От редакции
Г. Я. Эрдели (1883-1954) происходил из потомственных
дворян Херсонской губернии. Его предки переселились в Россию из Венгрии в XVIII веке. Георгий Яковлевич родился в
Елисаветградском уезде Херсонской губернии (ныне — Кировоградская область Украины). Окончил
Елисаветградское земское реальное училище и Московское высшее техническое училище.
Служил в Сумском гусарском полку (1904-1905). Поступил добровольцем в авиационные
войска. Участник Первой мировой войны. За успешные воздушные разведки произведен
в старшие унтер-офицеры, затем в прапорщики (1914). Подпоручик (1915). Награжден
Георгиевскими крестами 3-й и 4-й степеней, орденами Святой Анны 4-й степени и Святого
Станислава с мечом и бантом. В сентябре 1915 года направлен в Главное инженерное
управление для работы на авиационных заводах Пороховщикова, Лебедева и Щетинина.
В июле 1916-го переведен техническим уполномоченным на авиационную испытательную
станцию Морского министерства. С марта 1918-го — помощник начальника службы связи
в Высшем военном совете, в ноябре командирован в Главвоздухфлот заведовать техническим
отделом авиачасти ВСНХ, позже возглавил авиачасть. С февраля 1920-го — начальник
мастерских Центрального аэрофотографического парка Красного воздушного флота. Выбыл
в резерв (1921). В дальнейшем был техническим директором на строительстве 1-го Московского
часового завода, затем работал в МВТУ имени Н. Э. Баумана. Неоднократно подвергался
арестам из-за своего происхождения. Его отец, Яков Егорович Эрдели (1856-1919)
— видный государственный и земский деятель, член Государственного Совета, минский
губернатор (1906-1912) — погиб от рук большевиков в Елисаветграде. Дядя — Иван Георгиевич
Эрдели (1870-1939) — генерал от кавалерии, один из создателей Добровольческой
армии (умер в эмиграции в Париже).
Г. Я. Эрдели с 1941 по 1946 год отбывал ссылку
в селе Нижнее Шадрино Красноярского края. Там он начал писать эти воспоминания,
оставшиеся незавершенными. После ссылки ему запретили жить в Москве. По словам его
дочери, известной арфистки, профессора Московской консерватории, народной артистки
РСФСР Ольги Георгиевны Эрдели, после того как она отличилась на конкурсе арфистов
в Венгрии (1949), ее пригласили на прием к Сталину. В беседе с ним Ольга Георгиевна
попросила вернуть отца в Москву, после чего Георгий Яковлевич смог воссоединиться
с семьей. Последние годы жизни он занимался научной работой.
Рукопись воспоминаний Г. Я. Эрдели, фрагменты
которой публикуются ниже, а также несколько фотографий из семейного архива предоставила
редакции «Московского журнала» внучка автора Татьяна Глебовна Эрдели-Щепалина. При
создании журнального варианта текст подвергся существенному сокращению, правке и перекомпоновке.
В 1753 году из Венгрии, Сербии, Черногории,
Хорватии (принадлежавших Австрии) в безбрежные пустопорожние земли Украины двинулись
переселенцы, искавшие свободы и надеявшиеся начать новую привольную жизнь.
Шли они полувоенным порядком, образовав два полка в количестве около 1400 мужчин (с ними шли и их семьи). Предводительствовали
этими полками Иван Шевич (вероятно, серб) и Райко Прерадович (его потомки получили
фамилию Депрерадовичи). В числе новопоселенцев были сербы Живковичи, Хорват (вероятно,
прозвище, данное по его происхождению из Хорватии), Эрдели,
Пишчевич и другие. Эрдели являлись потомками крупных венгерских
земельных магнатов, не пожелавшими носить в России своего графского титула. Осели
они близ тогда же основанного города Елисаветграда (ныне — Кировоград).
* * *
Не могу удержаться от краткого рассказао моем родном любимом городе. Перед войной
1914 года в нем насчитывалось около 120000 населения, то есть в два-три раза больше,
чем во многих губернских центрах того времени. Город вел обширную торговлю с заграницей
(через Данциг, Одессу, Кенигсберг), вывозя громадные количества пшеницы, пивного
ячменя, чечевицы (для излюбленной в Германии гороховой колбасы) и мака, производимых
помещиками. Велась также крупная торговля породистыми лошадьми и рогатым скотом.
В городе имелось несколько мельниц, крупнейший
на юге завод сельскохозяйственных машин обрусевших англичан Роберта и Томаса Эльворти
и два таких же завода поменьше. Из учебных заведений были: мужская и женская гимназии,
единственное в России земское реальное училище (то есть построенное и содержащееся не за счет Министерства народного
просвещения, а за счет самообложения дворян-помещиков; из тех же средств содержались
на полном иждивении способные дети крестьян). Так как земство распоряжалось финансами
самостоятельно и не жалело денег, училище было богатое и великолепно оборудованное.
