С мамой и папой на отдыхе. 1939 год

Патриарх Алексий родился в Таллине. Его отец, Михаил Александрович Ридигер (1902–1962), уро­женец Санкт-Петербурга, происходил из старинного дворянского рода, представители которого славно служили на военном и гражданском поприщах (среди них — герой Отечественной войны 1812 года генерал‑адъютант граф Федор Васильевич Ридигер. 1783–1856). Братьев Георгия и Михаила Ридигеров определили в Императорское училище правоведения. Училище успел окончить только Георгий, Михаил в связи с переездом семьи завершил свое образование уже в гимназии в Эстонии, в небольшом городке Хаапсалу на берегу Балтийского моря. Потом семья перебралась в Таллин. Михаил поступил на фанерную фабрику Лютера, где служил сначала бухгалтером, затем главным бухгалтером до принятия священного сана (см. ниже).

Православная общественно‑религиозная жизнь в послереволюционной Эстонии была очень живой и активной — прежде всего благодаря духовенству Эстонской Православной Церкви — по воспоминаниям Патриарха Алексия, «настоящих русских священников с высоким чувством пастырского долга». И Михаил Александрович, и его будущая супруга Елена Иосифовна Писарева (1902–1959) — дочь полковника Белой армии, расстрелянного большевиками, — деятельно участвовали в этой жизни. Оба состояли в Русском студенческом христианском движении¹. С юных лет М. А. Ридигер желал для себя священнической стези. В конце 1930‑х годов в Таллине открылись русскоязычные богословско‑пастырские курсы под руководством протоиерея Иоанна Богоявленского — будущего епископа Таллинского Исидора, и в первый же год работы курсов Михаил Александрович стал их слушателем. Протоиерей Иоанн, «человек глубокой веры и очень большого духовного и жизненного опыта», являлся также законоучителем в школе и духовником Алеши Ридигера, позднее вспоминавшего: «И в семье, и мой духовник учили видеть доброе в людях, так было и у родителей, несмотря на все трудности, которые им приходилось преодолевать. Любовь и внимание к людям были теми критериями, которыми руководствовались и о. Иоанн, и мой отец». Через два года после окончания курсов (1940) М. А. Ридигер был рукоположен во диакона, еще через два года (1942) — во иерея; на протяжении шестнадцати лет он служил настоятелем таллинской Рождества Пресвятой Богородицы (Казанской) церкви, состоял членом епархиального совета.

◊ ◊ ◊

Еще до свадьбы М. А. Ридигера и Е. И. Писаревой, состоявшейся в 1926 году, было известно, что Михаил Александрович хочет стать священником. Уклад семейной жизни Ридигеров был скреплен «не только узами родства, но и узами большой духовной дружбы». Будущему патриарху в крещении дали имя в честь преподобного Алексия, человека Божия. Алеша рос спокойным, послушным и религиозным мальчиком. Этому способствовала атмосфера в семье. С самого раннего детства интересы Алеши Ридигера были связаны с храмом, с церковной службой. По его воспоминаниям, в десятилетнем возрасте он «знал службу и очень любил служить. В комнате в сарае у меня была церковь, были облачения».

