Политехническая выставка в Москве. Архитектурно-технический павильон. 1872 год
К 155-летию со дня основания.
Эпоха реформ императора Александра II была отмечена, помимо прочего, появлением многих научных и творческих союзов. 27 октября 1867 года высочайшее утверждение получил устав первого в России архитектурного общества — Московского1. Главным инициатором его создания выступил Михаил Доримедонтович Быковский (1801–1885) — центральная фигура в архитектурном мире Москвы тех лет, «высокообразованный, больших способностей и практических знаний зодчий и исключительно хороший человек»2. Ученик Доменико Жилярди, М. Д. Быковский являлся автором Купеческой биржи на Ильинке и первого торгового пассажа — Голицынской галереи между улицами Петровкой и Неглинной, колокольни Страстного монастыря, нового комплекса Иоанно-Предтеченского монастыря, церквей Троицы Живоначальной на Грязех у Покровских ворот, Преподобного Алексия человека Божия в Новоалексеевском монастыре и многих других выдающихся зданий и сооружений, часть из которых сохранилась, а многие в наше время утрачены.
Основанию Московского архитектурного общества (МАО) предшествовала долгая подготовительная работа. Один из тех, кто принимал в ней деятельное участие, — Николай Васильевич Никитин (1828–1913), автор знаменитой Погодинской избы, — вспоминал:
«Весной 1865 года А. Л. Обер3 сказал мне, что учреждается архитектурное общество, собираются у М. Д. Быковского, преимущественно по четвергам; в следующий за сим четверг я был у М. Д. и был им принят в число учредителей. Тогда собирались у М. Д. 15 членов: К. М. Быковский, П. А. Герасимов, А. С. Никитин, А. Л. Обер, М. Н. Чичагов, И. К. Вессель, И. Д. Васильев, Н. В. Никитин, П. С. Кампиони, А. А. Мейнгард, Н. Н. Кюлевейн, Н. Д. Раевский, В. В. Белокрыльцев и А. А. Авдеев4; они обсуждали проект устава, составленный М. Д. <…> Очень настойчиво высказывалось желание включить в устав общества, что общество принимает на себя составление проектов построек и их исполнение; это предложение сильно оспаривалось М. Д. Предлагавшие удалились для совещания в смежную комнату, оставшиеся один за одним уходили к ним по сочувствию, а главное, по любопытству, наконец остались М. Д. Быковский, А. А. Мейнгард и я. Предлагавшие возвращаются и ставят вопрос: “Будет ли их предложение принято?” — “Нет!” — “Просим общество принять под свое покровительство архитектурную артель, которая составляется отдельно от общества, но при нем, о чем должно быть упомянуто в проекте устава”. На это М. Д. Быковский ответил, что Архитектурное общество предполагается местом соединения для дружного действия общими силами на пользу искусства и науки, и, чтобы не повредить цели своего назначения, оно не имеет в виду никаких промышленных предприятий и не включит артель в устав общества.
После собрания у М. Д. Быковского было одно собрание у А. Л. Обера, на которое приехали профессор архитектуры Ф. Ф. Рихтер5 и М. Д. Быковский. <…> Следующие собрания учредителей были у П. А. Герасимова, в них при участии М. Д. Быковского обсуждались подробности устава. Число членов-учредителей увеличилось, а вместе с тем и споры»6. В ходе этих споров, например, не прошло предложение все возникающие вопросы решать баллотировкой, то есть закрытой подачей голосов записками, поскольку «вопросы науки и искусства <…> должны быть решаемы открытой подачей голосов и с хотя бы кратким изложением мысли», баллотировке же «подлежат вопросы хозяйственные и личные (то есть ассигновка денег, выборы)»7.
Наконец 10 ноября 1867 года «было получено уведомление Московского генерал-губернатора (князя В. А. Долгорукова. — Е. Ш.), что Государь Император повелеть соизволил разрешить учреждение Московского архитектурного общества»8.
