Интронизация Патриарха Алексия. 1945 год. Фотография Г. Петрусова

Действующие храмы Москвы советской

Лист 12 (оборот, внизу)

Церковь Духа Святого. Пост. в 1832 г. на Даниловском кл. Духовской п. 1/14. Трам. 26, 38 от мет. Октябрьская

Храм Сошествия Святого Духа на апостолов (1829–1838) на Даниловском кладбище (1771) никогда не закрывался и не был (вопреки тому, что утверждает П. Г. Паламарчук со ссылкой на «Очерки по истории русской церковной смуты») в руках обновленцев. В начале войны его настоятель протоиерей Павел Стефанович Успенский (1885–1956) «часто выступал <…> с призывами сохранять мужество и не колеблясь верить в победу. Совместно с церковным советом организовал сборы на оборону и в храме, и по домам верующих»⁶⁵⁸. Почетным настоятелем Духосошественского храма в это время являлся архиепископ Алексий (Василий Михайлович Палицын. 1881–1952), на которого Патриарший местоблюститель митрополит Сергий (Страгородский. 1867–1944) возложил заведование церковными делами в Москве в связи с эвакуацией Патриархии в Ульяновск⁶⁵⁹.

На Даниловском кладбище в ХХ веке хоронили многих представителей духовенства⁶⁶⁰. В 1949 году здесь была погребена последняя настоятельница Новодевичьего монастыря игумения Вера (Надежда Павловна Победимская. 1879–1949)⁶⁶¹, в 1945‑м — блаженная Акилина Ивановна Кулигина (1870–1945)⁶⁶², в 1952‑м — Матрона Дмитриевна Никонова (1881 или 1885 — 1952)⁶⁶³ — блаженная Матрона Мос­ковская⁶⁶⁴, в 1981‑м — схимонах Сергий (Борис Филиппович Денисов. 1931–1981) — болящий, подвижник благочестия⁶⁶⁵. На кладбище находятся также могилы священника и писателя Сергия Николаевича Дурылина (1886–1954)⁶⁶⁶, его формальной жены инокини Ирины (Ирины Алексеевны Комиссаровой-Дурылиной. 1899–1976)⁶⁶⁷ и монахини Феофании (Елены Григорьевны Першиной. 1883–1970), жившей в болшевском доме Дурылиных после возвращения из ссылки⁶⁶⁸.

Протоиерей Павел Успенский настоятельствовал в храме до своей кончины. С 1960 года и также до кончины настоятелем являлся протоиерей Константин Иванович Мещерский (1888–1966)⁶⁶⁹. Он принимал активное участие в обновленческом движении, в 1930 году несколько месяцев находился в тюрьме, впоследствии (неясно, когда именно) воссоединился через покаяние с Московской Патриархией⁶⁷⁰.

С 1966 года на протяжении сорока четырех лет настоятелем Духосошественского храма был протоиерей Виктор Дмитриевич Ипполитов (1924–2010)⁶⁷¹.

Другие священнослужители: протоиерей Николай Федорович Тарасов (1927–1998)⁶⁷², протодиакон Михаил Тимофеевич Устин (1877 — ?)⁶⁷³; в 1971–1977 годах — протоиерей Алексий Петрович Никольский (1920–1982)⁶⁷⁴.

Интересную ремарку делает протоиерей Александр Тихонов: «Надо сказать, что в ту пору все храмы действующие, они вот после окончания литургии до вечера закрывались, всех выпроваживали, закрывались двери, закрывались врата… как бы на уборку, видимо, было такое указание. Единственный храм в Москве, который я помню из тех, который не закрывался целый день, — это был храм Сошествия Святого Духа на Даниловском кладбище, он был открыт целый день… Я бывал и на других кладбищах, там были храмы закрыты, а на Даниловском кладбище, такая была специфика почему‑то, там всегда был храм открыт, можно было днем прийти, пройтись по храму, там все посмотреть, мне было это очень интересно, и мне на сердце это легло, все, что было связано с церковью, с храмами, с духовной жизнью, тогда же нигде нельзя было никакой информации почерпнуть, ни книг не было, ничего не было»⁶⁷⁵.