В 1937 году Михаил Александрович в составе паломнической группы посетил Валаамский монастырь. Это произвело на него столь сильное впечатление, что в дальнейшем на Валаам ездила вся семья. Кроме поклонения святыням, у родителей Алеши имелась и другая цель: их смущала «игра» сына в церковные службы, и они хотели посоветоваться на сей счет с опытными в духовной жизни старцами. Валаамские иноки, видя серьезность отрока, благословили Михаила Александровича и Елену Иосифовну не препятствовать его «игре». В свою очередь, общение с монастырскими насельниками стало одним из определяющих
событий в духовной жизни Алеши Ридигера. «Особенно запомнились духовники [обители] — схиигумен Иоанн [(Алексеев)] и иеросхимонах Ефрем [(Хробостов)]. Много раз мы были в Смоленском скиту, где нес свой подвиг иеросхимонах Ефрем, ежедневно совершавший Божественную литургию и особо поминавший воинов, на поле брани убиенных. Однажды в 1939 году мы с родителями побывали в Иоанно-Предтеченском скиту, который отличался строгостью монашеской жизни. Туда повез нас на весельной лодке скитоначальник схиигумен Иоанн. Весь день прошел в общении с этим замечательным старцем. Запечатлелся в сердце схимонах Николай, подвизавшийся в Коневском скиту и всякий раз встречавший самоваром, за которым велись душеспасительные беседы. Помню гостинника схиигумена Луку, внешне сурового, но душевного пастыря, а также любвеобильного иеромонаха Памву, неоднократно приезжавшего в Таллин. Память сохранила мне содержание некоторых бесед со старцами. Особые отношения сложились с архивариусом монахом Иувианом [(Красноперовым)], человеком исключительной начитанности и эрудиции. С ним в 1938–1939 годах установилась переписка». Монах Иувиан рассказал юному паломнику о монастыре, о монашеской жизни. Как‑то хоронили некоего инока. Алешу поразила радость участвовавших в похоронах. «Отец Иувиан мне объяснил, что когда монах принимает постриг, вместе с ним все плачут о его грехах и неисполненных обетах, а когда он уже достиг тихой обители, все радуются вместе с ним». Вот фрагмент из письма отца Иувиана к Алеше Ридигеру:

«Дорогой о Господе, милый Алешенька! Сердечно благодарю тебя, дорогой мой, за приветствие с праздником Рождества Христова и с Новым Годом, а также за твои добрые пожелания. Да спасет тебя Господь Бог за все эти дары духовные. Если бы Господь сподобил всех вас приехать к нам на Пасху, это увеличило бы нашу пасхальную радость. Будем надеяться, что Господь по Своей великой милости сотворит это. Мы тоже с любовию вспоминаем всех вас: вы для нас — точно свои, родные по духу. Прости, дорогой Алешенька! Будь здоров! Да хранит тебя Господь! В своей чистой детской молитве вспомни и о мне, недостойном. Искренно любящий тебя о Господе м. Иувиан».

Так в самом начале сознательной жизни Алексей прикоснулся душой к чистому роднику русской святости — «пречудному острову Валааму». Через монаха Иувиана установилась духовная связь будущего патриарха со святым праведным Иоанном Кронштадтским. Именно по благословению «печальника земли русской» Иувиан стал валаамским монахом, и, конечно же, он рассказывал мальчику о великом пастыре. Эта связь напомнила о себе спустя полвека: Поместный Собор Русской Православной Церкви 1990 года, избравший Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, прославил также праведного Иоанна Кронштадтского в лике святых.

…Когда в 1970‑х годах Алексия, уже архипастыря Таллинской епархии, приглашали посетить остров, он неизменно отказывался, ибо «уже видел разрушенные монастыри в Подмосковье: Новоиерусалимский, Саввино-Сторожевский. Мне показывали кусок иконостаса в Саввино-Сторожевском монастыре или кусок колокола — дара царя Алексея Михайловича. И я не хотел разрушать свои прежние детские впечатления о Валааме, которые были у меня глубоко в душе». Лишь в 1988 году Алексий, будучи митрополитом Ленинградским и Новгородским, приехал на разоренный Валаам, чтобы начать возрождение знаменитой обители.

◊ ◊ ◊

После окончания школы вопрос о выборе жизненного пути для Алеши Ридигера не стоял. Его первые сознательные шаги совершались в храме; шестилетним мальчиком он выполнял свое первое церковное послушание — разливал прихожанам крещенскую воду — и уже тогда твердо знал, что хочет стать только священником. В 1946 году Алексей, успевший к тому времени послужить алтарником, ризничим, псаломщиком, иподиаконом в таллинских церквах, сдал вступительные экзамены в Ленинградскую духовную семинарию, но не прошел по возрасту — ему исполнилось только 17 лет, а прием в духовные школы несовершеннолетних не дозволялся. Поступление состоялось в следующем году, причем сразу в 3‑й класс. Окончив семинарию по первому разряду (1949), Алексей стал студентом Ленинградской духовной академии.

