Т. Райт. Генерал-лейтенант и дежурный генерал Главного штаба А.А. Закревский. Гравюра

Арсений Андреевич Закревский родился в семье отставного поручика в Тверской губернии. Военное поприще было предопределено ему не только принадлежностью отца к соответствующему сословию, но и выбором для образования Шкловского благородного училища¹. Здесь под покровительством основателя училища — прославленного в русско‑турецких и картежных войнах С. Г. Зорича² — малообеспеченные дворяне могли по окончании обучения, «не быв в солдатах и матросах»³, получить офицерские звания.

В 1802 году А. А. Закревский в чине прапорщика поступает на службу в Архангелогородский мушкетерский полк под начальство генерала Н. М. Каменского (Каменского 2‑го). Доброта и отвага соседствовали в душе Николая Михайловича со вспыльчивостью и самоуверенностью. Излишняя, очертя голову, стремительность в действиях не всегда приводила к успеху на поле боя, но неизменно обращала на себя внимание при дворе, заставляя восхищаться храбростью бравого вояки. На поле Аустерлица в разгар сражения, когда союзные войска несли серьезные потери, под Каменским убило лошадь. Ему грозила смерть или плен. К счастью, на выручку подоспел батальонный адъютант Арсений Закревский. Отдав генералу свою лошадь, он сохранил тому жизнь для будущих побед в битвах со Швецией и Турцией.

Благодарность командира не заставила себя ждать. На Арсения Андреевича как из рога изобилия посыпались награды, назначения, звания — ордена Святой Анны 3‑й степени, Святого Владимира 4‑й степени, Святого Георгия 4‑й степени, золотая шпага «За храбрость», должность начальника канцелярии Н. М. Каменского, капитанский, а к 1810 году майорский чин. Все это, конечно, нельзя объяснить исключительно протекцией благодарного генерала — Арсений Андреевич блестяще проявил себя и на поле брани. Прятаться от вражеских пуль было не в его привычке. Рассказывают, что однажды во время войны со Швецией (1808–1809) он под неприятельским огнем играл в карты, сидя в лодке на одном из озер. Когда карточный столик сбила пуля, «партнеры поставили его на место и продолжили игру»⁴.

В 1811 году генерал заболел неизвестной болезнью, был вынужден оставить армию и в мае того же года умер в Одессе. Рядом с умирающим находился верный адъютант Закревский. Спустя много лет в московском имении Студенец Арсений Андреевич создаст своеобразный мемориал — «или храмик, или памятник»⁵, посвященный Н. М. Каменскому и другим своим покровителям — М. Б. Барклаю де Толли и П. М. Волконскому.

С декабря 1812 года А. А. Закревский — флигель‑адъютант при императоре. Он участвует в Бородинской битве, в сражениях под Кульмом и Лейпцигом, с триумфом входит в Париж в составе русских полков. Его порт­рет можно видеть в Военной галерее Зимнего дворца среди портретов прочих героев 1812 года. Вновь Арсений Андреевич доказывает свою отвагу и вновь получает чины: генерал‑майор, генерал‑адъютант, дежурный генерал Главного штаба… По меткому замечанию Д. В. Давыдова, он был «не из того класса, который в колыбели валяется на розовых листах и в зрелые годы не сходит с атласного дивана, а из наших братьев, перешедших на диван (и то кожаный, и по милости царя и верной службы) с пука соломы»⁶. Карьера и награды не приносили большого достатка, зато с избытком доставляли хлопот, поскольку положение обязывало нести издержки, не покрываемые жалованием. Зная плачевное материальное положение своего генерала, государь посодействовал его обогащению, подтолкнув к заключению выгодного брака с 18‑летней Аграфеной Федоровной Толстой. В качестве приданого ему достались 100 тысяч рублей и многочисленные владения, в том числе упомянутый Студенец и знаменитое Ивановское на реке Пахре. Супруга Арсения Андреевича была младше его на 17 лет и не могла обходиться без французских романов, светской суеты и поклонников (в числе которых среди прочих можно назвать А. С. Пушкина, Е. А. Боратынского, П. А. Вяземского), что, конечно, не прибавляло счастья в семейной жизни.

Карьера же Закревского продолжала складываться как нельзя лучше — сопровождение государя в поездках, ответственнейшие конфиденциальные царские поручения, с 1823 года — должность финляндского генерал‑губернатора с чином генерал‑лейтенанта. Трудности, с которыми ему приходилось сталкиваться, он подробно описывает в отчетах, служебных документах и письмах к различным адресатам. Вот, к примеру, в каком состоянии застал Арсений Андреевич канцелярию Инспекторского департамента: «В комнатах с грязным полом и с покрытыми паутиною стенами около столов, изломанных, изрезанных и замаранных чернилами, сидели неопрятно одетые, а инде в рубищах чиновники и писаря на изломанных же, веревками связанных стульях и скамейках, где вместо подушек употреблялись журнальные книги. Большею частию стеклянные и глиняные помадные банки служили чернильницами, полено дров нередко клалось вместо прессара. Под столом и везде на полу валялись кипы бумаг в пыли и беспорядке, а между ими дрова с водою»⁷. Общая характеристика положения дел, высказанная в письме к графу М. С. Воронцову, достаточно прямолинейна: «У нас все смирно, дела идут по всем министерствам так, как вы слышите. Воровство не уменьшается»⁸.