Адрес храма указан по Духовскому переулку. Современный адрес — 4‑й Рощинский проезд, 30. Маршрут трамвая № 26 описан в заметках о Малом соборе Донского монастыря и Ризоположенской церкви на Донской, трамвая № 38 — в заметке о храме Святых апостолов Петра и Павла в Лефортове. Станцию метро «Тульская» откроют поблизости только в 1983 году.

Лист 13 (вверху)

Церковь Святой Троицы. Пост. в 1835 г. на Пятницком кл.
Дроболитейный п. 5. Мет. Рижская. Трам. 5, 25, ав. 85

Схожий обликом и временем постройки с Духосошественской церковью на Даниловском кладбище, храм Живоначальной Троицы (1830–1835) на Пятницком кладбище (1771) избежал закрытия в 1920–1930‑х годах, однако успел побыть обновленческим. Весной 1944‑го его настоятель — протоиерей (в обновленческом расколе — протопресвитер) Василий Филиппович Романков (1891–1963)⁶⁷⁶ вернулся под патриарший омофор, а осенью митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич) ходатайствовал о награждении протоиерея Василия, в числе ряда других московских священнослужителей, медалью «За оборону Москвы», прилагая к ходатайству следующую характеристику деятельности пастыря: «Организовал среди верующих на нужды обороны сбор теплой одежды для армии. Участвовал в противопожарной обороне на территории домоуправления. В храме вел патриотические беседы»⁶⁷⁷. Настоятелем Троицкого храма протоиерей Василий оставался до кончины, погребен за алтарем.

Интересна и во многом характерна для эпохи биография — насколько ее возможно проследить по имеющимся скупым вехам — следующего настоятеля церкви на Пятницком кладбище — протоиерея Николая Сергеевича Недумова (1896–1976)⁶⁷⁸. Сын протоиерея Сергия Семеновича Недумова (1857–1920)⁶⁷⁹, настоятеля (1908–1920) все того же Троицкого храма, он успел в 1917 году окончить Мос­ковскую духовную семинарию, но сана не принимал, служа до 1934 года псаломщиком в «отцовском» храме. В 1934‑м его арестовали, судили за «контрреволюционную агитацию», приговорили к трем годам заключения⁶⁸⁰. В 1937‑м Николай Сергеевич освободился из Ухтинско-Печерского исправительно‑трудового лагеря, и до 1950 года мы ничего о нем не знаем. А далее он, уже будучи с лишком пятидесятилетним человеком, принимает рукоположение (во диакона, через год — во священника) — и сразу к храму, где был погребен за алтарем его отец. Настоятелем назначен после смерти протоиерея Василия Романкова и служил до выхода по болезни за штат (1975). Упокоился рядом с отцом.

В начале 1980‑х в храме настоятельствовал протоиерей Сергий Николаевич Вишневский (1926–2017)⁶⁸¹, «глубоко почитаемый прихожанами»⁶⁸².

Другие клирики храма: протоиерей Иоанн Васильевич Смоленский (1875–1947)⁶⁸³; в первой половине 1960‑х годов — протодиакон Евгений Павлович Тихомиров (1933–1997)⁶⁸⁴, с 1966 года служивший в храме Святых апостолов Петра и Павла у Яузских ворот, а с 1982‑го — в храме Рождества Христова в Измайлове.

Адрес Троицкого храма остался прежним — Дроболитейный переулок, 5, строение 1. Первоначально переулок, ведущий прямо к воротам кладбища, назывался Кладбищенским, но в 1922 году — во избежание, видимо, слишком откровенных напоминаний о бренности земного бытия — был переименован в Дроболитейный по находившемуся здесь заводу.

