 1944 год. Фотография А. Гаранина

В конце 1923 года зоосад был передан в ведение Москвы. Московская власть сразу же отпустила крупные суммы на ремонт и закупку кормов. В 1924 году в сад по приглашению М. М. Завадовского пришел Петр Александрович Мантейфель, ставший на многие годы наставником и учителем юных натуралистов не только Москвы, но и всей страны. На его книгах и статьях воспитывались поколения любителей природы. Н. И. Вавилов называл Мантейфеля «русским Бремом». Петр Александрович заведовал орнитологической секцией, затем научной частью зоосада. Организовал Кружок юных биологов, вырастивший известнейших наших ученых — О. Г. Газенко, А. В. Яблокова, В. Е. Соколова, А. М. Чельцова-Бебутова, Ю. А. Исакова, А. Г. Банникова и многих других.

Для пополнения коллекции в начале 1920‑х годов были организованы двадцать экспедиций в разные районы страны — в Среднюю Азию, на Дальний Восток, в Закавказье. М. М. Завадовский во время командировки в Германию установил прочные связи с немецкими фирмами, торгующими животными. Оттуда привезли тигров, львов, бегемота, антилоп, жирафов, голенастых птиц, попугаев, кроликов, голубей. Были приобретены барсы, леопарды, тапир, страусы, какаду, фламинго, крокодил, удавы и так далее. Количество видов в секции млекопитающих увеличилось в два раза и достигло 260 экземпляров. Выписанные из‑за границы два леопарда и два молодых льва оживили опустевший Львятник. Осенью 1923 года в зоосад прибыли шесть пятнистых оленей, которые уже в следующем году дали приплод. Поступивших тогда же со Всероссийской сельскохозяйственной выставки шестерых ручных ездовых северных оленей выпускали на территорию зоосада, и они ходили среди публики, позволяли себя гладить, брали хлеб из рук. С этой выставки в зоосад попали и четыре марала.

Экспедиции между тем продолжались. Из Астраханской области доставили сайгаков и верблюдов. В Киргизии ловили барсов, на Дальнем Востоке — пятнистых оленей, изюбрей и амурских тигров, в Карелии — бурых медведей, в Заполярье — белых, в Каспийском море — тюленей. Из Бухарской республики привезли азиатского слона Джиндау, что сразу увеличило посещаемость. В 1925 году в Аквариуме обновили экспозицию, и за короткий срок поголовье рыб резко выросло, чему способствовала всемерная популяризация комнатного рыбоводства и непрерывное поступление тропических новинок из‑за рубежа. В том же году усилиями энтомолога Б. С. Щербакова открылся Инсектарий — помещение для содержания и разведения насекомых (официальное открытие Инсектария состоялось позднее уже на Новой территории).

Сад постепенно приводился в порядок. Были спроектированы и проложены новые дорожки, отремонтированы ограждения, основательно почищен и углублен на полтора метра пруд, укреплены его берега, возведены новые павильоны для копытных, капитально отреставрирован Виварий, а на горке для туров и атласских баранов у здания Аквариума сделали скалы и водопады. Кроме этой горки, в саду имелось еще несколько очень симпатичных уголков — например, большая зеленая поляна в центре с хвойными и лиственными деревьями, на которой жили павлины, фазаны, журавли, нанду (отряд нелетающих птиц) вместе с джейранами, или «Зоопарк» — юго‑западная часть территории, где прямо среди посетителей разгуливало смешанное стадо копытных. На Малом пруду, называвшемся Лебединым, обитали разные виды водоплавающих — в частности, около 80 лебедей!

