От автора: Сергей Яблоновский — основной псевдоним моего деда Сергея Викторовича Потресова. В статье о нем использованы материалы (в том числе и фотографии) из семейных архивов, а также из других источников. Я хотел бы, в частности, выразить признательность Бахметевскому архиву Колумбийского университета (Нью-Йорк, США) за предоставленную мне возможность работы с фондом С. В. Потресова. В качестве приложения к статье публикуется (впервые в России) малоизвестный очерк С. Яблоновского о его встрече с Великим князем Михаилом Александровичем в 1918 году.
Родился будущий журналист в семье харьковского присяжного поверенного Виктора Ивановича Потресова. Мать, Аделаида Ксаверьевна, была урожденной княжной Яблоновской1. Потресовы — потомственные дворяне Орловской губернии. С. В. Потресова-Яблоновского нередко путают с А. Н. Потресовым (Старовером) — видным меньшевиком и противником Ленина. Он приходился троюродным братом моему прадеду.
Харьковчанка Ольга Морозова2, знавшая Сергея Потресова с детства, писала: «Отец его, популярный харьковский адвокат, чувствуя приближение смерти, просил своего друга, моего отца (тогда директора Харьковского Землед[ельческого] училища), взять к себе его сына Сергея и сделать из него хорошего сельского хозяина. Отец взял. Так в нашей семье появился маленький худенький мальчик с большими черными мечтательными глазами. Ему было тогда 12 лет, но выглядел он не старше восьми»3.
Сельским хозяином Сергей не стал, как не стал и адвокатом, хотя и поступил на юридический факультет Московского университета. С детства он сочинял стихи, а в выборе дальнейшего жизненного пути сыграла роль, быть может, географическая близость имений его матери и знаменитой актерской династии Рыбаковых:«Село Пересечное, Харьковской губернии. <…> В нем усадьба с хорошей библиотекой. <…> На столбе, стоявшем у ворот, дощечка; на ней значится: «Усадьба купца третьей гильдии Николая Хрисанфовича Рыбакова». Того самого, который у Островского «сам» смотрел на игру Геннадия Демьяновича Несчастливцева: «Подошел ко мне Рыбаков, положил мне руку на плечо и говорит: «Ты, — говорит, — да я, — говорит, — умрем, — говорит… Лестно».
Усадьба Рыбакова — почти наша родовая усадьба: Павлина Герасимовна — жена артиста, Каролина и Антонина Герасимовны — ее сестры, и «сам» он были большими друзьями моей бабки; Каролина, бывшая гувернанткой моей матери, и скончалась в нашем доме. Дети Рыбакова, — Костя, впоследствии артист Московского Малого театра, мало похож на отца темпераментом — мягкий и рыхлый — лицом походил на него чрезвычайно.
В Несчастливцеве гримировался под отца, и, увидев его в этой роли, моя мать испугалась: она увидала перед собою Николая Хрисанфовича. <…> Итак, тремя поколениями мы тесно связаны с Рыбаковыми и очень часто проводили лето в этой усадьбе. Когда после долгого перерыва я приехал туда уже с женою и детьми, старые крестьянки-хохлушки, обнимая меня, говорили: «Та це-ж наш Сэрежка приехав!»
<…> В моей юности было несколько случаев, когда я входил в театр, больной лихорадкой, и, казалось, что я вхожу в священное место, на котором не смею стоять; что сейчас раздастся голос, слушать который недостоин не подготовившийся к этому. Впервые испытал я это чувство почти религиозного ужаса, когда, совсем еще зеленым юнцом, шел смотреть «Гамлета». Произойдет откровение; сейчас появится печальный датский принц и передо мною раскроется, объяснится то великое, что смутно, неосознанно предчувствует моя душа»4.
Для получения полной версии статьи обратитесь в редакцию.