В качестве ближайшей станции метро указана «Рижская», хотя и «Алексеевская» (тогдашняя «Мир», а с 1966 года — «Щербаковская»), открытая одновременно с «Рижской» 1 мая 1958 года, находится не так далеко.

О маршрутах трамваев № 5 и № 25 см. заметку, посвященную Тихвинской церкви в Алексеевском.

Лист 13 (внизу)

Церковь Божей Матери Всех скорб. Радости. Пост. в 1835 г. Бол. Ордынка 20. Мет. Новокузнецкая. Ав. 25. Трол. 25

Храм иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость»⁶⁸⁵ (главный престол посвящен Преображению Господню) возводился в 1780‑х годах на основе существовавшего каменного. Сильно пострадал во время пожара 1812 года и был выстроен практически заново (1831–1836) по проекту архитектора О. И. Бове. После революции несколько лет стоял закрытым, используясь в качестве склада Третьяковской галереи (благодаря чему сохранились иконостасы и живопись), а в начале 1947 года Патриарх Алексий (Симанский) ходатайствовал о его «выделении» для размещения Александрийского подворья⁶⁸⁶. От устройства подворья Александрийского патриархата решено было «воздержаться», однако 17 декабря 1947 года Г. Г. Карпов сообщил патриарху: «Для организации храма‑подворья Болгарской православной церкви в ведение Московской Патриархии передается в бесплатное и бессрочное пользование церковное здание по ул. Большой Ордынке, дом № 20, которое Третьяковская галерея должна освободить в месячный срок»⁶⁸⁷. Освобождение затянулась (Третьяковке предстояло вывезти свой склад в Кусково), и в итоге Скорбященский храм стал не болгарским (под подворье отдали Успенскую церковь в Гончарах — см. соответствующий очерк), а приходским.

Тем не менее храм оставался «на виду»; богослужения в торжественные дни здесь не раз возглавлял патриарх. Настоятель протоиерей Михаил Викентьевич Зёрнов (впоследствии — архиепископ Киприан. 1911–1987)⁶⁸⁸ был близок к Патриархии, выполнял различные поручения патриарха. После возвращения из‑за границы, где он с перерывами провел около пятнадцати лет, протоиерей Михаил вновь назначается настоятелем (почетным) Скорбященского храма. На Ордынке о нем сохранилась хорошая память: «Добрый и щедрый. Всякому поможет. Когда видит человека в горе, утешит. Когда ему в его приходе <…> некоторые почитатели и почитательницы совали деньги, он всегда отвечал: “Я богаче тебя. Лучше купи на эти деньги то‑то и то‑то” (смотря по нуждам дарителя)»⁶⁸⁹. А. Б. Свенцицкий: «Владыка Киприан в проповедях как бы вел годовой цикл истории христианских праздников <…> часто объяснял смысл церковных песнопений, так что человек, слушавший проповеди в Скорбященском храме в течение года, вполне мог сдать экзамен в духовную семинарию»⁶⁹⁰.

Еще штрих к портрету архиепископа Киприана: «Владыка с улыбкой передавал мне слова протоиерея Всеволода Шпиллера, который был настоятелем соседнего храма — “Николы в Кузнецах”. Он мне сам говорил. Одна простая женщина подошла к нему и сказала: “Батюшка, вы такой культурный, такой ласковый, а вас не любят… А вот на Ордынке отец Михаил, он кричит на нас, как председатель колхоза, а его — любят…”»⁶⁹¹.