Знаменательным событием для зоосада явилась передача ему в 1924 году Новой территории площадью 12 гектаров, что увеличило общую площадь до 26 гектаров. Новая территория ограничивалась на севере и северо‑западе Государственным венерологическим институтом, домом Поленова, Кабанихиным переулком, на северо‑востоке — Софийской больницей, на юге и юго‑востоке — пожарной частью, Ботаническим садом, на западе — Большой Грузинской улицей. Здесь были построены Турья горка, Полярный мир и Остров зверей (последние два объекта спроектировал архитектор К. К. Гиппиус), куда выпустили амурских тигров, лис, волков, медведей. Остров зверей имел объем «в 9275 куб. метров, его каменные водоемы вмещали 300 000 ведер воды. Здание Полярного мира имело объем 1398 куб. метров, каменный водоем был на 50 000 ведер воды». Строительство Острова завершилось в 1927 году. На втором этаже разместили Террариум с 17‑ю большими клетками и двумя водоемами. Туда перевели всю коллекцию рептилий и амфибий, насчитывавшую 300 экземпляров (41 вид) животных. Летом 1927 года приступили к сооружению Обезьянника по проекту все того же К. К. Гиппиуса. Обезьян (орангутанов) было трое — самец, самка и детеныш, родившийся на пароходе по пути с Суматры. Самка быстро погибла, остались самец и детеныш, который прожил еще долго.

Открытие Новой территории послужило поводом для переименования зоологического сада в зоологический парк, поскольку животные демонстрировались здесь в условиях, приближенных к естественным, без решеток и сеток. В 1926 году был опубликован «План зоопарка», а в 1927‑м вышла иллюстрированная брошюра «Новый зоопарк».

■ ■ ■

1927 год стал последним годом директорства М. М. Завадовского. Администрацию зоопарка возглавил С. А. Новиков, а Завадовскому предложили руководить научной частью. Некоторое время он заведовал лабораторией и прожил на территории зоопарка с семьей до 1941 года. Сейчас Михаил Михайлович известен как талантливый ученый, создатель нового направления в биологии, прекрасный педагог. Полученные им научные результаты широко используются в медицине, в практике сельского хозяйства. Но не все знают, что немало энергии, таланта, душевных сил он отдал и Московскому зоопарку.

Далее директорами были С. А. Новиков (1927–1928), Е. М. Климек (1928–1935). Назначенный в 1936 году директором Л. В. Островский так оценил состояние зоопарка (по мнению исследователей, достаточно субъективно): «Значительная часть территории загромождена маленькими полуразрушенными деревянными домиками, которые построены еще при основании парка. Все они заселены сотрудниками и даже посторонними лицами. Тут же расположенные клетки, загоны и вольеры с животными, которые также построены десятки лет тому назад, пришли в ветхое состояние. Большинство дорожек не заасфальтировано, поэтому летом невыносимо пыльно, а осенью — непролазная грязь. Территория парка за последние несколько лет значительно сократилась благодаря исключительной “щедрости” администрации парка, которая нашла возможным уделить часть своей территории Планетарию, складам НКВД, курсам марксизма, а Институту животноводства с/х академии отдала совершенно безвозмездно единственный благоустроенный дом с прекрасно оборудованной лабораторией, с большим участком земли, который находится в самом центре парка». Содержание животных, ветеринарная и зоотехническая службы, по словам Островского, также оставляли желать лучшего: «Зоопарковская лаборатория, полностью оборудованная импортным инвентарем и расположенная в центре парка, была в 1930 году безвозмездно передана Институту животноводства Всесоюзной с/х академии. Вновь организованная зоопарковская лаборатория не имеет самого минимального оборудования и помещается в неутепленном помещении, где в зимнее время работать почти невозможно. Штат лаборатории состоит из 13 человек. Работу ведет только в области гельминтологии (глисты). Совершенно забыты такие разделы работы, как борьба с различными бактериями (отсутствует даже бактериолог). Совершенно не занимаются изучением вопроса кормов. По существу, лаборатория не занимается самыми животрепещущими вопросами Зоопарка».

■ ■ ■

Тем не менее, жизнь продолжалась. В 1936 году старый вход в зоопарк заменили новым, «ажурным», украшенным скульптурными группами животных работы художников В. А. Ватагина и В. Д. Горлова. Вместо «старого мрачного Слоновника» появилось современное сооружение со Слоновой горкой и большим водоемом, просуществовавшее вплоть до генеральной реконструкции зоопарка в 1990‑х годах. Были построены бассейны для бегемотов, морских львов, тюленей, новые помещения Попугайника и ветеринарной лаборатории, экспозиция пингвинов, переоборудовано и отремонтировано большинство зданий. На территории посадили много деревьев, заасфальтировали главную аллею.

