Анатолий Александрович Васильев

Беседа главного редактора «Московского журнала» Анны Филипповны Грушиной с актером театра «Школа драматического искусства» Игорем Николаевичем Лесовым и директором музея «Советский Союз: вера и люди», помощником настоятеля храма Преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках Ксенией Андреевной Толоконниковой.

Анна Грушина. Мне всегда казалось, что я неплохо знаю Москву; случается, даже вожу друзей по улочкам и переулкам центра Первопрестольной с рассказами об истории зданий, судьбах их обитателей. А вот тот факт, что в самом начале улицы Сретенки, в театре «Школа драматического искусства» есть действующий храм, прошел мимо меня. Между тем, оказывается, это вообще единственное явление в театральном мире не только столицы, но и всей страны. Вот о чем хотелось бы сегодня поговорить: как совместимы театр и храм, как вообще могло подобное совмещение произойти?

Игорь Лесов. Я рекомендую всем посмотреть в интернете репортаж о малом освящении нашего храма, который 22 сентября 2021 года совершили протоиерей Олег Клемышев — благочинный Сретенского церковного округа, протоиерей Андрей Речицкий — благочинный Иверского церковного округа и протоиерей Александр Абрамов — настоятель храма Преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках. Протоиерей Олег произнес тогда удивительное слово, свидетельствующее о том, что он прекрасно разбирается в театральном действе. Многие воспринимают театр прямолинейно, утилитарно даже, не задумываясь над истоками. Между тем театр — это синтез разных искусств: и визуального, и музыкального, и — самое главное — словесного. Осмелюсь предположить, что истоки его — в богослужении… И еще отец Олег сказал тогда: мы освятили храм при театре, но с тем же правом можно утверждать: отныне театр существует при храме.

Ксения Толоконникова. Так или иначе, мистериальное имеет происхождение театр.

А. Г. Сейчас не вспомню, где читала или слышала подтверждение сказанному вами обоими: еще в древние времена христиане пользовались театральным приемами, то есть «ставили» некие сценки, миниатюры, наглядно раскрывающие суть христианского учения.

К. Т. Именно так и было. К примеру, вертепное представление… Даже и в православной традиции шествие на осляти — это тоже отчасти театрализованное действо.

А. Г. То есть указанные театральные приемы — своего рода проповедь, проповедь в образах, картинах, поскольку наглядная иллюстрация порой скорее доходит до ума и сердца человека, чем словесное поучение — зачастую мудреное, требующее для усвоения определенной теоретической, скажем так, подготовки.

И. Л. Здесь уместно обратиться к понятию искусства вообще. Что это такое? Это то, что искусно сделано. В нашем контексте я бы употребил слово «притча». А что такое притча? Это литературный образец, в котором есть сюжет, действующие лица и так далее. И мы можем притчу рассказать-показать. Неважно, чья она — восточная, христианская. В каждой культуре притча — наиболее сильная литературная форма. Притчи можно просто скучно пересказывать, а можно драматическими приемами раскрывать их духовное содержание. И слово заиграет, смысл явится во всей его иначе невыразимой глубине.

А. Г. И все же еще раз, имея в виду уже не историю, а день сегодняшний, спросим: храм в театре — как это возможно, какую сверхзадачу ставили себе люди, которые подобное задумали и осуществили?

И. Л. Попробую объяснить. Самая профанируемая сейчас в нашем обществе сфера — искусство. То есть то, что находится на вершине развития цивилизации, оказалось территорией профанации. Иными словами, искусство стало утилитарным, вторичным.

А. Г. Один из видов обслуживания населения — как, к примеру, прачечная.

И. Л. А искусство должно помогать человеку открывать присутствующий в нем дух, жить (извините за пафос) в духе.

А. Г. Скажем проще: мир достаточно сложен, порой груб и жесток. Искусство существует для того, чтобы дарить людям идеалы, поднимать их над землей.

И. Л. Именно так.

А. Г. Храм при вашем театре имеет статус домо́вого?