Особенно славился хор Скорбященского храма, руководимый бессменным регентом Николаем Васильевичем Матвеевым (1909–1992)⁶⁹². Под церковными сводами звучали произведения П. И. Чайковского, С. И. Рахманинова, П. Г. Чеснокова, А. Т. Гречанинова: «В ближайшее к дню воспоминания кончины П. Г. Чеснокова воскресенье — 9 марта 1969 года, в Неделю 2‑ю Великого поста, молитвенно была отмечена память композитора в Преображенском храме, что на Б. Ордынке, в Москве. Божественную литургию в этот день совершил архиепископ Киприан (Зёрнов) в сослужении местного причта. Хор под управлением Н. В. Матвеева пел литургию целиком (кроме Задостойника — Н. М. Данилина, регента Синодального хора) из сочинений П. Г. Чеснокова. <…> После литургии архиепископ Киприан сказал слово о “приснопамятном песнетворце Павле”. Затем была отслужена панихида — творение Павла Григорьевича»⁶⁹³. «Гурман» церковного пения А. Ч. Козаржевский, говоря об особенностях совершения литургии Преждеосвященных Даров в московских храмах, отмечал: «К сожалению, “Ныне силы небесные” (вместо “Херувимской”) предпочитают петь только на музыку Бортнянского. Пожалуй, только в Скорбященской церкви на Ордынке можно услышать музыкальное переложение Львовского»⁶⁹⁴. Интересная деталь: долгие годы, как следует из некролога, в хоре храма пела секретарь‑делопроизводитель Московской Патриархии Татьяна Алексеевна Митяева (1918–1985). Ее  отпевание «в Скорбященском (Преображенском) храме совершил Высокопреосвященнейший архиепископ Киприан, сказавший о ней проникновенное слово. Молитвенно пел хор под управлением Н. В. Матвеева, провожая в последний путь почившую, в течение 30 лет состоявшую в хоре. Многочисленных молящихся и среди них — сотрудников различных отделов Патриархии, собравшихся на отпевание Татьяны Алексеевны Митяевой, привели в храм любовь и большое уважение к почившей»⁶⁹⁵.

М. В. Ардов вспоминает также о регенте левого хора Дмитрии Ивановиче (фамилию установить не удалось): «В мое время — в конце шестидесятых годов — он трудился на Ордынке. <…> Несколько неврастеничный, в очках с толстыми стеклами, он мне очень напоминал Д. Д. Шостаковича, только изрядно опростившегося»⁶⁹⁶.

Среди прихожан храма в эти годы было много представителей интеллигенции. Надежда Борисовна Терещенко, дочь протоиерея Бориса Гузнякова: «Например, приходил, папа как его называл, Левушка Гумилёв, приходил Алексей Владимирович Баталов… Мама дяди Леши Баталова, Нина⁶⁹⁷… Внук Пржевальского, дядя Миша Пржевальский. То есть всяческий был народ. А в дни, когда пели “Литургию” Чайковского, “Всенощную” Рахманинова, сходилась, наверное, вся интеллигенция со всей Москвы⁶⁹⁸, потому что это была редкость»⁶⁹⁹.

В храме служили: с 1948 года (до 1953‑го — диаконом) протоиерей Иоанн Михайлович Сергеев (1904–1982)⁷⁰⁰; с 1952‑го — протоиерей Алексий Трофимович Лагуткин (1923–1984)⁷⁰¹; с 1961‑го — протоиерей Борис Кузьмич Гузняков (1932–1996)⁷⁰², после смерти владыки Киприана ставший настоятелем; с 1954‑го — протодиакон Константин Михайлович Егоров (1899–1981)⁷⁰³. «Отец Константин многие годы был оперным солистом, но всегда верующим человеком, с детства певшим в мос­ковских церковных хорах. Такого певческого диапазона не было ни у одного из упомянутых здесь знаменитых московских протодиаконов — от нижнего “фа” до верхнего! Пожалуй, лишь с Ф. И. Шаляпиным мог он соперничать в исполнении “Верую” Архангельского, “Ныне отпущаеши” Строкина, “Покаяния” Веделя. В 1952 году он оставляет театр, выходит на “творческую пенсию” и принимает сан диакона»⁷⁰⁴.

