В Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) в фонде Разрядного приказа¹ хранятся материалы, содержащие сведения о различных сторонах жизни москвичей XVII столетия. В том числе там есть обширная информация о всякого рода уголовных делах. Вниманию читателей предлагается небольшая подборка соответствующих сюжетов. При пересказе архивных документов повествование местами стилизовано в духе описываемой эпохи.

А.М. Васнецов. Красная площадь во второй половине XVII века. Холст, масло. 1925 год. Музей Москвы

Даниловские чернецы и монастырский луг

В стародавние времена большую ценность представляли заливные луга, на которых пасли лошадей. На правом берегу Москвы‑реки под Даниловым монастырем, там, где сейчас проходят пути Павелецкой железной дороги, издревле был луг московского князя, впервые упоминаемый в летописи под 1431 годом: 15 августа князь Василий Васильевич отправился в Орду и «обедал на своем луге против Симонова под перевесьем». В XVII веке в этом месте располагались луга государевы, Симонова и Данилова монастырей.

В июне 1654 года в Разряд явились дети боярские (служилые люди), ряшане (из города Ряжска за Рязанью). С собой они привели Ваську Григорьева сына Добрынина и рассказали следующее. По указу великого государя велено им быть на Москве, и дворы им отведены за Яузскими воротами, и они‑де пасут лошадей под Даниловым монастырем. 6 июня со среды на четверг в другом часу ночи (то есть через два часа после захода солнца) выехал из монастыря чернец, а с ним многие люди: служки, детеныши монастырские и крестьяне, вооруженные дубинами. И начали за ними гоняться, и они‑де разбежались, а товарищ их Васька Добрынин от них отстал, потому что стар, бежать не смог, а старец‑де с служками и с крестьянами Ваську ухватили и учали бить топтунками (ногами), а старец‑де людям своим и говорит, чтобы его били, но не окровавили. Однако осмотр потерпевшего побоев не выявил²: видимо, жалобщики несколько сгустили краски.

Дело, судя по всему, обстояло так: служилые люди пасли лошадей на чужом лугу, что являлось воровством, и делали они это не в первый раз, чернецы же монастырские в конце концов решили устроить засаду. Молитва молитвой, а воровать не смей!

«Ужастик» XVII века

В 1660 году в Москве случились события поистине мистического характера. В мае царю доложили, что ходят с Москвы всяких чинов люди в монастыри — Андроньев и Симонов — и назад из тех монастырей. И, идучи к Москве, видят у дороги гроб дощатый, который «вышел из земли»³.

Царь Алексей Михайлович велел боярину Ивану Семеновичу Прозоровскому провести расследование: каков тот гроб, в моровое ли поветрие⁴ погребен или до него, или после морового поветрия, и сколь давно, а после тот гроб обрыть землею и огородить, чтоб впредь того гроба смотреть было никому нельзя. Через некоторое время И. С. Прозоровский докладывал царю: между Андрониевым и Симоновым монастырями обнаружились два гроба в двух местах, а в третьем месте нашли могилу с человеческими останками, прикрытую досками. Эти гробы по указу царя были обсыпаны землей и обложены дерном.

Однако через некоторое время прошел слух, что гроб опять вышел из земли, на этот раз на Девичьем поле. 2 июня по государеву указу поехали тот гроб сыскивать, но на Девичьем поле не нашли, а нашли за Земляным городом меж Новинским монастырем и ветряными мельницами на пустом старом кладбище, где была церковь Николая Чудотворца на Щепах⁵. Тот гроб был недавно песком засыпан и дерном и каменьем закидан. И про него Новинского монастыря игумен Дионисий был допрашиван и сказал: тому‑де ныне недели с две, как объя­вился на кладбище гроб, и тот гроб из земли был виден. И он докладывал о том преосвященному митрополиту Питириму, а Питирим велел ему тот гроб засыпать песком и дерном и каменьем закласть, что он и исполнил. А давно ли тот гроб появился — того он не ведает⁶…

История совершенно темная. Похоже на чей‑то злонамеренный розыгрыш.

Драма в Алчеве

Давно исчезнувшая деревня Алчево находилась рядом с селением (ныне — город) Лыткарино.

25 мая 1665 года к Разбойному приказу в Кремле в сопровождении толпы пришли люди князя Михаила Алегуковича Черкасского — братья Ян и Иван Крыловы. Они привезли мертвое тело и привели с собой человека стольника Алексея Прокофьевича Соковнина. Речь повел Ян Крылов, он сказал, что тот мертвый человек — его родной племянник Иван Яковлев сын Медведев. Глава приказа князь Д. С. Великогагин мертвое тело осмотрел. У покойника была прострелена правая половина груди и разбита голова⁷.

По словам Яна Крылова, его племянник незадолго до этого пришел на двор к Соковнину и женился на дворовой женке Маньке. И ныне ездил Соковнин в свою деревню и того Ивана с женою брал с собой. В деревне Алчево племянника убили из пищали, а кто убил, про то ведают жена убитого и люди Соковнина: иноземец Янко Адаховский и Исачко Бурцев. Просил он тех людей расспросить, и, если они про убийство запрутся, тогда он, откуда ему про преступление ведомо, и скажет.

Были допрошены люди Соковнина и он сам. Картина вырисовывалась следующая.

