Воспоминания московского старожила.
Когда‑то давно, еще в бытность мою студентом, одна знакомая, узнав, что я интересуюсь энтомологией, дала мне телефон Владимира Николаевича Степанова, который ввел меня в круг особых людей. Они тоже увлекались насекомыми — главным образом жуками и бабочками. В. Н. Степанов (ныне, увы, покойный, как и многие из тех, о ком пойдет здесь речь) — бесспорно, крупнейший специалист по златкам1 — был душой и «штабом» этого сообщества. Долгое время он работал в Приокско-Террасном, Ильменском заповедниках; в годы войны оказался в Теберде, вступил в партизанский отряд. Командира очень радовал натуралист Степанов, знавший потаенные проходы в горных чащобах, неведомые даже местным жителям. Владимир Николаевич интересовался русской, особенно московской историей, собирал старинные монеты. После его кончины вдова принесла нумизматическую коллекцию супруга в Исторический музей. Директор воскликнул: «Это же национальное достояние!» Была у Степанова и огромная коллекция бон2, которую я имел удовольствие пополнить. В ответ Владимир Николаевич щедро одарил меня из своих старых сборов жуками‑усачами.
В. Н. Степанов занимался еще очень важным — я бы сказал, государственным — делом: он «связывал» (его выражение) людей по интересам. Например, узнает, что в Сибири появился человек, увлеченный стрекозами, — тут же в своих обширных записях отыскивает «стрекозятников» и немедленно посылает вновь «выявленному» их адреса.
…Начинается пионерское лето. Приглашаю Владимира Николаевича посетить лагерь, где я вел кружок юных натуралистов. Он приехал в тот момент, когда шло занятие «Жизнь пруда». И дети, и воспитатель, то есть я, сидели в пруду и оживленно спорили по поводу какой‑то личинки. Я показал гостю искусственный муравейник, специально устроенный так, чтобы легко было наблюдать муравьиный «быт», голубятню, живой уголок, лабораторию… Степанов одобрительно кивал: «Полезное дело для Отечества». Это выражение я слышал потом от него много раз и сам постоянно повторял.
* * *
Благодаря В. Н. Степанову я познакомился и подружился с одним из самых интересных людей нашего сообщества – выдающимся авиаконструктором и историком авиации Вадимом Борисовичем Шавровым (1898–1976). Его «Шаврушки» — летающие лодки разных модификаций — много потрудились, в частности, при освоении Арктики. О Шаврове я писал в книге «Найденное время»:
«Он установил по дневникам: наш последний длинный разговор произошел в 1958 году перед его выходом на пенсию. Ему скоро семьдесят шесть, и он хочет отчитаться передо мною, что же он сделал для Отечества за пятнадцать лет.
Его отчет произвел ошеломляющее впечатление: в течение шести лет в каждом (!) номере журнала (вероятно, имеется в виду журнал «Крылья Родины», где В. Б. Шавров постоянно печатался. — Ред.) — публика-ция по истории отечественной авиации; около ста статей и заметок <…> о природе, коллекционировании, по истории техники; подготовлен и издан первый том (XVIII век — 1938 год) «Истории конструкций самолетов в СССР», <…> И еще важно добавить, что все, абсолютно все он делал сам. Сам собрал весь материал, сам его анализировал как историк, как авиаконструктор, как инженер широкого профиля. Сам делал фотографии, рисунки и даже перепечатывал, переплетал… Но продолжу «рапорт» Шаврова: «Завершаю второй том (1938–1950 годы) к печати. Уже есть положительные отзывы молодого Туполева и других авторитетов. Много сделано для третьего тома. Завершена монография о донациях3. <…> Поставил в полный порядок коллекцию усачей4. Кое‑что добавил к коллекции марок 1858–1958 годов — теперь она уже полная и представляет ценность для Отечества. В пятьдесят восьмом купил «Волгу» и пятнадцать лет путешествовал. Оставлял машину где‑нибудь в предгорье и экскурсировал, делал сборы, поднимался высоко в горы, бродил по лесам. <…> Выполнив программу путешествий, я продал машину как раз перед 75‑летием. За 15 лет по неуважительной причине пропустил лишь одну телепередачу «Клуб кинопутешествий».
К сказанному добавлю, что Вадим Борисович многие десятилетия вел метеонаблюдения, тщательно записывал результаты своих измерений. У него была большая коллекция бон. <…>
Уже поздним вечером я провожал Шаврова до метро. Задавал ему вопрос за вопросом. Вот и последний вопрос: «Всю ли вы выполнили жизненную программу?» — «Пожалуй, я все привел в порядок, но мне нужно закончить третий том, самочувствие отличное, работоспособность большая». Это говорил человек, которому вот‑вот должно исполниться 76 лет. <…>
Мне вспомнилось, как приветствовал меня при первой встрече Вадим Борисович: «Степанов рассказывал, как вы приучаете детей любить природу. Это полезное дело для Отечества». В открытое окно доносился звонкий стук костяшек домино о фанерную столешницу и возгласы игроков. В те времена много писали в газетах, журналах, говорили с экрана о «чудаках» — в частности, об увлеченных коллекционерах. «Вот о нас говорят как о чудаках. Мы не чудаки. Чудаки те, кто стучат домино с утра до вечера»5.
* * *
Владимир Александрович Гансон — фронтовик. Участвовал в штурме Кенигсберга. В праздники грудь его украшают ордена и медали. Мне доводилось вместе с Гансоном охотиться в Закавказье, когда у него выпадало свободное время — будучи тренером по фехтованию, он вел там сборы молодых спортсменов. Как истинный москвич любил шутку. Вопрошает: «Что у меня общего с Аллой Пугачевой?» Ответ: «Мы последние, кто получил почетное звание СССР: она — народной артистки, я — заслуженного тренера». Владимир Александрович Гансон несколько лет председательствовал в нашем «бабочковом» сообществе. Сей- час ему под девяносто, и, слава Богу, он здравствует…