М. В. Ардов пишет и о подвизавшихся при храме женщинах: «Покойная монахиня Мария. В миру ее звали Анной, она была алтарницей в Скорбященском храме на Большой Ордынке. Родом она откуда‑то из‑под Костромы. В их селе, судя по ее рассказам, был замечательный священник, который, между прочим, не благословлял своих духовных чад вступать в колхоз. По этой самой причине Анна и уехала в Москву, долгие годы была домашней работницей, а потом получила комнату и стала трудиться в храме. Под конец у нее стали болеть ноги, ничего делать она уже не могла, но в церковь добрые люди ее еще приводили. Вот, помню, в Великую Субботу сидит она в пустом храме на табуреточке перед иконой Божией Матери и плачет горькими слезами. Я подхожу к ней: — Что ты плачешь? — Как же не плакать‑то?.. Ведь я в этот день всегда и в алтаре, и в храме прибиралась, а теперь вот не могу… Другие делают, а я не могу… <…> Из той же самой костромской деревни, что и эта монахиня, была еще одна замечательная женщина — просфорница Екатерина. Она тоже трудилась в храме на Ордынке. Так и вижу ее лицо — застенчивое, кроткое, благоговейное… Ей Господь благословил исполнять свое послушание едва ли не до последнего дня жизни»⁷⁰⁵.

Адрес храма остался прежним. Ближайшей станцией метро названа «Новокузнецкая», открытая в 1943 году. Станции «Третьяковская», которая находится к церкви еще ближе, пока нет, ее откроют в 1971‑м. 25‑й автобус шел по Пятницкой улице, имея конечными остановками площадь Ногина и Нагорную улицу. Троллейбус № 25 следовал в Лефортово через Красную площадь по Большой Ордынке. Оба маршрута упразднены.

Лист 13 (оборот)

Богоявленский Собор. Пост. в 1845 г. Спартаковская ул. /Елоховка/ Мет. Бауманская. Трам. 32, 37

Знакомому каждому москвичу Богоявленскому собору в Елохове (1837–1845) не раз на протяжении 1920–1930‑х годов угрожало закрытие и даже снос в связи с предполагаемой реконструкцией площади⁷⁰⁶; последняя такая угроза нависла над ним в июне 1941 года, но с началом войны антирелигиозная кампания по понятным причинам иссякла. О «рядовых» службах того периода: «Я ясно помню — я тогда была верной прихожанкой Елоховского собора, — в Елоховском идет литургия, народу мало, храм большой и очень хорошо подметенный и убранный, и вот, мы слышим наверху раскаты пушек, раскаты грома и стрельбу, и служба не прекращается. И помню я женщину, которая, взяв своего младенца‑ребенка, девочку, судорожно обняв ее, в это время подходит и прикладывается к иконам. Потом я знала и эту мать, и эту девочку, выросшую и ставшую супругою священника»⁷⁰⁷.

25 февраля 1945 года Богоявленский собор получил статус Патриаршего⁷⁰⁸.

В 1940–1990‑х годах собор являлся центром церковной жизни страны — начиная с исторической Пасхи 5 апреля 1942 года⁷⁰⁹, когда алтарь затемненного по причине осадного положения Москвы храма, к неудовольствию консервативно настроенных богомольцев, наводнили офицеры союзнических войск и фоторепортеры. «Помилуйте, на что же это похоже! — читаем возмущенный отзыв профессор‑хирурга Розена на страницах любопытного архивного документа под названием “Информация начальника УНКВД г. Москвы и Московской области М. И. Журавлева. № 1730. Не ранее 5 апреля 1942 г.”. — Это же ведь не театр. Этого никогда не допускалось, даже и для верующих фотографов. Теперь заведомые безбожники стоят у престола Божия со своими лейками. Возмутительно и даже, грубо говоря, нахально. Все это, конечно, делается для наших союзников, чтобы показать им полное благополучие нашей Церкви»⁷¹⁰.

Настоятель Богоявленского собора⁷¹¹ в 1924–1961 годах — протопресвитер Николай Федорович Колчицкий (1890–1961)⁷¹², управляющий делами Московской Патриархии, в руках которого находились «все церковные дела»⁷¹³. При нем происходят наиболее значительные события в новейшей истории собора — в частности, интронизация Патриарха Сергия (12 сентября 1943 года), его погребение (18 мая 1944‑го; надгробие сооружено по проекту А. В. Щусева в 1949‑м), интронизация Патриарха Алексия I (4 февраля 1945‑го)⁷¹⁴.