Как гласил устав (параграф первый), МАО видело своей целью «содействовать разработке и распространению в России художественных и технических познаний, относящихся до архитектуры». Действительными членами Общества, обладающими правом голоса на всех заседаниях, становились «архитекторы, инженеры и технологи, внесшие в кассу <…> единовременно при вступлении в общество 10 рублей серебром» и далее ту же сумму вносящие ежегодно. Годичные взносы допускалось заменять «единовременными <…> в размере 100 рублей серебром». Такие же взносы взимались с членов-сотрудников — «художников, археологов и всех вообще лиц, имеющих ученые степени по предметам, относящимся к строительному искусству». Членами-любителями могли состоять «все желающие содействовать успехам общества» и уплатившие взносы, в два раза превышающие сумму взносов для действительных членов.
Члены-любители и члены-сотрудники получали «голос по предметам специальных своих занятий, по части хозяйственной и на выборах». Членами-корреспондентами МАО с правом совещательного голоса избирались «те из иногородних и живущих за границею русских и иностранцев, содействие коих общество признает для себя полезным», почетными членами — «архитекторы, инженеры, технологи и археологи, известные своими теоретическими и практическими познаниями, а равно лица, принесшие своими учеными трудами пользу искусству и науке или оказавшие значительную материальную помощь обществу».
Порядок приема предусматривался следующий: «Желающий поступить в число членов общества предлагается к избранию одним из членов, самое же избрание производится простою баллотировкою. Члены-корреспонденты баллотировке не подвергаются. Учредители общества считаются членами оного также без баллотировки». Для заведывания текущими делами избираются «председатель, два секретаря, казначей и библиотекарь, сроком на один год; для предварительной же разработки подлежащих обсуждению вопросов могут быть учреждаемы особые комиссии из членов-специалистов». Средства МАО составляют единовременные и ежегодные взносы, «сбор с посетителей, сбор от выставок и чтений и добровольные пожертвования». В случае закрытия Общества все его имущество передается «в одно из московских художественных учреждений»9.
Первым председателем МАО 23 ноября 1867 года был избран М. Д. Быковский, вскоре ставший и первым почетным членом. 24 ноября 1868-го он выступил с программной речью, в которой заявил: «Мы знаем, что не можем еще идти в уровень с архитектурными обществами других цивилизованных стран, как по недостатку навыка в общественной разработке вопросов, так и средств к увеличению круга наших действий. Знаем, что нелегко достигнуть плодотворного решения нашей задачи — содействовать распространению архитектурных познаний, — но мы не можем остановиться пред исполнением нашего долга: как члены Архитектурного общества — проводить здравые понятия в искусстве и как деятели-строители — служить честно нашим современникам, как того требует истинная общественная польза».
В 1860-х годах в русской архитектуре царствовала эклектика. Лучшие зодчие остро чувствовали кризис. О нем говорил в своей речи и Быковский: «Самобытное и национальное искусство, выполнявшее свое высокое назначение, служило полным выражением быта и духа своего времени; чем самобытнее была архитектура, тем очевиднее для нас в ней тождественность ее форм и внутреннего ее содержания. Красота произведений всегда обусловливалась отсутствием фальши, соответственностию форм с методом конструкции, со строительными материалами и климатическими условиями. Архитекторы, увлекавшиеся исключительно своей фантазией или подражанием в формах без внутреннего содержания вместо разумного, правдивого приложения науки и опыта к требованиям современной жизни, не создали ничего истинно художественного. Кроме того, мы видим, что чем менее была стесняема разумная свобода художников, чем менее условия красоты были подводимы под известную норму, тем замечательнее и сильнее были проявления художественного гения. <…> Составляя теперь одно общество, исполняя честно и разумно свое призвание и помогая друг другу, мы будем иметь возможность приобресть более силы и надежды занять почетное принадлежащее архитекторам место просвещенных деятелей на пользу своей страны. Таково направление наше и таковы наши стремления»10.
В первый же год МАО привлекло в свой состав значительное по тем временам число членов: действительных — 43, сотрудников — 2, любителей — 9, корреспондентов — 6, избрало двух почетных членов и провело 39 заседаний. По инициативе М. Д. Быковского началось собирание библиотеки, состоявшей вначале всего из 55 томов, частью приобретенных на средства Общества, частью пожертвованных его членами. В то же время специальная комиссия отбирала лучшие зарубежные труды по архитектуре для печатания их на русском языке. Переводы осуществлялись собственными силами. Так, сам Быковский и автор здания Нижегородского вокзала в Москве Максимилиан Георгиевич Арнольд взялись за «Беседы об архитектуре» Эжена Виолле-ле-Дюка, а Н. В. Никитин — за статью французского архитектора и археолога Александра-Альберта Ленуара о византийском зодчестве.