И. Л. Да, домовый храм Сретения Господня.

А. Г. Сретения потому, что он находится на Сретенке?

К. Т. Исторически Сретенка получила свое название по Сретенскому монастырю, главный храм которого посвящен Сретению (то есть встрече) Владимирской иконы Божией Матери в 1395 году. Но, насколько я знаю, идея основателя театра Анатолия Васильева была в другом: посвятить храм Сретению Господню в смысле встречи Бога и человека.

И. Л. Да, он неоднократно об этом говорил… Анатолий Александрович Васильев — основатель театра «Школа драматического искусства», режиссер, педагог, великий театральный деятель современности. Я это говорю с полным на то основанием. Театр был создан в 1987 году, получив сразу два помещения — кинотеатр «Уран» на Сретенке и подвал в доме № 20 на Поварской улице. Когда позднее сооружали современное здание театра, кинотеатр фактически снесли, сохранив лишь фасад. Эта то ли стройка, то ли реконструкция тянулась долго, пока в 2001 году у нас не решили провести III Всемирную театральную олимпиаду. В столицу прибыли эмиссары из ее оргкомитета. Ходили по Москве, присматривались к площадкам и в итоге заключили: мы не знаем, как здесь делать олимпиаду: повсюду одни итальянские сцены, а нам нужны арт-пространства.

К. Т. Чтобы было понятно: итальянская сцена — это то, как мы традиционно представляем театр. Классика: сцена, партер, бельэтаж, ложи и так далее…

И. Л. …а им требовались трансформируемые пространства. Тогдашний мэр столицы Юрий Михайлович Лужков весьма удивился: сколько театров в Москве — и негде провести олимпиаду? Тут его советники и вспомнили о проекте, который предлагали Анатолий Александрович Васильев и наш театральный художник (кстати, по первому образованию — архитектор) Игорь Витальевич Попов (к сожалению, ныне он уже в мире ином).

Тогда все спектакли у нас шли на Поварской. Под театр приспособили несколько квартир и бельэтаж. Это было знаковое место конца 1980-х — начала 1990-х годов. И вот здесь темными зимними вечерами два талантливых человека «сочиняли» идеальное здание театра. Заказа им никто не давал — они это делали исключительно из любви к искусству в порядке самовыражения. Игорь Витальевич как архитектор еще и всю проектную документацию выполнил, а потом официально ее зарегистрировал в Правительстве Москвы.

А. Г. И в этом проекте уже предусматривался храм?

И. Л. Конечно! Это же был проект идеального театрального здания. И вот один из помощников Юрия Михайловича говорит: «Там какие-то два чудака приходили со своей задумкой… По-моему, это то, что требуется для проведения олимпиады». Показали эмиссарам — и те выразили полный восторг!

А. Г. Как промыслительно все сложилось…

И. Л. Да, неисповедимыми путями замысел двух неординарных людей начал воплощаться в жизнь. Театр построили за два года. На тот момент это было самое совершенное театральное здание в Европе, если не во всем мире. Оно и сейчас уникально.

А. Г. А храм?

И. Л. Когда здание приняли в эксплуатацию, храм еще оставался только на бумаге. Я родом со станции Зима, Игорь Витальевич Попов тоже из Сибири. Мы с ним общались неформально, по-землячески. Как-то захожу к нему и вижу некий чертеж на его рабочем столе. Он мне пояснил, что это — наш будущий храм. Строить же его начали только года два спустя, если правильно помню. Строительство театра завершили в 2001 году, под названием «Школа драматического искусства» он открылся для зрителей в 2002-м, а к сооружению храма приступили в 2004-м. Каждое утро перед репетицией я заходил посмотреть, как сруб из клееного бруса прирастает все новыми венцами.

А. Г. При Юрии Михайловиче Лужкове в культурной жизни города много удивительного происходило. Казалось, послеперестроечная разруха, средств ни на что не хватает, а библиотечные фонды пополнялись, новые музеи открывались. Вот и театр ваш, Игорь Николаевич, яркое тому подтверждение.