Отзыв уполномоченного по делам Русской Православной Церкви по Москве и Мос­ковской области А. А. Трушина: «Настоятель Богоявленского собора о. Николай Колчицкий является управляющим делами Московской Патриархии. Человек он очень хитрый и имеет большое влияние не только на ряд работников церковного центра, но и на окружающее население. Перед посетителями собора часто выступает с проповедями и усиленно заботится об их религиозно‑нравственном просвещении. <…> Большое усилие Колчицкий проявил к созданию хорошего и мощного хора, который в настоящее время также немало привлекает к себе верующих и некоторых других лиц, объясняющих свое посещение собора желанием послушать хор певчих»⁷¹⁵.

С 1943 года руководить хором Богоявленского собора был приглашен Виктор Степанович Комаров (1893–1974)⁷¹⁶. Впервые хор под его управлением пел 3 сентября за Божественной литургией, которую возглавил вернувшийся из эвакуации тогда еще митрополит Сергий (Страгородский)⁷¹⁷.

Протоиерей Александр Фомин⁷¹⁸ вспоминал, что протопресвитер Николай «не раз спасал его от гнева уполномоченного по делам религии». «Он мне показывал доносы, присланные на меня в Патриархию, и тут же на моих глазах рвал их в клочья. При этом отец Николай приговаривал: “Я его (доносчика. — К. Т.) знаю, он — хороший священник”»⁷¹⁹.

В мае‑октябре 1961 года обязанности настоятеля Богоявленского собора временно исполнял архиепископ Пимен (Извеков), в то время — управляющий делами Московской Патриархии⁷²⁰; до августа 1963‑го — архиепископ Можайский Леонид (Лев Львович Поляков. 1913–1990), затем переведенный на Ярославскую кафедру⁷²¹.

Настоятель в 1965–1973 годах — протопресвитер Иоанн Иванович Соболев (1883–1976)⁷²², до этого много лет служивший в Троицкой церкви в Удельной. О первых «смотринах» себя елоховскими прихожанами он вспоминал: «Мой малый рост сделал то, что в толпе я услышал голос: “Хуже‑то не нашли?” На это другие возражали: “А ты послушай, как он исповедь проводит общую”. На первой неделе поста я проводил первую исповедь, и очень успешно. Произнес еще две проповеди, и на этом дело обошлось»⁷²³.

С 1973 по 1978 год настоятель — протопресвитер Виталий Михайлович Боровой (1916–2008)⁷²⁴.

В 1957–1983 годах в Богоявленском соборе служил протоиерей Алексий Семенович Дёмин (1888–1983). К моменту своей смерти он являлся старейшим клириком Москвы. «Незадолго до кончины, в день памяти святого праведного Алексия, человека Божия, отец Алексий отметил свое девяностопятилетие. В тот день в патриаршем соборе юбиляр при стечении множества богомольцев и близких совершил Божественную литургию и праздничный молебен»⁷²⁵.

В 1957–2003 годах (с 1973 года — в должности ключаря) в соборе служил протоиерей Николай Петрович Воробьев (1928–2003)⁷²⁶. «Будучи священником в самые тяжелые для церкви годы безбожия властей, отец Николай в своих беседах часто вспоминал самоотверженных пастырей, пострадавших за церковную проповедь, которых он знал лично»⁷²⁷.

Своей благородной торжественностью богослужения в Елоховском соборе⁷²⁸ были во многом обязаны замечательным диаконам — архидиаконам Георгию Карповичу Антоненко (1879–1958)⁷²⁹, Владимиру Дмитриевичу Прокимнову (1890–1973)⁷³⁰, протодиаконам Петру Петровичу Байкову (1892–1975)⁷³¹, Василию Ивановичу Смирнову (1918–1998)⁷³². Примечательно, что к диаконам здесь традиционно обращались по имени‑отчеству, а не «отец такой‑то», и этот обычай сохранялся вплоть до самого недавнего времени⁷³³.