Возрожденные после длительного перерыва ленинградские духовные школы в то время переживали период расцвета. Большое влияние на А. М. Ридигера оказали профессора А. И. Сагарда, Л. Н. Парийский, С. А. Купресов и другие. Особенно сильное впечатление производила глубина религиозного чувства Сергея Алексеевича Купресова, каждый день после лекций шедшего в храм и молившегося у иконы Божией Матери «Знамение». В свою очередь, преподаватели отмечали в юноше серьезность, ответственность, преданность Церкви. Епископ Таллинский Исидор радовался, получая из Ленинградской духовной академии благожелательные отзывы о «светлой личности» своего духовного сына.

18 декабря 1949 года епископ Исидор скончался, Таллинскую епархию временно возглавил митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий (Чуков). 15 апреля 1950‑го Алексей Ридигер был рукоположен во диакона, а 17 апреля — во священника. Митрополит Григорий советовал ему, продолжая обучение экстерном, начать пастырское служение в Эстонии и предложил на выбор настоятельство в Богоявленском храме города Йыхви, место второго священника в таллинском Александро-Невском соборе или настоятельство в Екатерининской церкви города Пярну. По воспоминаниям патриарха, «митрополит Григорий сказал, что не советовал бы мне сразу идти в Александро-Невский собор: “Там Вас знают как иподиакона, пусть к Вам привыкнут как к священнику, а если захотите, то через полгода я Вас переведу в собор”. Тогда я выбрал Йыхви, потому что это на полпути между Таллином и Ленинградом. Я очень часто в Таллин ездил, потому что родители жили в Таллине, мама не всегда могла ко мне приехать. И в Ленинград я тоже ездил часто, потому что я пусть и учился экстерном, но заканчивал вместе со своим курсом».

Приход молодой священник получил очень сложный — сказывались тяготы послевоенного времени. На первое богослужение в храм пришли всего несколько женщин. Однако постепенно приход оживал, сплачивался, начали ремонт храма. «Паства там была непростая, — вспоминал впоследствии патриарх, — в шахтерский город после войны приезжали из самых разных регионов по специальным направлениям на тяжелые работы в шахтах; многие погибали: аварийность была высокой. Поэтому как пастырю мне пришлось иметь дело со сложными судьбами, с семейными драмами, с различными социальными пороками, и прежде всего с пьянством и порождаемой пьянством жестокостью».

Долгое время иерей Алексий служил в храме один, поэтому сам ездил на все требы. Об опасностях, подстерегавших в пути, не думал: близко ли, далеко ли — надо ехать отпевать, крестить.

Одновременно он продолжал учиться в академии и в 1953 году окончил ее по первому разряду со степенью кандидата богословия за курсовое сочинение «Митрополит Филарет (Дроздов) как догматист». Тему выбрал не случайно — 5 томов «Слов и речей» святителя Филарета были его настольными книгами. В сочинении приводились не опубликованные ранее архивные материалы о митрополите Филарете, архиерейское служение которого всегда являлось для Алексия эталоном, а произведения — источником духовной и жизненной мудрости.

15 июля 1957 года священник Алексий Ридигер переводится в Тарту (Юрьев) и назначается настоятелем Успенского собора. Тарту — университетский город. Здесь была совершенно иная среда, нежели в Йыхви. «Я застал и в приходе, и в приходском совете старую юрьевскую университетскую интеллигенцию. Общение с ними у меня оставило очень яркие воспоминания».

Успенский собор требовал серьезного и срочного ремонта — грибок разъедал деревянные части здания, в Никольском приделе однажды во время богослужения провалился пол. Средств на ремонт не было. С просьбой о содействии пришлось отправиться в Москву, в Патриархию. Секретарь Патриарха Алексия I (Симанского) Д. А. Остапов представил тартуского иерея Святейшему, и тот распорядился помочь. Так произошла первая встреча Патриарха Алексия I со священником Алексием Ридигером, через несколько лет ставшим управляющим делами Московской Патриархии и главным помощником Патриарха.