Оно славилось и постановкой образования: меня, например, на конкурсном экзамене
в высшее учебное заведение экзаменаторы по тригонометрии и по физике спросили, где
я учился, и когда я назвал Елисаветградское земское реальное училище, то услышал
лестнейшее: «А-а! Тогда это понятно». Были еще мужское духовное и женское приходское
училища, а также две отличные низшие технические школы, одна для слепых.
Гордился город своим кавалерийским юнкерским
училищем (таких училищ было в России всего три: в Елисаветграде, в Петербурге —
знаменитое Николаевское — и в Твери). Занимало оно бывший дворец, построенный при
императоре Николае I, так как государь Николай Павлович часто бывал в Малороссии
— тогдашнем всероссийском центре расположения кавалерии, жил подолгу в Елисаветграде
и Вознесенске (160-180 верст южнее). Дворец состоял из трех корпусов строгой архитектуры;
эти три корпуса и манеж обрамляли громаднейший плац (больше московской Театральной
площади) для верховой езды, скачек, учений и прочего, который был еще окружен широкой
полосой сада с прекрасными аллеями и скверами. Там стояли столики под навесами,
играла музыка и подавалось мороженое: публика усаживалась за столики и сквозь зелень
наблюдала за вольтижировкой юнкеров.
Сам по себе город был хорошенький: много зелени,
ресторанов, дома все кирпичные двух-трехэтажные, тротуары вымощены цветными плитками;
прямые улицы густо обсажены акациями, липами и кленами; особенно хороша была высокая
(нагорная) часть Большой улицы, обсаженная громадными акациями — их ветви сходились
наверху и образовывали зеленый свод, под которым сверкал ряд электрических фонарей.
Мог город похвастать и тем, что в нем еще в 1897 году был пущен электрический трамвай
— второй в России. Имелись загородный сад с летним театром, зимний театр и два клуба:
Общественный и Дворянский, оба с громадными залами, в которых приезжие артисты давали концерты. Город помещичий, военный, купеческий,
то есть город богатейший, деловой, а потому и веселый, живой! Особенно много жизни
и веселья бывало в дни земских и дворянских выборов и собраний, Георгиевской ярмарки (23 апреля
по старому стилю), когда съезжались гости из Киевской, Полтавской, Екатеринославской
губерний. Оживляли город и ремонтеры — люди с большими казенными деньгами, приезжавшие
скупать лошадей для «ремонта» кавалерийских полков, и крупный государственный конный
завод, и стоявший здесь полк, и штаб кавалерийской дивизии… Однако
пора мне вернуться к своим предкам.
* * *
Итак, они вышли из Венгрии и расселились в
Елисаветградском уезде. Появились даже не одна, а две Эрделевки на расстоянии
60 верст друг от друга (были также деревни Сербовка, Болгарка и другие, чьи названия
свидетельствовали об их иноплеменном происхождении). Первый Эрдели, о котором сохранились
сведения как о прибывшем в Россию венгре, — некий Симеон. Уже чисто русским нашим
предком был родившийся в России не позже 1780 года мой прадед Яков Павлович. Портрет,
писанный с него масляными красками, когда он уже лежал на смертном одре, висел в Эрделевке. Поражал его профиль с громадным
носом — типично «эрделевский». Следует прибавить, что все Эрдели обладали кипящим
темпераментом, перешедшим с венгерской кровью: мгновенно зажигались, вспыхивали,
но так же быстро успокаивались. Одна из моих теток в конце XIX века, едучи по железной
дороге, повздорила из-за пустяка с каким-то пассажиром; дальше — больше, оба вспылили,
и тетка наговорила ему дерзостей; тот тоже вспылил, сказал ей грубость и вдруг ляпнул:
«Можно, право, подумать, что вы Эрдели». Та еще больше: «Как вы смеете оскорблять
мой род! Ну и что же, что я Эрдели? Ну и горжусь этим! И прошу меня не оскорблять».
— «Да я и не думаю вас оскорблять — я сам Эрдели и знаю, каковы все Эрдели». Тут расхохотались
и тетя, и пассажир, и все ехавшие в отделении. С тех пор между ними — двумя Эрдели
— завязалась теснейшая дружба.
У моего прадеда было двенадцать сыновей и
одна дочь Вера Яковлевна, вышедшая замуж за Илью Петровича Живковича. Так мы породнились с Живковичами, переселившимися
из Сербии вместе с Эрдели. Своим сыновьям Яков Павлович оставил немалые по нынешним временам земельные наделы: так,
мой дед Егор Яковлевич, будучи самым младшим, получил около 4000 десятин. Впрочем,
тогда те, кто имел 3500-4000 десятин земли, считались отнюдь не богачами, а лишь
людьми с достатком.
Чтоб закончить с генеалогией, следует сказать,
что у деда были сыновья Егор, Яков (мой отец), Павел (умер в молодости от чахотки) и Иван (боевой генерал Первой мировой войны).
Мой отец женился на Вере Петровне Живкович — внучке Веры Яковлевны, дочери Якова
Павловича. Таким образом, мой отец состоял с моей матерью в пятой степени родства.
Ее сестра Клавдия Петровна вышла замуж тоже за Эрдели, но только другой ветви.