Другие клирики собора: протоиерей Петр Иванович Голубев (1869–1943)⁷³⁴; протоиерей Александр Сергеевич Покровский (1894–1956)⁷³⁵; в 1942–1943 годах — протоиерей Сергий Всеволодович Любимов (1888–1943)⁷³⁶; в 1946–1947‑м — архимандрит Иеремия (Владимир Алексеевич Лебедев. 1885–1953), с 1947 года и до кончины — настоятель Крестового храма во имя Владимирской иконы Божией Матери в патриаршей резиденции в Чистом переулке⁷³⁷. Об архимандрите Иеремии Патриарх Алексий I говорил как о человеке, «который не знал врагов»⁷³⁸. С 1951 по 1956 год ключарем собора являлся архимандрит Донат (Димитрий Федорович Щёголев. 1899–1979)⁷³⁹, впоследствии — архиепископ Калужский и Боровский. До войны он находился в заключении, позже воевал, был тяжело ранен⁷⁴⁰.

В 1952–1973 годах в Елохове служил протоиерей Александр Гаврилович Акимов (1925–1987)⁷⁴¹, после этого до самой смерти настоятельствовавший в Воскресенском храме в Сокольниках; в 1960‑х — архимандрит Герасим (Григорий Григорьевич Прокофьев. 1901–1987)⁷⁴²; в 1972–1984‑м — протоиерей Герасим Петрович Иванов (1916–2012)⁷⁴³, профессиональный художник‑реставратор, трудившийся здесь в этом качестве с 1954 года⁷⁴⁴.

Архимандрит Зосима (Федор Иванович Иджилов; 1864–1961)⁷⁴⁵ «в 1930‑е годы служил в Богоявленском соборе псаломщиком до своего ареста в 1933‑м. После войны был духовником Патриарха Алексия I (Симанского) и продолжал служение в Елоховском соборе, но внештатным священником. О нем говорили, что это был старец, исключительный по своему дару рассуждения»⁷⁴⁶, — свидетельствует протоиерей Леонид Ролдугин, хорошо помнящий Елохово второй половины 1950‑х годов («Я прислуживал в московском Богоявленском соборе, что в Елохове, с 1955 года. Был иподиаконом, стоял с Патриаршим крестом на богослужениях»⁷⁴⁷).

Многолетняя казначея храма — схимонахиня Серафима (Татьяна Алексеевна Селиванова. 1898–1980)⁷⁴⁸.

Регенты левого («повседневного») хора в 1940–1960‑х годах — Иван Трифонович Островский и Иван Алексеевич Павлов⁷⁴⁹; с середины 1960‑х до 1971 года — церковный композитор Николай Иванович Озеров (1892–1972)⁷⁵⁰. Председатель ревизионной комиссии (1960–1970‑е) — педагог‑математик Сергей Иосифович Новоселов⁷⁵¹. Ризничий (1971–1978) — Сергей Иванович Георгиевский (1906–1989)⁷⁵².

Праздничные службы в Елоховском соборе проходили при огромном стечении богомольцев. «За поздней воскресной литургией и тем более в праздник народу набивалось столько, что буквально иголку не всунешь, — вспоминал филолог Евгений Михайлович Верещагин (род. 1939), посещавший Пат­риарший собор с детства. — Привел меня туда за руку мой духовный отец из мирян — приснопамятный Петр Павлович Недошивин (1904–1985), личность в церковной Москве известная»⁷⁵³.