◊ ◊ ◊

17 августа 1958 года иерей Алексий был возведен в сан протоиерея, а 30 марта 1959‑го назначен благочинным Тартуско-Вильяндинского округа Таллинской епархии, включавшего в себя 32 прихода. Протоиерей Алексий совершал богослужения в русских приходах на церковнославянском языке, а в эстонских — на эстонском, которым владел свободно. По его воспоминаниям, не существовало «никакого напряжения между русскими и эстонскими приходами, тем более между священнослужителями». В то время он начал собирать материал для докторской диссертации «История православия в Эстонии». Эстонские священники крайне нуждались, их доходы были значительно ниже, нежели у священников в России или на Украине. Многим приходилось подрабатывать кочегарами, совхозными рабочими, почтальонами. Впоследствии, уже став архиереем, Алексий сумел помочь эстонскому духовенству, установив пенсии священнослужителям с более раннего, чем прежде, возраста.

В 1959 году в праздник Преображения Господня умерла Елена Иосифовна. Отец и сын Ридигеры остались вдвоем. Еще при жизни матери Алексий думал о принятии иночества, теперь же решился окончательно. 3 марта 1961 года в Троице-Сергиевой лавре он принял монашеский постриг с именем Алексий — в честь святителя Алексия, митрополита Московского. Принятие монашества не афишировал — по его словам, «просто стал служить в черной камилавке».

◊ ◊ ◊

Между тем в условиях развернувшихся новых гонений на Церковь ей потребовались молодые энергичные архиереи. Мнение об иеромонахе Алексии у высшего церковного руководства уже сложилось. В 1959 году он познакомился с митрополитом Крутицким и Коломенским Николаем (Ярушевичем) — в то время председателем Отдела внешних церковных сношений (ОВЦС) — и произвел на владыку положительное впечатление. Его начали включать в число лиц, сопровождающих иностранные делегации. 21 августа 1961 года иеромонах Алексий был возведен в сан архимандрита, 3 сентября в Александро-Невском кафедральном соборе Таллина хиротонисан во епископа Таллинского и Эстонского, а 14 ноября назначен заместителем председателя ОВЦС. 

◊ ◊ ◊

В разгар хрущевских гонений казалось, что вернулись довоенные времена с их «пятилеткой безбожия». Священников и мирян, правда, не расстреливали без суда и следствия, но газеты, радио, телевидение извергали потоки хулы на веру и Церковь, по всей стране шло массовое закрытие храмов, резко сократилось и без того малое число духовных учебных заведений. В феврале 1960 года Патриарх Алексий I в своем выступлении на конференции советской общественности за разоружение через головы собравшихся в Кремле обратился к миллионам православных христиан. Призывая их к стойкости, Святейший сказал: «В таком положении Церкви есть и много утешительного для верных ее членов, ибо что могут значить все усилия человеческого разума против христианства, если двухтысячелетняя история его говорит сама за себя, если враждебные против него выпады предвидел Сам Христос и дал обетование непоколебимости Церкви, сказав, что “врата адовы не одолеют ее”!»

В те трудные годы уходило старшее поколение иерархов, начинавших служение в дореволюционной России, — исповедников, познавших ГУЛАГ и зарубежное изгнание. На смену им явились молодые, в их числе епископ Таллинский и Эстонский Алексий (Ридигер). Этим архиереям, не видевшим Русскую Церковь в могуществе и славе, выпал жребий служения Церкви гонимой.

В первые же дни своего пребывания на Талллинской кафедре владыка Алексий (до 12 января 1962 года он временно возглавлял также Рижскую епархию) столкнулся с намерением местной власти нанести Церкви очередной удар: уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви по Эстонии Я. С. Кантер заявил о закрытии и передаче под дом отдыха шахтеров Пюхтицкого Успенского монастыря, а также о ликвидации тридцати шести «нерентабельных» приходов («нерентабельность» являлась наиболее распространенным доводом гонителей). Времени почти не оставалось: передачу монастыря назначили на 1 октября 1961 года. Епископ Алексий просил уполномоченного отложить исполнение решения, поскольку закрытие храмов в самом начале служения молодого архиерея произведет негативное впечатление на паству. Церковь в Эстонии получила небольшую передышку.

