Исторический путеводитель

Удивительно, но знакомое каждому название реки и города — «Москва» — и сегодня остается загадочным и таинственным. Как оно возникло, что означает? Разгадку пытаются найти уже не первое столетие. Книжники XVII века утверждали: название реки, перешедшее к городу, образовалось от соединения имен поселившихся здесь еще в библейские времена внука Ноя, шестого сына Яфета, легендарного прародителя славян Мосоха и его жены Квы (список использованных источников приведен в конце статьи). Впоследствии историк и государственный деятель XVIII столетия В. Н. Татищев писал, что слово «Москва» — сарматского происхождения и означает «крутящаяся, искривленная». Москва‑река и впрямь извилиста, со множеством крутых излучин. Ираноязычные племена сарматов в древности населяли степи Северного Причерноморья и Заволжья. Их предшественники на этой территории — скифы, по мнению ряда исследователей, тоже могли быть родоначальниками слова. На ираноязычные, бактрийские корни названия «Москва» указывал академик А. И. Соболевский, переводя его как «река — сильная гонщица», «охотница». В поисках разгадки топонима географ Л. С. Берг вспоминал древний народ мосхов в Колхиде на Кавказе, упоминавшийся еще Геродотом. Выходило, что Москва — это «река мосхов». Прародину слова на Кавказе пытались искать и другие историки. Однако никаких следов мосхов, скифов, сарматов и тем более Мосоха в бассейне тихой Москвы‑реки и на большом пространстве вокруг археологи не обнаружили.

Зато достоверно известно, что места эти в древности, еще до славян, населяли финно‑угорские племена. В языках этой группы пытались отыскать истоки названия «Москва» многие ученые. Видный филолог XIX века Ф. И. Буслаев, к примеру, считал его финским. Это слово выводили также из языка коми и расшифровывали как «Коровья река» — в значении река‑кормилица. Данной версии придерживался В. О. Ключевский. Но народность коми жила и живет далеко от этих мест и древних следов здесь не оставила. Существуют и другие толкования названия «Москва», исходящие из гипотезы его финно‑угорского происхождения, — «Медвежья река», «Мутная темная река»… Тем не менее, и в этих толкованиях современные исследователи видят нестыковки и огрехи.

Еще в начале XIX века З. Доленга-Ходаковский настаивал на русском происхождении названия «Москва». Будто бы это сокращенное «Мостква» — от слова «мост». Однако в глубокой древности никаких мостов на реке не было и, очевидно, быть не могло. Но это толкование не отвергал и такой знаток московской старины, как И. Е. Забелин, предположивший, что в названии «Москва» «скрывается понятие о местности, служившей добрым мостом — распутием для сообщения во все стороны и во все края старинных народных сношений».

Ученые и псевдоученые споры не прекращаются по сей день. Не вдаваясь в их подробности, скажем, что сегодня наиболее обоснованными признаются гипотезы о славянском и славяно‑балтском происхождении названия «Москва», разработанные С. П. Обнорским, М. А. Ильиным, П. Я. Черных, польским славистом Т. Лер-Сплавиньским, В. Н. Топоровым и другими. Согласно им, в древнем русском языке существовал корень «моск» («мозг»), означавший «быть вязким, топким, мокрым». Отсюда, кстати, и современное выражение «промозглая погода». Родственные корневые конструкции, связанные с понятиями «жидкий», «слякотный», «вязкий», есть и в балтских языках — латышском и литовском, составлявших до I тысячелетия до нашей эры единую со славянскими языковую общность. Славяне‑вятичи, пришедшие в эти края, где прежде по соседству с финно‑угорскими племенами к западу от последних жили и балтские, вероятно, легко усвоили понятное для них название. Слово «Москва» для них означало «болотистая топкая река».

Возможно, название это родилось у самого речного истока, где как раз и обитали древние балты и куда с верховьев Оки пришли славяне‑вятичи. Москва‑река и впрямь вытекает из Старьковского болота, или, по‑старинному, Москворецкой лужи, что за Можайском. Сегодня исток отмечен небольшой часовенкой. Ручеек с топкими берегами пересекает Минское шоссе на 148‑м километре. Принимая притоки, он постепенно набирает силу, становится рекой, которая, причудливо петляя, течет в прекрасных естественных берегах мимо лесов, полей, сел и городов под мостами и мостиками в общем направлении на восток и северо‑восток. Достигнув в середине своего течения на подступах к Московской кольцевой автодороге самой северной точки, река склоняется на юго‑восток, проходит около 80 километров по столице, делая шесть крутых излучин, вновь оказывается на просторах Подмосковья и впадает в Оку у Коломны в 502 километрах от истока. Более 900 рек и речек отдают свои воды Москве‑реке. Ее бассейн составляет свыше 17,5 тысяч квадратных километров. В черте города Москва‑река принимает 46 притоков. Самые крупные из них — Сходня, Сетунь, Яуза, Городня — текут в открытых руслах, многие забраны в подземные трубы.

