Село Гусевский Погост
О храмовом ансамбле села Гусевский Погост Касимовского района Рязанской области.
Село получило название по реке Гусь. Сейчас это маленькая тихая речушка, которая, сливаясь недалеко от Погоста с Нармой и Колпью, неторопливо несет свои воды в Оку. В старину же, полноводная и широкая, она служила оживленным водным путем. По Гуси, Оке и Волге купеческие суда шли к Мурому, Нижнему Новгороду, Казани, Астрахани. В XVII веке Гусевский Погост слыл бойким ярмарочным местом и даже сделался торговым конкурентом соседнего города Касимова — столицы маленького татарского царства, образовавшегося в XV веке в глубине Руси. В Москву шли жалобы от касимовского правителя царевича Сеид-Бургана: «В его царевичевой купленной вотчине на Гусском Погосте от Касимова в десяти верстах завели тутошние люди Касимовского и Володимерского уездов торг самовольно и торгуют по воскресеньям беспошлинно», посему купцы «учали ездить мимо Касимова и стали торговать на новом торгу на Гусском Погосте», и «касимовский торг запустел». Кроме того, царевич беспокоился о нравственности подвластных ему татар, сетуя: «Разных помещиков приказчики и старосты и крестьяне около Касимова и около Гусского Погосту по селам и деревням винокурят беспрестанно и продают в ведра и в чарки и меж татарских деревень ездят с вином со флягами и бочками»1. Судя по всему, содержимое этих фляг и бочек пользовалось успехом в татарских селениях, несмотря на то, что мусульманам винопитие воспрещается Кораном. Живший в начале XIX века в Касимове Д. И. Ростиславов, впоследствии — профессор Петербургской духовной академии, писал: «Во время храмовых и других важных праздников в окрестных селах татары ходят по домам духовных лиц и знакомых крестьян, поздравляют их с праздником и не только не отказываются от рюмочки, но даже просят ее, если хозяин не догадается попотчивать гостя винцом». Когда же их укоряли: «Как же пьете вы водку, ведь Магомет запретил вам это делать?» — те с невинным простодушием отвечали: «Нет, бачка, Магомет не велел нам пить только виноградные вина, а про вашу водку ничего не сказал!»2
Согласно писцовым книгам XVII века, в Гусевскои Погосте издревле существовали две деревянные церкви — Никольская и Преображенская. В 1771 году деревянный Никольский храм заменили каменным. Преображенская церковь в том же году сгорела, и лишь в 1784‑м ее решили возобновить в камне. В основном она была закончена к 1794 году, но различные дополнительные работы продолжались вплоть до второго десятилетия XIX века. Храмовый комплекс в Погосте поражает неожиданным для глубинки богатством и разнообразием архитектурных форм. Никольская церковь ближе к старорусским традициям, в Преображенской прихотливо использованы приемы «нарышкинского барокко» (восьмерик на четверике). Особенно хороша колокольня (1796), щедро декорированная зубчатыми карнизами, колоннами, вазонами. На нижнем ее ярусе над арками помещены резные изображения святых с книгами в руках. Но что уж совсем необычно — это каменные изваяния святых с книгами, свитками и четками на верхнем ярусе колокольни. На Рязанщине издавна были распространены резные деревянные изображения святых. В селах под Касимовом существовали древние чуть ли не полутораметровые иконы‑скульптуры Николая‑чудотворца. В Погосте некогда хранился большой древний образ Христа, «врезанный в доску». Может быть, данная традиция оказала влияние на мастеров, создававших колокольню.
На верхнем ярусе колокольни когда‑то красовались часы — немалая редкость для провинциального захолустья. И плыл мелодичный перезвон курантов над крестьянскими избенками, над бескрайними полями, над размытыми ухабистыми проселочными дорогами… Храмовый комплекс Погоста празднично‑наряден и загадочен. Кто были авторы проектов и строители, пока выяснить не удалось. Хотя во всем чувствуются незаурядное мастерство и талант. Художественный «почерк» зданий разный, ибо строились они в разное время, но слились в удивительно целостный архитектурный ансамбль, гармонично дополненный краснокирпичной часовенкой, возведенной в XIX веке. Возле церквей в высокой траве белеют остатки старинных надгробий со стершимися надписями. Одна наиболее сохранившаяся и внушительная плита обнесена оградкой. Но кто покоится под ней — неизвестно…