В работе МАО с первых же лет выявились три главных направления: проведение исторических исследований, организация архитектурных конкурсов и изучение вопросов, относящихся к строительной технике. Общество объединило представителей разных специальностей — архитекторов, инженеров, реставраторов, технологов.
В 1869 году был открыт Кабинет по испытанию строительных материалов — один из первых в Москве. Проводились опыты с огнеупорным кирпичом, камнем, цементом, известью; о результатах сообщалось на еженедельных заседаниях Общества. Читались доклады о новых искусственных материалах, об устройстве городских мостовых и водостоков, о только что появившейся тогда системе водяного отопления, об огнестойких сельских постройках. Большое внимание уделялось методам организации строительных работ.
В своей практической деятельности архитекторы постоянно сталкивались с тем, что у исполнителей их замыслов — рабочих — отсутствует элементарная строительная грамотность. Поэтому уже в первый год существования МАО Быковский выступил с инициативой организации специальных курсов для рабочих-строителей. Решили, что им «должно дать такое образование, чтобы они, будучи десятниками на постройках, были способны понимать объяснения архитектора и точно исполнять его распоряжения, а для этого они должны иметь полное понятие о плане, разрезе и фасаде, уметь правильно начертить их, знать способы измерения геометрических тел и площадей и быть в состоянии выражать эти измерения числами, употребляя при том как простые, так и десятичные дроби»11. Сначала занятия предполагалось вести по праздничным и будним дням в продолжение семи зимних месяцев, затем, «принимая во внимание недостаток свободного времени у рабочего народа», ограничились одними воскресными классами, чтобы «приохотить рабочих к ученью и тем самым заставить их впоследствии уделять на него немного времени и в будни»12. В газетах дали объявления. Московское художественное общество предоставило классам помещение в здании Училища живописи, ваяния и зодчества на Мясницкой улице, а М. Д. Быковский пожертвовал на первоначальное обустройство 100 рублей. Однако открыть классы в 1868 году не удалось, поскольку не нашли средств на жалование учителю. Проблема решилась только спустя несколько лет при финансовой поддержке князя А. В. Мещерского, давшего 300 рублей на годовое жалование преподавателю, каковым избрали Николая Васильевича Розова. Занятия начались 6 февраля 1872 года, но тут возникли новые затруднения. Первые полгода классы посещали всего восемь учеников, причем все они поступили в разное время и имели весьма различные познания. «Четыре из них знали арифметику до деления, один — до дробей, два — всю арифметику и один (сын подрядчика) — начала геометрии»13. Розов в соответствии с разработанной программой проходил с учениками курс черчения и занимался с каждым арифметикой. После летних каникул явился продолжать занятия только один ученик и записались двое новых. Впрочем, желающих объявилось больше, но вследствие полной неграмотности они не могли быть приняты. Вторично организовать школу десятников МАО попыталось в 1875 году, однако в полной мере осуществить это важное начинание удалось лишь спустя 30 лет.
Между тем к содействию МАО начинали все чаще обращаться городские власти и общественные организации. На заседании 12 марта 1870 года один из учредителей Общества, Николай Александрович Шохин (1819–1895), известный московский зодчий, главными работами которого к тому времени являлись перестройка Петровского, Александринского (в Нескучном саду) и Николаевского (в Кремле) дворцов, сообщил, что Императорское общество любителей естествознания, антропологии и этнографии в ознаменование 200-летия со дня рождения Петра Великого намеревается устроить в Москве Политехническую выставку и предлагает МАО взять на себя организацию Архитектурного отдела. На это требовалась непосильная для Общества сумма — 25 тысяч рублей. Помог Тимофей Саввич Морозов, к щедрому пожертвованию которого добавили собственные средства члены МАО и Комитет выставки.