В ночь Пасхи попасть на службу можно было или придя много заранее, днем в субботу, или по пригласительному билету. Билеты распространялись в том числе через светские учреждения («Получил билет в райкоме партии», — рассказывал о своем первом посещении Патриаршего собора на Пасху автору этих заметок ныне покойный алтарник храма преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках). В музее «Советский Союз: вера и люди» хранятся такие билеты — правда, относящиеся уже к 1980‑м годам. Когда именно посещение собора в пасхальную ночь упорядочили подобным образом, нам пока выяснить не удалось. Но Е. М. Верещагин вспоминает: «На Пасху из‑за ожидавшегося наплыва верующих вход всегда был по билетам. Я далеко не всегда получал билет, но на Пасху 1967 г. такое удалось. Хотя служба начиналась в половине двенадцатого ночи, мы с П. П. отправились уже в десять вечера, чтобы просто “занять место”. Подойдя к храму, увидели множество бесчинствовавших молодых людей: молодежь на улице раскачивала верующих, стоявших сплошной стеной (движение транспорта перекрывалось), выкрикивала нецензурную брань. Появились милиционеры на лошадях; кажется, они работали своими жезлами, особенно не разбирая, кто хулиган, кто верующий. Впрочем, для имевших билеты был организован защищенный коридор»⁷⁵⁴.

Еще ярче беснование «внешней» толпы в Святую ночь предстает в воспоминаниях регента Николая Сергеевича Георгиевского. Правда, он говорит о Пасхе 1961 года — это зенит хрущевского антирелигиозного разгула, в сравнении с которым ситуация 1967‑го выглядит почти умеренной. «Кругом свистели, пели похабные частушки, улюлюкали сидевшие на крышах домов и на деревьях молодые люди. Перед Светлой заутреней, когда полунощница уже началась, комсомольцы вошли в храм и, встав цепью, стали раскачивать богомольцев. Все происходящее представлялось страшноватым, особенно в свете покушения на Патриарха в Вербное воскресенье, когда неизвестный (которого объявили потом сумасшедшим) пробрался к 82‑летнему Предстоятелю и ударил его. Но Крестный ход все же вышел. За Святейшим Патриархом по традиции выходили мы с Остаповыми. Патриарху ставили кресло на ковре в притворе (на улицу по болезни ноги Святейший давно не выходил). Под улюлюканье толпы снаружи мы с иподиаконами окружили Святейшего. Потом мы узнали, что в епископа Пимена, возглавившего Крестный ход, и в духовенство полетели тухлые яйца, помидоры и небольшие камни. По традиции в соборе стояли представители некоторых посольств, которые тоже выходили на Крестный ход, и, кажется, сотруднику французского посольства довольно высокого ранга попали камнем по голове. Был заявлен официальный протест с требованием обеспечить безопасность церковных процессий»⁷⁵⁵.

В воспоминаниях Е. М. Верещагина содержится еще одна интересная деталь: «Елоховский собор был центром распространения религиозной литературы, в том числе и “сам- и тамиздата”. Знакомцы приносили книги, а чаще машинописные “кодексы” под полой и незаметно обменивались ими. Письма диссидентов, обращенные к патриархам Алексию I и Пимену, в которых бичевались очевидные и всем известные факты, отзвука у нас не находили, у Святейших зажаты рты, они связаны по рукам и ногам, и зачем прибавлять им горя?»⁷⁵⁶

Ближайшая к собору станция метро «Бауманская» открылась в 1944 году. Трамвай № 32 шел от Измайловского поселка через Бауманскую улицу до Каланчевской; ныне маршрут упразднен. Через Бауманскую до Каланчевской улицы следовал и 37‑й трамвай, но отправлялся он от проезда Энтузиастов. Маршрут в общих чертах сохранился, сделавшись длиннее (теперь он соединяет станцию МЦД «Каланчевская» и Новогиреево).

Примечательно, что составитель альбома, помимо нового — впрочем, существующего уже с 1919 года — названия улицы («Спартаковская») дает и старое («Елоховская», хотя и в просторечно‑усеченной форме — «Елоховка»), а номер дома указывать не считает необходимым: Богоявленский собор и так отовсюду видно. Современный адрес: Спартаковская улица, 15…