Власти тогда принимали во внимание только политические аргументы; сильное действие на нее оказывали, например, упоминания той или иной обители или храма в иностранной печати. В начале мая 1962 года, пользуясь своим положением заместителя председателя ОВЦС, епископ Алексий организовал посещение Пюхтицкого монастыря делегацией Евангелическо‑лютеранской церкви ГДР, которая позже опубликовала отчет о поездке в газете «Neue Zeit». Вскоре в Пюхтицу прибыла протестантская делегация из Франции, затем в течение года обитель посетили представители Христианской мирной конференции (ХМК) и Всемирного Совета Церквей (ВСЦ). После этого вопрос о закрытии монастыря больше не поднимался. Позднее владыка Алексий много сил отдавал устроению и укреплению Пюхтицкой обители, ставшей в конце 1960‑х годов центром духовной жизни Эстонской епархии. На его богослужения здесь собиралось эстонское и русское духовенство со всей республики.

Смог епископ Алексий спасти и таллинский Александро-Невский собор, уже, казалось, обреченный. 9 мая 1962 года преставился отец владыки протоиерей Михаил Ридигер. Сразу после похорон к епископу подошел уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви и предложил подумать о том, какой из таллинских храмов сделать кафедральным в связи с решением городской молодежи переоборудовать Александро-Невский собор в планетарий. Владыка вновь попросил о небольшой отсрочке и начал готовить материалы в защиту собора. Наиболее действенным оказался опять же политический аргумент. Сразу после оккупации Таллина немецкими войсками в 1941 году собор был закрыт, а перед уходом оккупанты вознамерились сбросить на землю соборные колокола, однако им это не удалось. «Вот обрадуются реваншисты в Германии, узнав, что их неудавшийся замысел реализован советской властью!» Через некоторое время уполномоченный информировал епископа: закрытие собора отменяется.

Очередное посягательство не заставило себя ждать. Согласно генеральному плану развития Таллина, новую городскую трассу намеревались проложить прямо по Казанскому храму, построенному в 1721 году. Пришлось апеллировать к истории, к архитектурной ценности здания, убедить власти пойти на дополнительные расходы и спроектировать на трассе объезд. Сыграла свою роль и опубликованная в журнале «Архитектура СССР» статья о храме. Удалось сохранить также все упомянутые выше «нерентабельные» приходы.

◊ ◊ ◊

23 июня 1964 года епископ Таллинский и Эстонский Алексий (Ридигер) возводится в сан архиепископа, а 22 декабря назначается управляющим делами Московской Патриархии и постоянным членом Священного Синода. Немалую роль в назначении его на эту ключевую в управлении Церковью должность сыграло то обстоятельство, что достигшему маститой старости Патриарху Алексию I требовался деятельный, мыслящий, компетентный помощник, каковыми качествами, по мнению патриарха, архиепископ Алексий (Ридигер) вполне обладал. Время подтвердило правильность выбора Святейшего. Сам же владыка вспоминал: «Когда я стал управляющим делами, то с Патриархом Алексием I виделся постоянно, и, конечно, было полное доверие и уверенность, что если с ним до чего‑то договорился, то можешь быть спокоен. Мне часто приходилось ездить в Переделкино к Святейшему Патриарху и готовить ему резолюции, которые он подписывал, не смотря внимательно, а лишь просматривая их. Для меня была большая радость в общении с ним и в его доверии ко мне». И еще: «Мне приходилось часто бывать у Святейшего Патриарха и на приемах послов, и на приемах высоких делегаций. К Святейшему Патриарху Алексию я всегда испытывал глубокое уважение. Ему пришлось пережить и нелегкие 20–30‑е годы, и хрущевские гонения на Церковь, когда закрывали храмы, а он зачастую был бессилен что‑либо сделать. Но и Святейший Патриарх Алексий с самого начала моей деятельности в качестве епархиального архиерея и заместителя председателя Отдела внешних церковных сношений относился ко мне с огромным доверием»...