Архитектурный отдел открылся 30 мая и действовал до 2 сентября 1872 года. 260 участников, в том числе 74 иностранных, разместили свои экспонаты в трех павильонах — Историческом и двух Технических, занимавших часть Александровского сада и набережной Москвы-реки. Главным архитектором выставки назначили Дмитрия Николаевича Чичагова14, проекты павильонов, кроме него, разрабатывали М. Н. Чичагов, Н. В. Никитин и К. Ю. Шульц. В центре Исторического отдела должен был располагаться Петровский павильон; прототипом для него авторы взяли Коломенский дворец «как современный рождению Петра Великого»15.
МАО «смотрело на <…> выставку как на одно из средств быть более самостоятельными в области своего искусства»16. Богатейший материал, в чертежах, рисунках и моделях представлявший историю русской архитектуры с древнейших времен, собирался при участии известных историков С. М. Соловьева и И. Е. Забелина, а также Императорской академии художеств. Что касается экспозиции Технических павильонов, то «она давала возможность определить, какими материалами и произведениями располагает русский строитель, какие из них требуют поддержки для своего развития, как значительна зависимость русского строителя от иностранных производителей и поставщиков и какие меры должны быть приняты для уничтожения этой зависимости»17.
После закрытия выставки коллекции Общества составили основу Архитектурного отдела Музея прикладных знаний (впоследствии — Политехнический музей), в строительстве здания которого принял деятельное участие избранный в феврале 1872 года председателем МАО Н. А. Шохин. Экспозиция делилась на три части: архитектурно-техническую («образцы строительных материалов, коллекции по устройству фундаментов, модели стен, сводов, крыш, полов, потолков, печей, штукатурки, столярных и слесарных работ и проч.», в том числе «прекрасные модели устройства фундамента Исаакиевского собора, купола и трибуны храма Христа Спасителя в Москве, стропил и потолка московского Экзерциргауза»), архитектурно-художественную (модели и рисунки памятников разных эпох и народов, «двое царских врат XVII века, слепки старинных русских орнаментов и рисунки изразцов») и прикладного искусства («резьба по дереву, изделия из цинка, терракоты, папье-маше, цемента и проч.»)18. Первым директором Архитектурного отдела стал Н. А. Шохин; он же организовал в музее «первую в Москве публичную архитектурную библиотеку, содержащую в себе богатое собрание книг, чертежей и рисунков по архитектуре»19.
В описываемое время интерес к отечественной истории был как никогда велик. Русские зодчие искали пути создания национального стиля. Это во многом определило и дальнейшую деятельность МАО. В 1873 году его член — богослов, историк, археограф архимандрит Леонид (Кавелин) высказал мысль о том, чтобы «Архитектурное общество решилось, по примеру других специальных учреждений, образовать свой особый Исторический музей для помещения в нем рисунков, моделей и планов с уцелевших еще произведений церковной и гражданской архитектуры старых времен, с тех памятников, которые ежегодно исчезают от влияния двух равно действующих факторов: времени и невежества, проявляющегося не в одном истреблении, но и в неразумных переделках и подновлении старого»20. Уже через год при МАО образуется Историческая комиссия. В ее состав вошли «наш русский Виолле-ле-Дюк» Л. В. Даль21, К. М. Быковский, А. Л. Обер, И. К. Вессель, А. С. Семенов и Н. В. Никитин. Составлялись списки древних зданий, в специально устроенной чертежной копировались рисунки и чертежи, хранившиеся в различных учреждениях и у частных лиц, организовывались экспедиции с целью производства обмеров архитектурных памятников. При этом «непременным условием» считалось обеспечение «свободного доступа публики для обзора собранных коллекций»22. По вопросам реставрации МАО тесно сотрудничало с Археологическим обществом. Среди важнейших в данном отношении работ — реставрация Коломенского кремля и Успенского собора во Владимире, выполнение обмерных чертежей, снятие нескольких сотен изразцов и копирование в гипсе деталей фасада здания Присутственных мест, сносимого под строительство нового здания Московской городской думы, и другие. Эту деятельность МАО высоко ценил И. Е. Забелин, отзывавшийся об Обществе как об «авторитетнейшем учреждении, достославно подвизающемся в разработке и воспроизведении самобытного русского зодчества»23.