Николай I, взойдя на престол, проявил к энергичному и ответственному генералу не меньшее доверие, чем его брат, и назначил А. А. Закревского в 1828 году министром внутренних дел, а в 1830‑м пожаловал титул графа. Но далее капризная фортуна отказала Арсению Андреевичу в своей благосклонности…

Причин было несколько. Одна из них — конкуренция и интриги среди представителей различных министерств, стремившихся увеличить свое влияние на государя и получить дополнительное финансирование собственного ведомства. Закревского в этом отношении явно обошли другие претенденты. Он сетовал: «Ходатайство мое, употребленное после двукратной бытности моей во внутренних губерниях России, о возвышении содержания чиновников, служащих там по ведомству министерства внутренних дел, в сравнении с окладами министерства финансов, оставлено без всякого уважения, не взирая, что представление мое было самое справедливое и вынужденное необходимостью, ибо без таковой помощи люди сии едва существовать могут»⁹.

Свой голос в общий хор недовольных деятельностью министра добавляли подчиненные, страдавшие от строгих нововведений, направленных на упорядочивание делопроизводства и пресечение казнокрадства. Методы, которыми Закревский наводил порядок в своем «хозяйстве», гуманностью не отличались, порой гранича с произволом.

Не лучшим образом сказалась на карьере Арсения Андреевича и дружба с попавшим в немилость генералом А. П. Ермоловым, из‑за которой в 1829 году Закревский «удостоился» надзора со стороны жандармского отделения¹⁰. Доносы писались регулярно¹¹. Неоднократно ведомство А. Х. Бенкендорфа направляло своих людей для осуществления проверок подконтрольных Закревскому ведомств. Не забывали и об уклонении Арсения Андреевича от участия в суде над декабристами — назначенный членом Верховного суда, он сослался на семейные обстоятельства и уехал в Москву, где пробыл до коронации Николая I.

Последней каплей стала разразившаяся в 1830 году эпидемия холеры. Колесивший по многочисленным губерниям министр в «ручном режиме» организовывал карантинные и профилактические мероприятия. Крутые меры в итоге не остановили распространения заразы, которая дошла до Петербурга. В то же время введенные жесткие ограничения порождали недовольство на местах. После народных выступлений на Сенной площади в Санкт-Петербурге Закревский изложил государю причину волнений, которая, по его мнению, заключалась в неправомерных действиях полиции, выражавшихся в арестах без разбору больных, здоровых, просто пьяных людей и помещении их вместе в холерные больницы, а также в освобождении из‑под карантина за деньги. Тогда, по словам самого Арсения Андреевича, царь обратился к санкт‑петербургскому обер‑полицмейстеру С. А. Кокошкину с вопросом, доволен ли тот полицией, и, получив утвердительный ответ, заключил: «А я тобою доволен»¹². Закревский воспринял сложившуюся ситуацию как потерю доверия царя и личную обиду. Поданное им прошение об отставке с приличествующими случаю словами сожаления было Николаем I удовлетворено¹³.

Долгие 16 лет А. А. Закревский занимался личными делами, пережил рождение и смерть младшей дочери Ольги, погрузился в ведение обширного семейного хозяйства, потакал прихотям супруги и обожаемой дочери Лидии.

В 1847 году Лидия вышла замуж за сына министра иностранных дел Дмитрия Карловича Нессельроде. Благодаря протекции Карла Нессельроде и великого князя Михаила Павловича в мае 1848 года Закревский возвращается в строй действующих чиновников и получает назначение генерал‑губернатором в Москву. Это происходит на фоне разгорающейся «Весны народов» — революционные волнения с начала года охватили Францию, Италию, государства Германского союза, Данию, Швецию. Суровый нрав Арсения Андреевича, его консерватизм, неприятие реформаторского духа, бескомпромиссное следование букве закона как нельзя лучше подходили для столь неспокойной эпохи. А. В. Фигнер приводит слова Закревского: «Никто не знает инструкции, которую мне дал император Николай, видевший во всем признаки революции. Он снабдил меня бланками с собственноручною подписью, которые я возвратил в целости. Такое было тогда время и воля императора, и суровым быть мне, по виду, было необходимо»¹⁴...