Сухаревка. 1924 год.

В 2021 году исполняется 130 лет со дня рождения Осипа Мандельштама. Его жизнь была тесно связана с Москвой; Москва разносторонне представлена в его творчестве, причем в «московской» теме нашли яркое воплощение представления Мандельштама об исторической судьбе России и понимание поэтом своего места в жизни страны. Но прежде чем обратиться к московскому сюжету в жизни Мандельштама, необходимо к нему «подойти», а для этого потребуется некая вступительная часть.

Осип Эмильевич Мандельштам — один из самых значительных русских поэтов ушедшего века. Он входит в так называемую «великую четверку» наряду с Борисом Пастернаком, Мариной Цветаевой и Анной Ахматовой. Каждый из этого великолепного квартета своеобразен и не похож на других. Уравнивает их только мощь поэтического гения. Нет никакого сомнения, что Мандельштам принадлежит к числу самых значительных поэтов не только России, но и XX столетия вообще. Он никогда не стремился быть авангардистом, но его творчество открывало новые пути в русской поэзии. Он умер в конце декабря 1938 года в пересыльном лагере, который находился на самой восточной окраине Советского Союза, под Владивостоком, у Тихого океана. Так закончилась его жизнь, а родился Осип Мандельштам в 1891 году, в начале января, на другой, западной, окраине бывшей империи, в Варшаве (Польша тогда была частью Российского государства). О начале своей жизни поэт написал в «Стихах о неизвестном солдате» (1937–1938):

Я рожден в ночь с второго на третье

Января в девяносто одном

Ненадежном году, и столетья

Окружают меня огнем¹.

Но детство в Варшаве он не провел: семья вскоре переехала под Петербург, в Павловск, а потом и в столицу, и именно Петербург поэт всегда считал своей родиной. Это был город, в котором прошли его детство и юность, с Петербургом теснейшим образом связана и его поэзия, особенно ранняя. Мандельштам родился в еврейской семье. Отец его, Эмилий Вениаминович, был специалистом в кожевенном деле, занимался производством перчаток. В течение некоторого времени дела отца шли хорошо, он был купцом 1-й гильдии (что, собственно, и позволило ему с семьей поселиться в Петербурге: в царской России евреи могли жить только в строго определенных местах, в число которых ни столица империи, ни Москва не входили; но на предпринимателей и торговцев, имевших определенный уровень состояния, и на лиц с высшим образованием эти ограничения не распространялись). Позднее материальное положение семьи ухудшилось. Интересы отца торговлей не ограничивались. В детстве он учился в еврейской школе, мог со временем стать раввином, но бросил школу и уехал в Германию, где увлекся немецкой литературой, Гёте и Шиллером, и философией. Так что немецкий язык был в определенной мере знаком будущему поэту с детства. Надо заметить, что отец даже писал какие-то сочинения философского плана на немецком языке, которые до нас, к сожалению, не дошли. Мать поэта, Флора Осиповна, была одаренной музыкантшей, и любовь к музыке Осип Эмильевич унаследовал в первую очередь от нее. Но не только к музыке: именно матери он обязан также первоначальным знакомством с русской литературой, поэзией и прозой. Вообще семья Мандельштамов принадлежала к ассимилированному еврейству. В доме говорили в основном на русском; языка европейских евреев, идиша, Мандельштам не знал. Его пытались обучать древнееврейскому языку, но это обучение не было систематическим. В детские годы Мандельштам воспринимал свое еврейское происхождение и наследство как нечто ему чуждое (позднее отношение к этому изменится); его естественной культурой стала русская культура, а зримым выражением этой культуры — великолепный блистательный Петербург.

В 1899 году, в возрасте девяти лет, мальчик поступил в Тенишевское училище. Это было одно из самых лучших тогда средних учебных заведений России. Оно было основано князем Вячеславом Тенишевым, удачливым предпринимателем, человеком либеральных убеждений. В училище принимали без всяких сословных, национальных или религиозных ограничений, в нем царила атмосфера свободы, поощрялись творчество учащихся и дух исследования. Среди педагогов были люди выдающиеся, в частности, русскую литературу преподавал поэт Владимир Васильевич Гиппиус — человек, чьи уроки и общение с которым значили для Мандельштама очень много. Яркий образ В. Гиппиуса Мандельштам позднее нарисовал в автобиографической прозе «Шум времени» (нельзя не сказать, что Мандельштам не только великий поэт, но и чрезвычайно своеобразный и тонкий прозаик). Отметим, что из Тенишевского училища вышел целый ряд замечательных деятелей культуры; среди них — один из крупнейших писателей XX века Владимир Набоков, видный литературовед Виктор Жирмунский, писатель, проведший многие годы в сталинских лагерях, автор книги «Погружение во тьму» Олег Волков, замечательный художник, друг Мандельштама Лев Бруни. Подобно многим юношам своего времени, в годы обучения в Тенишевском училище Мандельштам увлекается революционными идеями, читает Маркса, Карла Каутского и русских социалистов разных направлений.