Интерес к истории русской архитектуры не отодвигал на второй план технических вопросов строительства. Обширная программа испытаний стройматериалов требовала устройства постоянной лаборатории, для размещения которой в 1875 году за ежегодную плату в 200 рублей наняли флигель во дворе Московского училища живописи, ваяния и зодчества. В деятельности лаборатории, кроме членов Технической комиссии МАО, принимали участие инженеры Московского военного округа, Министерства путей сообщения, Московского губернского строительного отдела, представители городской думы. Огромное значение имели проводившиеся в течение трех лет в присутствии специалистов отечественных и иностранных заводов опыты с двумя русскими и двумя английскими марками цементов. Испытания показали, что «наши цементы не уступают в достоинстве наилучшим заграничным, что употребление их должно быть принято не только для гражданских, но и для гидротехнических сооружений и что употребление заграничного цемента некоторыми ведомствами заслуживает порицания, так как русские заводы доставляют цемент высокого качества и в каком угодно количестве»24. Вскоре, вопреки установившейся практике, отечественные цементы начали использовать на казенных стройках наравне с английскими. Нередко аналогично поступали и частные застройщики. Все это происходило в рамках реализации задачи, которую МАО ставило себе в качестве одной из приоритетных: «Сделать более самостоятельным русское строительное дело»25.
Заметной вехой в жизни Общества явилось участие во Всероссийской художественно-промышленной выставке 1882 года в Москве. В Архитектурном отделе — по отзывам прессы, «довольно богатом»26 — было представлено 135 экспонатов, в том числе чертежи и рисунки только что освященного храма Христа Спасителя, удостоенные первых премий конкурсные проекты: церкви при Московском публичном и Румянцевском музее (К. М. Быковский), здания Исторического музея (В. О. Шервуд), памятника-часовни гренадерам, павшим в сражении с турками 28 ноября 1877 года при взятии Плевны (А. И. Вальберг).
В 1888 году по приглашению французских коллег представители МАО присутствовали на архитектурном конгрессе в Париже.
И все же в первые 25 лет деятельность Общества определял довольно ограниченный круг признанных специалистов, большинство же молодых архитекторов и инженеров оставалось вне этого круга.
Огромной важности событие в архитектурную жизнь страны принес 1892 год: в Петербурге открылся I Съезд русских зодчих. Мысль о его созыве высказывалась еще в 1872 году во время Политехнической выставки, но тогда по разным причинам осуществить ее не удалось. И вот теперь, спустя 20 лет, организованный силами столичных архитекторов съезд наконец состоялся. Он проходил на фоне продолжавшегося кризиса в русской архитектуре, и основным настроением его участников было недовольство существующим положением дел. Выступая на открытии, академик Роберт Андреевич Гёдике заявил о «явном упадке вкуса гражданской архитектуры»27. «Наше художественное творчество <…> в зодчестве за последнее десятилетие вступило на ложный путь, по которому идти казалось бы не только нежелательным, но и гибельным», — вторил ему академик Иероним Севастьянович Китнер28. Представители трех главных направлений в тогдашней архитектуре — классического, национального и рационального — выхода из тупика найти пока не могли. И все же съезд стал «настоящим праздником русских строителей». «Все принимавшие участие в съезде помнят, с каким восторгом он был встречен, как радостно и оживленно прошел, сколько было вложено в его работу любовного отношения к делу; нетерпеливо ждавшие этого момента съехавшиеся со всех сторон России специалисты-строители привезли с собой огромный материал в виде докладов, всем хотелось высказаться, поделиться своим опытом, изысканими»29. На заключительном собрании решили следующий съезд созвать в Москве и организацию его поручить МАО.
Открытие II Съезда русских зодчих состоялось 1 февраля 1895 года в Колонном зале Благородного собрания. Председателем избрали К. М. Быковского, секретарем — Ивана Павловича Машкова, под редакцией которого для участников был издан «Спутник зодчего по Москве». Заседания проходили в Политехническом музее. К. М. Быковский выступил с докладом «Задачи архитектуры ХIХ века». Ему вновь пришлось констатировать: «Несмотря на великие начинания века, перед нами еще преобладает архитектурный маскарад, впечатление зданий, ряженых в платье различных стилей. <…> Правы те, которые сетуют на современную русскую архитектуру, на то, что в ней мало самобытности, но неправы те, которые, не вдумываясь во всю сложность этого явления, не обращают внимания <…> на самый склад современной жизни, в которой чувствуется отсутствие объединяющей идеи»30.