В 1937 году отлов животных поручили другим ведомствам, но иногда сотрудники парка и сами выезжали
«в природу» для пополнения коллекции. Так, в номере «Вечерней Москвы» от 7 декабря 1938 года сообщалось, что зоотехники зоопарка отправились в Тад­жикистан «ловить персидских тигров, барсов, винторогих козлов, самых красивых горных баранов — качкаров и других животных», а дальше собираются на Дальний Восток — за «уссурийскими тиграми, рысями, росомахами». Животных привозили и присылали из разных концов страны, а также из‑за границы. Например, Герои Советского Союза полярники Э. Т. Кренкель и И. П. Мазурук подарили зоопарку двух белых медвежат. В 1936 году из Мурманска поступили восемь молодых гренландских тюленей, выловленных командой ледокола «Русаков». В 1938‑м зоопарк получил двенадцать гренландских тюленей от Главсевморпути. Герои Хасана прислали енотовидную собаку, пойманную у сопки Заозерной. Бригадный комиссар Иванченко писал директору: «Мы просим показать наш подарок всем москвичам». Назвали зверя, конечно, Хасаном. 8 августа 1939 года «Вечерняя Москва» сообщала: «Зоопарк получил вчера ценное пополнение — из парижского зоосада прибыли 26 редких хищных зверей, копытных животных, обезьян и птиц. Особенно заинтересует москвичей жираффа (так. — Ред.) — этого красивого, в светло‑коричневых пятнах, животного давно не было в зоопарке».

В 1930‑х годах зоопарк нередко служил местом киносъемок. Например, 23 мая 1940 года Мостехфильм снимал здесь хищных зверей. В 1941 году была создана научно‑популярная лента о животных «Сила жизни» по сценарию и под научным руководством П. А. Мантейфеля, получившего за эту работу Сталинскую премию.

■ ■ ■

В самом начале войны, 17 июля 1941 года, директором зоопарка назначается Трофим Ермолаевич Бурделев — ученый‑ветеринар, доцент Зооветинститута, затем — Тимирязевской сельскохозяйственной академии. Он возглавлял Московский зоопарк десять лет, оставив о себе добрую память: решительный, волевой, надежный человек, талантливый организатор, прекрасный специалист. Именно такой руководитель требовался в трудное военное время. Зоопарк не закрывался ни на день. Многие сотрудники ушли на фронт, уехали в эвакуацию. Оставшиеся работали без выходных и отпусков. М. К. Крумина вспоминает: «Мы, заведующие секциями, были на “казарменном положении”: дневали и ночевали в зоопарке. Спали на полу в своих кабинетах». Часть животных пришлось ликвидировать, большую же часть вывезли в Свердловский и Сталинградский зоопарки и в Кавказский государственный заповедник. Эвакуация сильно обеднила коллекцию. Из крупных хищников в зоопарке остались львица Кинули, совершенно ручная, выращенная В. В. Чаплиной дома, и первый родившийся в зоопарке белый медведь — годовалый Сынок.

Новая территория во время войны была закрыта, хотя некоторые ее обитатели продолжали там находиться. На Острове зверей устроили склад боеприпасов, газоны использовались как огороды. Посреди современного Детского зоопарка расположились зенитки. С 1942 по 1945 год помещение Террариума стояло законсервированным, остатки коллекции, пострадавшей во время авианалета, переместили в здание Аквариума. Лебедей — шипунов, кликунов и тундровых — перевели с Новой территории на Старую — гнали их прямо по Большой Грузинской улице, из‑за чего на несколько минут здесь было приостановлено уличное движение. По воспоминаниям сотрудника зоопарка Г. Г. Богданович, «в 1941 году на верхней площадке Острова зверей была установлена зенитная батарея, а внутренние помещения использовались под склад боеприпасов и хозяйственные нужды. Всех животных с Острова зверей необходимо было перевести. Амурских тигров эвакуировали, а волков, гиен, медведей перевели на Старую территорию в наружные клетки Львятника». На Острове осталась только одна бурая медведица Зойка, которую не тронули, поскольку она залегла в берлогу, ею же вырытую. «Весной Зойка вышла. Военным понравилась спокойная медведица, проделывавшая веселые “номера”, выпрашивающая угощение. А Зойка привыкла к ним, узнавала голоса и сразу подходила на зов». Так и прожила Зойка всю войну на Острове зверей, дождавшись‑таки возвращения со Старой территории самца Шалуна.