Среди российских рек Москва далеко не самая могучая. К примеру, Енисею она уступает по протяженности в восемь раз, а по годовому стоку —
в 161. Но роль ее в судьбе России исключительна. На берегах Москвы‑реки и ее притоков сложилось ядро великой мировой державы, простершейся от Балтики до Тихого океана. Впрочем, история Москвы‑реки как географического объекта неизмеримо древнее человеческой истории. Она уходит в доюрские времена, когда Земля только вступала в эру динозавров. Речная долина начала формироваться не менее 190 миллионов лет назад. Тысячелетие за тысячелетием сменялись геологические эпохи, места эти накрывало море, затем ледники. То плавно, то резко менялся климат. Следы сложной геологической истории еще и сегодня можно обнаружить там, где на обрывах речного берега, прибрежных оврагов и в старых карьерах обнажились отложения далеких эпох. Так, на правобережье Москвы‑реки южнее Троице-Лыкова в нее впадает глубокий овраг, впервые упомянутый в письменном источнике под 1627 годом под названием Серебряный. В нем в толще черных глин юрского периода поблескивают окатыши белого гипса. Возможно, именно поэтому близлежащий лесной массив получил название Серебряный бор, перешедшее много позднее, в конце XIX века, и на местность на противоположном левом берегу. В овражистых крутобережьях у Троице-Лыкова, Крылатского, Кунцева, под Карамышевской набережной, в Щукино кое‑где сохранились отложения каменноугольного, юрского, мелового, четвертичного периодов. Накопленное за миллионы лет природой в недрах москворецкой долины впоследствии весьма пригодилось городу. Прочный песчаник издавна добывали в меловых отложениях на склонах прибрежных высот близ деревни Татарово. В старой Москве им мостили тротуары и облицовывали откосы набережных. Участок одной из них сохранился у храма Христа Спасителя. Сама же деревня Татарово, известная с 1417 года, была снесена в конце XX века при создании спорткомплекса «Крылатское».

Строительные известняки каменноугольного периода, благодаря которым Москва снискала свое прозвание Белокаменной, веками разрабатывались в каменоломнях у подмосковных сел Мячково на Москве‑реке и Сьяново на Пахре, а также в черте современной столицы у Даниловской слободы, в Дорогомилове и там, где сегодня высятся небоскребы Московского международного делового центра Сити.

Залежи глин четвертичного периода близ Андреевского монастыря у Воробьевых гор, в Хамовниках, на Крутицах недалеко от Новоспасского моста, на Таганском холме и в других местах в долине Москвы‑реки издревле использовались для изготовления кирпича и гончарных изделий. Разработки минерального сырья порой неузнаваемо меняли москворецкие пейзажи. Причудливые заливы и огромное озеро площадью 150 гектаров в Строгинской пойме, ставшие ныне средоточием пляжей и акваториями водного спорта, — это не что иное, как затопленные карьеры, в которых в XX веке добывали песок и гравий.

На москворецких берегах в осыпях и обрывах встречаются отпечатки древних растений, окаменевшие организмы — кораллы, морские лилии, бpахиоподы палеозойской эры, мезозойские моллюски — аммониты и белемниты. Еще в позапрошлом столетии близ Щукина у Москвы‑реки были обнаружены останки плезиозавров — позвонки и обломок челюсти с зубами. Эти гигантские, достигавшие 16 метров в длину ящеры
обитали в мелководном море, покрывавшем территорию современной столицы в мезозойскую эру. В более поздние времена в москворецкой долине паслись древние трогонтериевые слоны: останки одного из них нашли у Троице-Лыкова, и там же в 1845 году — хорошо сохранившийся скелет степного мамонта. Мамонты 15 тысяч лет назад бродили по обильным кормами москворецким болотам; их останки попадались исследователям на Воробьевых горах, у Новоспасского моста, в Лужниках. Находят в долине Москвы‑реки и кости других древних животных — шерстистого носорога, пещерного медведя, мускусного овцебыка.

В результате титанической деятельности природных сил на протяжении невообразимо длительного времени сформировался уникальный рельеф территории современной столицы. Его главный объект — долина Москвы‑реки с притоками. Нижний ярус — до 4 метров над уровнем воды — составляет пойма, обширные районы которой, преобразованные развитием города, можно и ныне видеть в Строгино, Татарово-Крылатском, у Лужников, парка Горького, Крымской набережной, Болотной площади, Нагатина, Печатников, Марьина и Братеева. Первая надпойменная терраса (8–10 метров над уровнем реки), получившая у исследователей‑геоморфологов название Серебряноборской, фрагментарно сохранилась в парке Серебряный бор, в Мневниковской излучине, в прибрежной низменной части Замоскворечья в районе станций метро «Новокузнецкая» и «Третьяковская». Улицы Большая Якиманка, Большая Ордынка, Большая Полянка, Мытная, Люсиновская, Новодевичий монастырь расположены на второй надпойменной террасе — 12–18 метров выше речного уровня. Ее называют Мневниковской — по москворецкой излучине, где она была впервые выявлена и описна. Третья надпойменная терраса, Ходынская, с относительными высотами 25–35 метров в центре столицы, поднимается над Москвой‑рекой знаменитыми холмами — Боровицким, увенчанным Кремлем, и Красным (Швивой горкой) — в Заяузье и на Таганке. С юга в москворецкую долину врезается водораздельная область — Теплостанская возвышенность. Ее северо‑западная оконечность — Татаровские высоты (Крылатские холмы) — имеет высоту 50–60 метров. Северная кромка Теплостанской возвышенности круто обрывается к реке Воробьевыми горами, высота которых достигает 80 метров.