17 мая Соковнин был в Алчеве и поехал со своего двора в карете на луг к Москве‑реке «лошадей учить». С ним были: Иван Медведев, Исачко Бурцев, малой конюх по прозвищу Мурзка и поляк Янко Адаховский, они шли подле кареты пеши. У Москвы‑реки лошадей выпрягли и послали с конюхом в табун, туда же отправился Адаховский, а Иван Медведев отпросился на реку ловить «птичек гренков». При этом все показывали, что в карете карабин (в деле фигурирует то пищаль, то карабин) имелся, но никто из него не стрелял.

Затем Соковнин приехал домой и сел за еду, тогда-то Медведева и хватились. Было послано восемь человек на реку искать пропавшего холопа, и сказал им крестьянский сын, удивший рыбу, что плыли по Москве‑реке в лодке вниз по течению шесть неизвестных человек, и за тою лодкою плыла порожняя лодка, и в ней он нашел шапку Ивана Медведева.

Жена убитого дополнила показания следующими подробностями. По ее словам, когда она ходила мужа своего искать, встретила Исачку Бурцева, а он стал над ней насмехаться, нашла‑де ты мужа своего, говорил, а сам выше колен был мокр, а сказал, что ходил по болоту, но на том лугу болота нет. А потом сказал: «Вон муж твой идет домой и несет с собою птичек гренков!» Стала Мария мужа своего высматривать и не увидела, а Исачко опять смеялся. Когда же нашли шапку в лодке, Исачко Бурцев говорил ей такие слова: голову нашли, а туловище утонуло. А когда говорил такие речи, в то время никого рядом не было. Мария Медведева добавила также, что Ян Адаховский рассказывал ей, что слышал пищальную стрельбу, а кто стрелял, не знает, потому что был с лошадьми. Бурцев и Адаховский ее слова отрицали.

Не найдя холопа, Соковнин вернулся в Москву, а в уезде трагические события продолжали идти своим чередом. Как стало потом известно из показаний свидетелей, 18 мая на расстоянии от Алчева 6 верст во втором часу после рассвета по берегу Москвы‑реки ходили села Нижнего Мячкова бобыль Мишка Семенов и крестьяне Борис Савинов и Осташко Михайлов. Они искали утопленницу, дочку бобыля. Мужчины заметили тело, плывущее по реке, и вынули его из воды. Сразу стало ясно, что того человека убили: у него была прострелена грудь и разбита голова. Позвали священника из Верхнего Мячкова. Тот, видимо, рассудив, что находка ничего хорошего не сулит, подговорил крестьян тайно похоронить тело поодаль от церкви, а властям об этом не сообщать. Мишка, Борис и Осташко решили последовать его совету. Они положили тело в гроб и перевезли на другой берег, где посреди села стояла Рождественская церковь.

Через несколько дней из Москвы в мячковскую деревню Тураево возвращался тамошний крестьянин Стенька по прозвищу Рожа. Переехав речку Гравороновку, по дороге в Николо-Угрешский монастырь он встретил старосту Алчева Ивана Блина. Стенька Рожа не преминул сообщить последние новости: слышал он, что под Мячковом выловили из реки мертвое тело и закопали близ церкви. Иван Блин поспешил к своему боярину с новостями. Алексей Соковнин приказал своим людям ехать в Мячково, выкопать тело и, если окажется, что это пропавший Ивашка, везти его в Земской приказ. У приказа и схватили холопа Соковнина братья Крыловы, а затем отвели к князю Великогагину для расследования убийства (с этого момента начался наш рассказ).

И вот 31 мая били челом великому государю Ян и Иван Крыловы, а в челобитной их говорилось следующее. Про убийство племянника их, Ивана Медведева, его жена и люди Соковнина были расспрашиваны и не повинилися, страшася его, Алексея Прокофьевича. А им про то убийство сказывал Янко Адаховский, сам и через человека князя Волконского. А говорил: убил‑де племянника вашего боярин наш, Алексей Прокофьевич, из карабина на берегу реки. Как выстрелил, карабин и кинул, а Адаховский его поднял. В то время Медведев еще жив был. Соковнин посылал Адаховского добить Медведева до смерти, но тот устрашился и не пошел, а пошел добивать Исачко Бурцев, добил Ивана до смерти палкою да в воду вволок. А за то убил Соковнин: жил боярин с молодицею до замужества блудно, а как за племянника молодицу выдал, и он так же жить хотел. А молодица с ним жить блудно не похотела, сказала мужу своему. И Иван начал говорить боярину, чтоб жену его не бесчестил и по нее не присылал. За то племянника и убил, что он жены своей на блуд не дал.

Начали проводить очные ставки, но никто так и не решился обвинить Соковнина; после пыток Адаховский и Бурцев не изменили своих показаний.

7 июля последовал царский указ: «Алексея Соковнина допросить, чтоб он, Алексей, про то смертное убийство человека своего Ивашки Медведева сказал вправду и вину свою к нему, великому государю, принес, он ли сам того своего человека Ивашку Медведева убил или кто по его, Алексееву, веленью того человека его Ивашку убил». И того ж числа Соковнин был допрашиван, а на допросе сказал, что «он того человека своего Ивашка Медведева сам не убивывал и никому убить его не веливал, а кто его убил, того он не ведает, а только б он, Алексей, его убил, и он бы к Богу грех свой и великому государю вину свою принес».

Дело, похоже, кончилось ничем. Алексея Соковнина так и не осудили, попал он в опалу только после того, как его сестру, легендарную боярыню Ф. П. Морозову, арестовали. При воцарении Федора Алексеевича Соковнин был возвращен в Москву, ему вернули все вотчины, в том числе деревню Алчево. Закончил же свои дни Алексей Прокофьевич печально: в 1697 году за участие в заговоре против Петра I он вместе с другими заговорщиками был казнен...