В 1907 году Мандельштам окончил Тенишевское училище. Родители, обеспокоенные его революционными увлечениями, отправляют сына учиться в Париж. В Сорбонне с ноября 1907 по май 1908 года он изучает старофранцузскую поэзию, увлекается Франсуа Вийоном (этот французский поэт останется навсегда одним из самых близких Мандельштаму), посещает лекции известных филологов и философа Анри Бергсона, будущего лауреата Нобелевской премии. Книга Бергсона «Творческая эволюция» оказала сильное и долговременное влияние на мировоззрение Мандельштама. Юноша посещает Италию и Швейцарию. В 1909–1910 годах обучение в Европе было продолжено: Мандельштам занимается романской филологией в немецком Гейдельбергском университете (на доме, в котором он жил в студенческое время, установлена мемориальная доска). Большое впечатление на него производит европейская средневековая архитектура, особенно французская и немецкая готика. Мандельштам всегда воспринимал мир как некое сложное единство, имеющее развитую структуру и построенное по законам разветвленной иерархии. Этим привлекал его в юности и марксизм с его четким анализом общественных сил и отношений. Образцом такой сложной структуры, где все части необходимы, уравновешивают друг друга и все вместе создают великолепное по красоте единство, виделся Мандельштаму готический собор. Принципы готической архитектуры Мандельштам воспринимал в качестве образца для настоящего искусства вообще — во всяком случае, для такого искусства, которое ему было близко. Аналогом готики в литературе для него была «Божественная комедия» Данте. Принципы готики виделись ему также в качестве модели для желательного общественного устройства: здоровое общество должно быть сложной постройкой взаимоуравновешивающих сил, а не жесткой тоталитарной структурой.

Мандельштам знал и любил не только европейскую архитектуру, но и французскую, немецкую и итальянскую поэзию и музыку — Гёте, Гёльдерлина, других немецких писателей, французских поэтов Бодлера и Верлена, живопись импрессионистов. Позднее, в 1932 году, он написал стихотворение «К немецкой речи», где именует бога поэзии «бог Нахтигаль» (соловей); этот образ отсылает читателя к стихотворению Гейне «В начале был соловей…». Что касается музыки, то среди любимых композиторов Мандельштама были Моцарт, Бах, Бетховен, Брамс и Шуберт.

В Европе Мандельштам начинает писать первые по-настоящему сильные стихи. Он оставляет навсегда политику ради поэзии.

Мандельштам возвращается на родину, в Петербург. В 1910 году, когда ему было 19 лет, его стихи были впервые опубликованы на страницах модного и влиятельного журнала «Аполлон». Мандельштам хотел продолжить обучение в Петербургском университете, но это было нелегко сделать: количество лиц иудейского вероисповедания не должно было превышать в столичном университете три процента. Национальность роли не играла, в расчет принималась только религиозная принадлежность. Мандельштам принял христианство: он крестился в Финляндии, в Выборге, стал методистом (одна из ветвей протестантства). Хочется подчеркнуть, что Мандельштам стал христианином не только для поступления в университет. Это, несомненно, имело значение, однако он никогда не переменил бы веру, если бы это противоречило его убеждениям. Но иудаизм в то время был ему чужд, он чувствовал себя принадлежащим к христианской культуре, понимая ее широко: для него и католицизм, и православие, и протестантство составляют одну общую христианскую цивилизацию. В 1911 году он поступил на отделение романских языков историко-филологического факультета Петербургского университета. Учился неровно и не слишком прилежно: первый план в его жизни прочно занимала поэзия.

