С.Н. Страхов — справа. 1980 год

С моим мужем — Сергеем Никодимовичем Страховым — мы были вместе 45 лет. О себе много распространяться не буду. Скажу только, что мой отец учился читать и писать в церкви у дьячка, мама окончила двухгодичные курсы ликбеза, уже имея на руках двоих маленьких сыновей. В нашей семье родилось шестеро детей. Я окончила школу в городе Чулыме в Западной Сибири и последующие 57 лет по делам учебы и службы в разном статусе открывала только двери разных зон и корпусов МГУ имени М. В. Ломоносова в Москве.

Рассказ о Сергее Никодимовиче, жизненный путь которого оказался сложнее моего, я поведу, основываясь на материалах и документах семейного архива. Родился Сергей в селе Товаро-Никольском (ныне — Липецкая область) двенадцатым ребенком в семье. Его отец, Никодим Николаевич Страхов, в юности окончил церковно‑приходскую школу, «знал грамоту». В 1930 году он был рукоположен в сан священника епископом Липецким Уаром (Шмариным). В 1931‑м его арестовали и через два года осудили на 5 лет лагерей. Спустя 4 месяца после возвращения священник Никодим Страхов был повторно осужден на 7 лет — на сей раз за то, что ходатайствовал об открытии церкви в селе Калиновка (ныне — также в Липецкой области).

В 1944 году, в год освобождения отца, Сергей окончил сельскую семилетнюю школу в родном селе отличником с похвальной грамотой. С раннего детства он мечтал стать «дохтулом и хилулгом». Поступил в фельдшерско‑
акушерскую школу в Липецке. Это были первые послевоенные годы. Ко времени окончания Сергеем школы правительство отменило ряд существовавших ранее ограничений для детей «врагов народа». Теперь он мог поступить в медицинский институт. Но для этого требовался аттестат зрелости, удостоверяющий получение среднего школьного образования. Сергей спешил, поэтому, минуя 8‑й и 9‑й классы, пошел сразу в 10‑й. Упорство и настойчивость в достижении мечты помогли завершить обучение без троек.

В том же году Сергей поступил в Воронежский медицинский институт на педиатрический факультет. Как‑то он рассказал такой случай из своей студенческой жизни. Его и еще одного субординатора (субординатура — первичная специализация студентов старших курсов по определенному клиническому профилю) направили на практику в сельскую больницу. Ночью привезли женщину из далекой деревни с сильными болями в животе: она таки докопала в столь критическом состоянии картошку на своем огороде. Субординаторы поставили диагноз: «разрыв желчного пузыря». Решили оперировать, поскольку ждать в подобных ситуациях нельзя, а хирурга в больнице не было. Однокурсник держал в руках учебник, контролируя этапы операции, а Сергей оперировал. Женщина умерла через три дня. Комиссия из района констатировала: операция проведена профессионально, без замечаний, смерть же наступила от интоксикации — пациентке требовалось в течение хотя бы трех суток капельно вводить физиологический раствор. Но какой физраствор тогда в сельской больнице… Рассказывая это, Сергей Никодимович сетовал: «Эх, разве сейчас я дал бы ей умереть! Я бы ее на растворе поваренной соли вытащил!»

После окончания института (1954) С. Н. Страхову предстояло распределение. Болезнь и возраст 68‑летней матери не позволяли Сергею ехать на далекую периферию, в связи с чем он отправился в Москву, в Министерство здравоохранения РСФСР, где ему пошли навстречу и распределили в недавно образованную Липецкую область по запросу областного отдела здравоохранения. Не остался молодой специалист и без «общественной нагрузки»: 25 февраля 1955 года Сергея Никодимовича избрали депутатом Молотовского сельского совета депутатов трудящихся Липецкой области.

Между тем детская мечта стать «доктором и хирургом» не исчезла. Для ее осуществления нужно было обрести необходимую квалификацию. В 1955 году Сергей окончил полугодичные курсы в Казанском государственном институте усовершенствования врачей. Из его рассказов об этом перио­де мне запомнилась следующая история. Однажды в клинике он долго занимался доставленным скорой помощью подследственным — «блатным авторитетом» по кличке Колька Шалый, получившим несколько глубоких ножевых ранений. Кольку сопровождал милицейский конвой. Врача криминальная сторона дела не интересовала — пациент есть прежде всего пациент. Уже за полночь усталый Сергей отправился домой поспать. Вышел из клиники. Вдруг навстречу из подворотни — трое «амбалов». Отобрали у него часы, пиджак, еще что‑то. Сергей спокойно говорит им: «Вот завтра будет умора, когда Колька Шалый услышит, как меня обчистили ночью». Грабители остолбенели: «А где Колька?» Сергей ответил, что тот раненый лежит у него в палате… Все вещи мгновенно вернули.