И. Л. Да, в 1987 году в один день сразу три театра родились — «Табакерка», «Модерн» и «Школа драматического искусства».

К. Т. Вы с самого основания театра были с Васильевым?

И. Л. Я из последнего его набора. Пришел в 2002 году как раз в новое здание на Сретенке (до этого во ВГИКе заканчивал мастерскую Алексея Владимировича Баталова, которого Васильев, как оказалось, очень уважал, считая большим художником, и с которым хотел работать).

А. Г. Прежде, о чем уже говорилось, на этом месте стоял кинотеатр «Уран». Рядом — церковь Троицы в Листах, Сухаревский рынок. Место оживленное, приметное.

К. Т. Если шире оглядеться, это же Грачевка. Грачевка-Драчевка. Когда семейство Чеховых перебралось в Москву в связи с банкротством отца — стало быть, особо не расшикуешься, — они жили, как вспоминал Михаил Павлович Чехов, младший брат и биограф писателя, «в подвальном этаже дома близ церкви св. Николая на Грачевке, или Драчевке, где пахло сыростью и через окна под потолком виднелись одни только пятки прохожих». Особо примечательных доходных домов или иных выдающихся зданий в округе не было…

А. Г. Итак, храм строится. Как это воспринималось актерами? Театральный организм я знаю изнутри — имела к нему когда-то самое непосредственное отношение. Здесь все острее, драматичнее, чем в других творческих сообществах…

И. Л. Откровенного неприятия не наблюдалось. Кто-то радовался, кто-то удивлялся, кто-то остался равнодушен… Картина та же, что и вообще в социуме. На основных сценах шли спектакли, а на кровле (намеренно не говорю «на крыше», как-то «неправильно» это звучит) возводился храм.

А. Г. Архитектурное решение Попову принадлежит?

И. Л. Конечно. Но они с Васильевым ничего нового не изобретали — взяли за образец афонские храмы, которые зачастую стоят на горных уступах, на маленьких площадках. Общая концепция именно такова — небольшое помещение с полукуполом.

Первым настоятелем нашего храма стал игумен Высоко-Петровского монастыря Даниил (Ишматов). Его сближало с нами еще и то, что в свое время он сам учился режиссуре у Анатолия Васильева. Вот ведь как судьба поворачивается. Учился на режиссера, а стал монахом. Сейчас он в Черногории, тоже возглавляет монастырь. При нем решалось, каким быть внутреннему убранству, иконостасу и так далее. Расписывал храм известный иконописец Александр Иванович Чашкин, помогала ему его ученица Мария Науменко. Мы до сих пор к ней обращаемся, когда храму требуются новые иконы.

К. Т. Образ Сретения Господня на аналой она писала.

И. Л. Да, Маша… Потом игумена Даниила перевели в другое место, и он уже не мог нас окормлять. В 2006 году ушел Васильев. В театре сменилось руководство. И все замерло. Пять лет в храме никто не служил. Я заходил туда, следил за отоплением, смотрел, не протекает ли крыша…

К. Т. А почему Вы приняли на себя попечение о храме?

И. Л. Просто так получилось. Когда Васильев уходил, он сказал: «Пусть Игорь храмом занимается».

К. Т. За Вами не стояло никакой общины, коллектива, желавшего возрождения богослужебной жизни в театре?

И. Л. Такие люди были, конечно. В первую очередь Игорь Яцко — художественный руководитель режиссерско-актерской лаборатории, а еще артисты, которые начинали с Васильевым. Когда появилась возможность возобновить богослужения, все очень быстро оживилось, воспряло. Слава Богу, община у нас сложилась, службы совершаются.

А. Г. В общине только сотрудники театра, «с улицы» никто не может прийти?

И. Л. Нет. Это же домовый храм. Да и площадь его — тридцать квадратных метров. Какая тут улица!

А. Г. Службы регулярно совершаются?