В это время (1909–1911) Мандельштам знакомится с рядом молодых поэтов, наиболее близкими среди которых для него становятся Николай Гумилев и его супруга Анна Ахматова. Их объединил, в частности, бунт против господствовавшего тогда в русской поэзии символизма. Это тема сложная, но сказать по этому поводу несколько слов необходимо. Символисты были людьми, настроенными в большинстве мистически. Они рассматривали жизнь как некое отражение иного мира или иных миров. Поэзия, с их точки зрения, близка религии в том смысле, что стихи — это своего рода священный язык. Задача поэта — передать в своем творчестве мистические переживания, попытаться выразить это тайное присутствие иного, высшего мира в земной реальности. Но это можно сделать только с помощью символического языка, так как присутствие высшей реальности в человеческой жизни невозможно описать рациональным образом. Это сфера не логики, а тонких эмоций, глубокого мистического переживания и самопогружения.

Гумилев, Ахматова и Мандельштам выступили против символизма, когда он уже переживал кризис. Стихи символистов стали превращаться в набор туманных и расплывчатых символов. Из них стала уходить плоть живой реальности. Мандельштам, Гумилев и Ахматова никак не отрицали религиозную и мистическую сторону человеческой жизни. Все трое были люди христианских убеждений (Гумилев и Ахматова — православные). Но они полагали, что не дело поэта подменять собой священника. В религию не надо играть. Это — область глубоко личных переживаний, которые нельзя превращать в профессию в литературе. Поэт не должен подменять собой пророка и святого, он к этому не призван и не имеет на это права. Его задача — передать в стихах опыт своей жизни (не исключая и религиозную сферу) и нарисовать свою картину мира; надо стремиться к тому, чтобы жизнь была отражена в поэзии в эстетически безупречной форме. Надо вернуться к полноте и яркости жизни, заявляли акмеисты (в качестве «учителей» они выбрали Шекспира, Рабле, Вийона и Т. Готье). В сущности, это был бунт против крайностей и вульгаризации символизма. Новое направление получило название «акмеизм», от греческого слова «акме» — «расцвет, зрелость, вершина, острие».

В 1913 году выходит первая книга стихов Мандельштама «Камень». Название не случайно: камень — символ прочности, конструктивного строительства, расчета и ремесла в искусстве; камень лежит в основе развитой сложной архитектуры, а без архитектуры нельзя представить богатую культуру.

В начале Первой мировой войны Мандельштам был увлечен общим патриотическим чувством, что, впрочем, ни в каких кровожадных призывах никогда не выражалось. Гумилев ушел на фронт добровольцем. Но война затянулась; все более ясным становилось общее безумие массового бессмысленного истребления. В это время Мандельштам знакомится в Крыму с Мариной Цветаевой. Она родилась в 1892 году; когда они познакомились, ей было 23 года, а Мандельштаму — 24. Знакомство переросло в любовь, и всю первую половину 1916 года Мандельштам периодически приезжал из Петрограда в Москву к Цветаевой. Цветаева, чья мать происходила из обрусевшей польско-немецкой семьи, была германофилкой, очень любила немецкую поэзию и музыку. К этому времени и Мандельштам никакого смысла в войне не видел. Он пишет в 1916 году стихотворение «Зверинец», в котором призыв к миру сочетается с прославлением итальянской речи и говорится, что «славянский и германский лён» растут из одного корня.

Роман с Цветаевой длился недолго, около полугода, но имел большое значение в жизни Мандельштама. Благодаря Цветаевой он увидел Москву, куда приехал впервые только в 25 лет. Москва была совершенно не похожа на Петербург, построенный в основном европейскими архитекторами. Петербург был европейским лицом России, Москва же сначала вызвала у Мандельштама неприятие и ощущение чего-то ему чуждого. Сложное отношение к Москве как к городу полуазиатскому останется у Мандельштама навсегда. Но это был город любимой женщины, Марины Цветаевой, и благодаря этой любви он принимает и Москву, увидев в ней культурное наследие Средиземноморья, которое для Мандельштама всегда было основой всей европейской цивилизации (Греция — Рим — Израиль). Как известно, Московский Кремль, сама крепость и соборы Кремля, были выстроены в конце XV — начале XVI веков под руководством группы итальянских архитекторов. Но храмы строили они в духе древнерусской архитектуры, привнося в нее черты итальянского Возрождения. Вот это сочетание русского и итальянского в архитектуре Кремля и было тем, что Мандельштам в Москве принял. Христианство, полученное от греков из Константинополя, привилось на русской почве, и это наследство, дополненное культурным взаимодействием России с Европой эпохи Возрождения и Нового времени, делает Россию европейской страной.

Цветаева открыла Мандельштаму непетербургскую Россию, и это была важная веха в биографии поэта, в первую очередь творческой...