Сергей вернулся в Липецк. Со временем он стал главным врачом районной больницы, заведующим райотделом здравоохранения, главным хирургом района, председателем ВТЭК, возглавил местное отделение общества «Знание». Но мечтал о «проблемной» хирургии — оперировать на органах грудной клетки. Однако осуществить эту мечту, по его мнению, было возможно только в Москве. Правда, в столице молодого провинциального врача никто не ждал. Все же он решился и написал письмо-«самопредставление» ни много ни мало президенту Академии медицинских наук СССР А. Н. Бакулеву. Александр Николаевич, видимо, понял, что случайно подобные послания не пишутся. Сергею ответил заведующий кафедрой детской хирургии 2‑го Московского медицинского института имени И. В. Сталина профессор С. Д. Терновский. Письмо Терновского по поводу обращения С. Н. Страхова к министру с просьбой о принятии его в ординатуру Института грудной хирургии в Москве, ознаменовавшее крутой поворот в судьбе Сергея Никодимовича, последний хранил как реликвию. Оно было подписано человеком, сумевшим вслед за А. Н. Бакулевым понять: этому «юнцу» лучше «дать взлететь», в районной больнице ему двигаться вперед уже некуда. Проявило понимание и местное руководство. И вот в 1957 году последовал приказ по Академии медицинских наук о зачислении С. Н. Страхова в клиническую ординатуру Института грудной хирургии. Одновременно в связи с этим заведующему Липецким облздравотделом предлагалось освободить Страхова от работы в области.

Сергей рассказывал, что прибыл в столицу в радостном настроении. Новое здание института еще не построили, учреждение размещалось на втором этаже хирургического корпуса городской клинической больницы № 1 имени Н. И. Пирогова. В институте Страхова приняли тепло. Однако устроиться с жильем в тогдашней Москве, особенно без прописки, было попросту невозможно. Заместитель главного врача больницы по хирургии договорился о снятии «угла» для Сергея в квартире «тети Тани» — уборщицы. Квартира располагалась в административном корпусе на Большой Калужской улице (позже вошедшей в состав Ленинского проспекта), в доме № 8. Здесь молодого доктора прописали на два года — на время обучения в ординатуре.

1 сентября 1957 года Сергей Никодимович Страхов был зачислен одним из первых трех клинических ординаторов в только что созданный Институт грудной хирургии Академии медицинских наук СССР (ныне — Национальный медицинский исследовательский центр сердечно‑сосудистой хирургии имени А. Н. Бакулева). Научным руководителем и наставником Сергея, под чьим руководством он защитил кандидатскую диссертацию, являлся Сергей Алексеевич Колесников — выдающийся хирург, профессор, заслуженный деятель науки РСФСР, директор института (1959–1966), заведующий отделением приобретенных пороков сердца. После окончания Страховым ординатуры С. Н. Колесников рекомендовал его на постоянную работу в институт как перспективного специалиста в области кардиохирургии. В сентябре 1959 года Сергея приняли младшим научным сотрудником отделения приобретенных пороков сердца. Колесников обратился в Академию медицинских наук СССР с просьбой о предоставлении С. Н. Страхову постоянной московской прописки. Возглавлявший тогда академию А. Н. Бакулев наложил резолюцию, адресованную управляющему административно‑хозяйственной частью АМН: «Ходатайствовать перед Моссоветом о прописке». И Сергея наконец прописали в коммунальной квартире, где ему на пару с товарищем выделили комнату. Какая‑либо мебель там отсутствовала — только голые стены. Друзья нашли у магазина несколько пустых ящиков и приспособили их под стол и стулья. Спать поначалу пришлось на полу. Имевшиеся небольшие деньги предпочитали тратить на посещение театров, музеев, выставок; что касается еды, порой обходились каждый булкой и двумя кружками морса в день.

В 1962 году увидела свет первая научная работа С. Н. Страхова, выполненная под руководством и в соавторстве с профессором С. А. Колесниковым. Сергей Алексеевич — человек непростой судьбы. В ноябре 1947 года его осудили на 10 лет за «космополитизм». Срок он отбывал в Экибастузском лагере, где продолжал делать операции в тюремном госпитале. В 1956 году С. А. Колесников был амнистирован. Когда пришел приказ об освобождении, он выхаживал больного, которому несколько дней назад сделал операцию на грудной клетке, и, хотя истосковался по воле, не уехал — остался (уже вне стен колонии) и еще десять дней ежедневно навещал своего пациента, пока опасность для того не миновала. Когда С. А. Колесников покидал колонию, арестанты провожали его, выстроившись лицом друг к другу в две молчаливые шеренги и образовав таким образом для прохода доктора своеобразный «почетный коридор». Освободившегося коллегу А. Н. Бакулев сразу принял на работу...