Разнообразный пересеченный рельеф москворецкой долины благоприятствовал ее заселению и хозяйственному освоению, давал возможность строить жилища, заниматься различными видами деятельности, спасаться от стихий и обороняться от врагов. Впоследствии он стал мощным градоформирующим фактором. Просторные заливные луга и прибрежные возвышенности, с которых открывались широкие, поистине эпические панорамы, составляли естественную природную красоту этих мест, воспринятую и приумноженную Москвой.

На исходе эпохи Великого оледенения, 15 тысяч лет назад, когда граница льдов отодвинулась за Верхнюю Волгу и установился климат, близкий к современному, сюда пришел человек — охотник, рыболов, собиратель. Его путь на север сквозь почти непролазные в то время чащобы пролегал по речным долинам. Не случайно, видимо, древнейшие в Москве и Подмосковье человеческие останки, относящиеся к верхнему палеолиту, были найдены на Сходне близ впадения ее в Москву‑реку. Находка произошла случайно — при строительстве гидроэлектростанции в 1939 году. Фрагмент черепа принадлежал человеку метисного с неандертальцем типа; о его охотничьих занятиях свидетельствуют обнаруженные рядом кости мускусного овцебыка и мамонта.

Кремневые орудия среднекаменного века — мезолита, сработанные 7–9 тысяч лет назад, найдены археологами в долине Москвы‑реки в Мякинине и в Дьякове. В поисках все новых охотничьих, рыболовных и собирательских угодий древние люди перемещались по густой речной сети этих мест, устраивали в поймах временные поселения с примитивными полуземлянками, подстерегали зверье у водопоев, добывали рыбу, перегораживая «заколами» из жердей и сетями устья ручьев. Одна из таких сезонных стоянок, относящаяся к новокаменному веку — неолиту — и датируемая III–II тысячелетиями
до нашей эры, была раскопана археологами на берегу Москвы‑реки у подошвы Щукинской горы, знакомой современным москвичам как популярный пляж. Среди кремневых осколков оказались черепки — остатки керамики. Из них удалось склеить большой сосуд с ямочно‑гребенчатым орнаментом, характерным для льяловской археологической культуры. По отпечаткам пальцев древнего гончара специалисты установили, что мастером являлась женщина. Производство керамики тогда было исключительно женским занятием, мужчины же охотились и рыбачили. Большинство археологических находок, относящихся к эпохе неолита, сделано в долине Москвы‑реки — в Серебряном бору, на побережье Нескучного сада, около Крымского моста, в Коломенском и Дьякове.

Основной средой обитания речные долины служили и для полукочевников‑скотоводов эпохи бронзы, пришедших в эти края из Поднепровья во II тысячелетии до нашей эры. Они умели уже плавить и обрабатывать металл, но изготавливали свои орудия еще из камня. Боевые каменные топоры‑молоты, характерные для фатьяновской археологической культуры, найдены в Кремле, на Софийской набережной, в Крылатском, Нагатине, у Андреевского монастыря и при строительстве высотного здания Московского университета на Воробьевых горах.

Более 2,5 тысяч лет назад на Москве‑реке и ее притоках появилось оседлое население. Продвигаясь с низовий вверх по течению, люди обживали патриархальными родами высокие береговые мысы, огораживаясь земляными валами и деревянными частоколами. Эти городки, ныне называемые городищами, просуществовали долго, очень долго — некоторые более полутора тысяч лет. Потом они запустели, уйдя в темень времени и оставив по себе смутную таинственную память, легенды и предания. Их научное исследование началось в XIX веке с городища, расположенного на москворецком правобережье у села Дьяково по соседству с Коломенским. Поэтому археологическую культуру жителей московского края железного века принято именовать дьяковской. Вдоль Москвы‑реки и вблизи нее по притокам в пределах современной столицы тянется цепочка древних городищ: Пенягинское (в районе Митина), Спас-Тушинское-1 и Спас-Тушинское-2, Тушинское, Кунцевское, Сетуньское, Мамоново (на Воробьевых горах), Кремлевское, в Андрониковом монастыре на Яузе, Котловское близ устья речки Котловки, Дьяково на территории музея‑заповедника «Коломенское», Капотневское. Археологи обнаружили также целый ряд селищ — бывших неукрепленных поселений дьяковской культуры. Они тоже сосредоточены в москворецкой долине — у Татарова, Терехова, Андреевского и Свято-Данилова монастырей…