В здании Верхних торговых рядов были организованы две выставки — художественно-архитектурная и строительных материалов и работ под руководством, соответственно, Сергея Устиновича Соловьева и Василия Герасимовича Залесского. Обе они имели большой успех; исключительный интерес, который вызвала последняя, породил мысль об устройстве в Москве постоянной экспозиции, призванной давать архитекторам и домовладельцам все необходимые сведения об имеющихся материалах, их достоинствах, цене, месте продажи. При деятельном участии Романа Ивановича Клейна в январе 1897 года такая экспозиция появилась в доме купчихи К. Н. Обидиной на углу Мясницкой улицы и Фуркасовского переулка, но в связи с непосильными эксплуатационными расходами через год ее закрыли.
29 октября 1901 года МАО отметило столетие со дня рождения своего основателя — М. Д. Быковского31. На колокольне Страстного монастыря была установлена мраморная доска, гласившая: «Сие здание колокольни с церковью над святыми вратами во имя св. Алексия человека Божьего сооружено по проекту и под наблюдением академика архитектуры Михаила Доримедонтовича Быковского в лето 1855». В Алексиевском храме отслужили заупокойную литургию, а вечером состоялось торжественное заседание. «В зале собраний был поставлен богато убранный цветами и растениями доставленный к этому дню большой портрет М. Д. Быковского, писанный профессором М. И. Скотти в 1852 году. Близ портрета была поставлена кафедра для произнесения речей. В зале библиотеки общества была устроена выставка оригинальных рисунков М. Д. Быковского: архитектурных проектов в акварелях и чертежах, исполненных акварелью портретов и пейзажей, а также воспроизведений с построенных им зданий в фотографиях и чертежах. По занятии присутствующими мест в зале, причем по приглашению председателя А. В. Иванова близ него заняли места сыновья покойного — Николай Михайлович Быковский и Константин Михайлович Быковский, заседание было открыто речью председателя»32. Участники поддержали его предложение: внести в Московское художественное общество собранный по подписке между членами МАО капитал для учреждения стипендии имени М. Д. Быковского на архитектурном отделении Московского училища живописи, ваяния и зодчества.
Помимо чисто художественных, Обществом решались и такие вопросы, как создание образцовых народных читален, аудиторий, домов дешевых квартир, выработка правил испытания строительных материалов, расширение водоснабжения Москвы, устройство оснований на слабых грунтах и многие другие. И все же в деятельности МАО начал ощущаться некоторый застой. «Часто посещал я Московское архитектурное общество, — вспоминал об этом времени “затишья” Илья Евграфович Бондаренко. — Здесь была спячка в сочетании с неприглядной обстановкой, наводившей тоску. Председателем был К. М. Быковский, на редких докладах спал, но в нужную минуту открывал свои глаза, словно завешенные зонтиком густых бровей, что-то буркал в бороду и вновь дремал. Затем председателем был А. В. Иванов, большой делец, хороший строитель, но неумелый и малограмотный для председательства33. <…> Единственным деятельным и более живым человеком в обществе был архитектор И. П. Машков, состоявший секретарем, почти бессменным в течение многих лет. <…> Занимался он археологией Москвы, историей ее допетровской архитектуры, неутомимо делал обмеры и описания выдающихся памятников архитектуры и был корректным исполнительным секретарем»34.
Все изменилось в 1906 году, когда председателем избрали Франца Осиповича Шехтеля — не только талантливейшего зодчего, выдающегося мастера московского модерна, но и энергичного, умного, дальновидного организатора. При нем «все общество оживилось»35. Шехтель оставался на своем посту в тяжелейшие годы Первой мировой войны и революционной разрухи, не дав погибнуть архитектурному братству.