И. Л. С этим было плохо, пока мы не познакомились с протоиереем Александром Абрамовым — настоятелем храма Преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках, который принял на себя духовное окормление нашей общины. 2 июня 2021 года распоряжением Патриарха Кирилла «домовому храму в честь Сретения Господня при театре “Школа драматического искусства” усвоен статус приписного» к Крапивникам.

К. Т. История оказалась долгой. Храм в Крапивниках и храм при театре довольно продолжительное время «встречались». Совершались службы — то реже, то чаще, в зависимости от обстоятельств. Потом начался локдаун, и, по-моему, последняя служба перед ним прошла в престольный праздник, на Сретение, в феврале 2020 года. И вот летом 2021-го появилось упомянутое распоряжение Патриарха с благословением протоирею Александру Абрамову взять на себя попечение о Сретенском храме.

А. Г. Теперь такой вопрос: театр имеет домовый храм — сей факт как-то сказывается на репертуаре? Или это две параллельные жизни?

И. Л. Это просто часть реального творческого процесса, в котором органично существовал основатель театра и в котором наличие храма являлось само собой разумеющимся. И мы, ученики Васильева, не хотим ничего терять из его наследия.

А. Г. Как часто в храме будут совершаться службы?

К. Т. Определились, что раз в месяц: чаще служить просто некому. Кстати, многие сотрудники театра, актеры, сам Игорь Владимирович Яцко бывают в Крапивниках на службах, то есть они не замкнуты только на своем театральном храме. Да и Игорь Николаевич в Сергиевской церкви алтарничает. Жизнь обоих храмов настолько переплелась, что у нас половина прихода ждет премьер, потому что обязательно пригласят. Наши прихожане любят ходить на спектакли «Школы драматического искусства». Такое вот образовалось единство…

А. Г. В завершение мне хотелось бы дать слово (как это ныне практикуется — «дистанционно») протоиерею Александру Абрамову, включив в запись беседы его суждения, высказанные в другом месте и в другое время, но прямо относящиеся к нашей теме.

Протоиерей Александр Абрамов. Когда-то еще святитель Филарет, митрополит Мос­ковский и Коломенский, очень неохотно давал разрешения на устройство домовых храмов, опасаясь, что они сделаются предметом каприза владельцев. После 1990-х годов строить домовые храмы стало у нас «модно». Домовый храм у шахтеров, у ракетчиков, у прочих профессиональных сообществ… И это внушает подозрения. Вот, например, святая великомученица Варвара — покровительница горняков. А ее спрашивали, желает ли она быть покровительницей горняков?

И в данном смысле идея домового храма при театре мне также казалась подозрительной в своей основе. Ясно, что создатель театра — человек неординарный, с удивительным собственным целостным видением природы театра, его места в культуре. У него есть свое представление о том, для чего нужен храм и какова связь религии и театра. Но это его воззрение. И вопрос, насколько оно отвечает воззрениям Церкви, мог бы стать поводом к обширной дискуссии. Кто-нибудь обязательно сказал бы: «Вы знаете, это просто так захотелось Васильеву».

О церковной общине можно говорить, когда эта община в состоянии поддерживать свое существование: заботиться о храме, устраивать богослужения. Не бросать это дело по причине усталости, занятости, отсутствия средств. И ведь подобные обстоятельства — усталость, занятость, нехватка денег — совершенно не могут зависеть от пожеланий Васильева и его воззрений на природу искусства. Здесь вступают в действие совершенно другие законы. Это как с ребенком. Вы должны о нем заботиться. Причины, по которым вы его рожали, уже отходят на второй план. Вы о нем заботитесь.

Храм — это ребенок. Храм при театре — это ребенок постоянно занятых родителей. И очень важно для меня было понять, сможет ли сохраниться здесь постоянство, потому что если возобновлять эту идею от случая к случаю, то лучше тогда все закрыть. И мы были свидетелями — мы все: труппа, сотрудники театра, священнослужители — были свидетелями совместного взросления...