Дважды — в июле 1941 и в январе 1942 года — зоопарк подвергался бомбардировкам, однако гибели животных при этом удалось избежать. Несмотря на трудности и опасности, сотрудники успевали делать ценные наблюдения за поведением животных в экстремальных ситуациях. Так, хищники относились к налетам достаточно спокойно. Очень пугались и метались в своих помещениях копытные — олени, лани, дикие козы и бараны, некоторые даже получали травмы. Слоны — те вели себя совершенно невозмутимо. Когда однажды в Слоновник попала зажигательная бомба и загорелась крыша, слоны сами покинули помещение, зашли в ров с водой и поливали себя из хобота. Рассказывают, что один слон даже помог потушить зажигательную бомбу. Крупные хищные птицы вообще не обращали внимания на стрельбу и взрывы.

Летом 1942 года в зоопарке прошла выставка, посвященная разведению домашних и лабораторных животных в условиях города и пригорода. По итогам выставки были присуждены дипломы, аттестаты, даже награды. В 1943 году Московский городской клуб служебного собаководства организовал для детей в зоопарке показ служебных собак — овчарок, эрдельтерьеров, доберман‑пинчеров, догов, пуделей. Ребятам рассказывали о научных основах дрессировки; тут же проводился прием в кружок юных осоавиахимовцев‑собаководов. Посещался зоопарк и военными. «Бывало, что [находящиеся в Москве проездом] командиры стремились использовать имеющийся у них один час для осмотра Московского зоопарка, им проводились экскурсии, все они проходили в зоопарк бесплатно. Бывали в зоопарке и представители высшего комсостава, даже генералы, которые подчас оказывали зоопарку посильную помощь — присылали с фронта на попутных машинах убитых лошадей для кормления животных».

■ ■ ■

После войны основной деятельностью зоопарка Моссовет провозгласил «демонстрацию животных экспонатов фауны СССР и всего мира, пропаганду дарвинизма в культурно‑просветительской работе, проведение научных исследований по изучению образа жизни, условий содержания и кормления диких животных в неволе». Однако осуществлять это на практике оказалось непросто. Заметно обеднела коллекция. Не вернулись из эвакуации самые ценные экспонаты — африканский слон и носорог. Здания, клетки, вольеры, загоны и бассейны обветшали. В размещении животных не было никакой системы: медведи содержались в наружных клетках Львятника, другие хищники — «исходя из прочности клеток». Многие животные находились в плохом состоянии. Пруды не чистились несколько лет. Зеленый массив сильно поредел. За годы войны вдвое сократилось число сотрудников. Не хватало зоотехников, служителей, экскурсоводов, лекторов.

Был разработан план научно‑исследовательских работ зоопарка. В реализацию плана включились лаборатории и зоологические секции — ихтиологии, герпетологии, орнитологии, хищных млекопитающих, копытных, обезьян. Завершилась подготовка к печати 4‑го тома «Трудов Московского зоопарка», куда вошли не опубликованные до войны (и, к счастью, сохранившиеся) материалы 1939–1941 годов. Продолжил действовать кружок юных биологов под руководством организатора юннатского движения в стране Петра Петровича Смолина. Известные биологи — П. А. Мантейфель, Н. И. Калабухов, Н. А. Гладков, Е. Е. Еланская — читали для кружковцев лекции