Первое, за что взялся новый председатель, — осуществление в полном объеме давнего проекта по созданию школы для строительных рабочих — курсов десятников. Несмотря на значительные материальные расходы и организационные трудности, 1 ноября 1907 года курсы наконец открылись. Главной их целью было «образование кадра хороших десятников, могущих быть полезными сотрудниками строителя, отдающих себе ясный отчет в исполняемом ими деле»36. «После двухлетних занятий на курсах выходили дельные, знающие и технически грамотные десятники, которые охотно и предпочтительно перед другими принимались на самые ответственные работы. В особенности приятно было наблюдать те исключительно сердечные и трогательные отношения, которые установились между преподавателями и их взрослыми, уже искушенными жизнью учениками»37.
Заведовал курсами С. В. Барков38, его заместителем состоял Ипполит Ипполитович Дюмулен. В 1912 году выпускники основали Московское общество десятников строительных работ, через два года насчитывавшее уже 107 действительных членов и 110 членов-соревнователей. Курсы просуществовали до 1919 года.
МАО участвовало в торжественном открытии памятников Н. В. Гоголю (архитектор Ф. О. Шехтель, скульптор Н. А. Андреев) и первопечатнику Ивану Федорову (архитектор И. П. Машков, скульптор С. М. Волнухин), в работе комиссии по осмотру Красной площади в связи с прокладкой по ней трамвайной линии. Под редакцией Николая Сильвестровича Курдюкова начал издаваться «Ежегодник» Общества (выходил с перерывами в 1909–1930 годах).
9 декабря 1912 года отмечалось 100-летие со дня смерти М. Ф. Казакова. По этому случаю в актовом зале построенного Матвеем Федоровичем здания Московского университета состоялось торжественное заседание, организованное МАО совместно с Московским археологическим обществом. Докладчики — И. Е. Бондаренко, И. Э. Грабарь, Ф. О. Шехтель, И. С. Беляев — «много говорили о гении Казакова, об необычайной плодовитости его деятельности, украсившей Москву длинным рядом великолепных зданий»39. Тогда же вышла в свет первая посвященная великому зодчему монография40, содержавшая «обильный и интересный иллюстрационный материал (чертежи и планы Казакова, старинные гравюры, общие виды и детали его построек)»41.
Повышенный интерес к творческому наследию М. Ф. Казакова вполне отвечал духу времени, когда главное место среди всех архитектурных направлений вновь заняла классика. Воплощением данной тенденции явилось, в частности, строительство именно в классическом стиле собственного дома МАО.
Первые двадцать пять лет, как уже говорилось, работа Общества проходила во флигеле здания МУЖВиЗ; во время подготовки ко II Съезду русских зодчих заседания перенесли в актовый зал училища. С 1895 по 1913 год МАО помещалось в доме О. А. Бенкендорф на Моховой улице, затем в доме Э. А. Лисснера в Крестовоздвиженском переулке и «в неуютной квартире»42 в доме Императорского человеколюбивого общества по Малому Златоустинскому переулку. Мысль о постройке собственного дома высказывалась еще в 1896 году, но тогда осуществить ее не удалось.
Начало возведению дома МАО положил Василий Васильевич Барков — отец С. В. Баркова, оставивший после своей смерти (1905) специально для этой цели 5 тысяч рублей. Во всех дальнейших действиях главная роль принадлежала Ф. О. Шехтелю, собравшему на строительство более 200 тысяч рублей; основную часть этих средств составили паевые взносы членов МАО, внесенные под долговые обязательства Общества, остальную сумму взяли в кредит. Деятельную помощь председателю оказывал секретарь МАО А. А. Латков43. Между членами Общества был проведен архитектурный конкурс, на который поступило восемь проектов. Итоги подводились 25 апреля 1913 года. Первой премии удостоился проект Д. С. Маркова44 под девизом «МАО», второй — проект братьев Л. А. и В. А. Весниных под девизом «Московскому архитектурному обществу». Весной 1913 года Общество приобрело владение Михайловой в Ермолаевском переулке близ Патриарших прудов (№ 17). С осени приступили к реализации проекта Д. С. Маркова — строительству пятиэтажного доходного дома с помещениями МАО во втором этаже.
Что касается архитектурных конкурсов, их в начале 1910‑х годов Общество провело немало — например, на проекты типовых школ московского уездного земства, домов Северного страхового общества у Ильинских ворот и Купеческого общества на Солянке, зданий Бактериологического института при Московском университете, театра в Ярославле, храма в Хабаровске…
