Москва, Неглинный проезд, 14. В этом здании до 2003 года находился нотный магазин П. И. Юргенсона

О московском нотоиздателе Петре Ивановиче Юргенсоне (1836–1903).

Говоря о музыке и музыкантах, мы редко задумываемся над тем, как же произведения попадают в руки исполнителей, если только это не рукопись. Проводником между композитором и исполнителем является нотоиздатель. Начиная с первой трети XIX века в Российской империи появляется плеяда выдающихся композиторов. Расцвет отечественного музыкального искусства приходится на конец столетия. Именно тогда в Москве начинает свою нотоиздательскую деятельность П. И. Юргенсон.

Он был выходцем из бедной эстонской семьи. В метрической книге лютеранской церкви Святого Духа в Ревеле (Таллин) за 1834–1837 годы есть запись о рождении мальчика Петера Йохана: отец — слуга браковщика сельдей Ганс Юргенсон, мать — домохозяйка Аэта Юргенсон¹. «Детские годы его <…> были очень тяжелы. Воспитание давалось крайне сурового характера; шалости пылкого энергического мальчика наказывались беспощадно. <…> Родители, будучи пуританского образа мыслей, видели в шалуне негодного мальчишку»². Отец рано умер, мать не могла содержать большую семью, детям приходилось заботиться о себе самим. Старший сын Иосиф уехал в Петербург и устроился продавцом в музыкальный магазин М. Бернарда. После окончания ревельского городского училища (1850) вслед за братом — к тому времени уже старшим приказчиком — отправился в столицу и Петер. Его приняли в магазин слугой. Позднее он выучился на гравировщика нот по металлу, но оставил это занятие в 1855 году в связи с предложением занять место приказчика в музыкальном магазине Ф. Т. Стелловского. Служил там три года, далее перешел в музыкальный магазин А. Битнера, а вскоре стал управляющим нотным отделом фирмы братьев А. и Н. Шильдбах, находившейся в Москве³. Однако через два года фирма обанкротилась. Оставшись без работы, П. И. Юргенсон решил начать собственное дело и обратился за поддержкой к Н. Г. Рубинштейну — в то время одному из крупнейших музыкальных деятелей Москвы. В результате в 1861 году при финансовой поддержке Николая Григорьевича Юргенсон открыл небольшое предприятие в доме на пересечении улицы Большая Дмитровка и Столешникова переулка. В одной из комнат находились два ручных печатных станка. Первым произведением, выпущенным в свет нотопечатней П. И. Юргенсона, стал «Гавот» И. С. Баха. В 1863 году издаются романсы Ф. Шуберта и Р. Шумана под редакцией Н. Г. Рубинштейна, в 1866-м — полное собрание фортепианных произведений Ф. Мендельсона-Бартольди.

Первые пять лет самостоятельной нотоиздательской и торговой деятельности молодого предпринимателя были непростыми: сказывалась нехватка финансовых средств, профессиональных кадров, слабость материально-технической базы. Для того, чтобы удержаться на плаву, приходилось в числе прочего издавать пользовавшиеся наибольшим спросом произведения «легкого» жанра. Позднее Петр Иванович вспоминал: «Покуда я голодал, разнообразные фазисы нужды занимали меня настолько, что с меня все слезало, как с гуся вода. Долги мои угнетали меня ужасно и не давали мне покоя ни днем, ни ночью. <…> Деньги для меня перестали быть чем-то особенным, желанным. <…> Впрочем, сохрани Бог, чтобы они (деньги-то) исчезли, а думать о них я перестал»⁴.

Постепенно развиваясь, нотопечатня П. И. Юргенсона приобрела статус нотоиздательской фирмы. Расширялись масштабы производства, владелец заказывал за границей все новые и новые усовершенствованные станки для печати. Так, в 1881 году появились сложнейший современный станок для брошюрования нот проволокой и тройной голландер для сатинирования (придания блеска) бумаги; в 1885-м началось печатание нот набором для книг и учебников; в 1890-м было куплено устройство для отливки книжных и нотных стереотипов. Годом позже П. И. Юргенсон получил исключительное право на использование в России изобретенного в Лейпциге способа приготовления досок, заменяющего гравировку. В целях обучения этому способу за границу отправился старший гравер нотоиздательства. В 1895 году Юргенсон выписал машины для строгания и стачивания стереотипов, растирания красок, в 1899-м фирме была поставлена машина для строгания камней, в 1900-м — устройство для механического фальцевания и брошюрования нот и так далее⁵. Особое значение имело приобретение в 1901 году большой двойной типографской машины для ускоренного печатания каталогов и книг музыкального содержания.

Проживал теперь П. И. Юргенсон в собственном особняке в Колпачном переулке, где размещалось и производство, а также с 1902 года — электростанция, приводившая в движение вышеперечисленные механизмы. «Скоропечатня нот П. И. Юргенсона в настоящее время самая большая в России, работает с наибольшим количеством машин и других приспособлений, а также с наибольшим числом рабочих. Ноты по правильности и отчетливости гравировки и печати не только не уступают, но и превосходят нотные издания многих известных заграничных фирм, доказательством чего служат поступаемые из-за границы заказы на печать»⁶. Фирма удостоилась многих наград на всероссийских и международных выставках, права изображать на своей продукции Государственный герб Российской империи⁷.

С 1862 года на протяжении более тридцати лет П. И. Юргенсон входил в совет директоров и являлся казначеем Московского отделения Императорского Русского музыкального общества (ИРМО), образованного в 1860 году. Общество организовывало симфонические концерты для разных слоев населения, проводило другие музыкально-просветительские мероприятия. Петр Иванович выступил инициатором открытия класса органа в Московской консерватории и оплачивал обучение одного ученика; консерваторская библиотека постоянно пополнялась музыкальными учебниками и нотами, издававшимися его нотопечатней.

Большую роль П. И. Юргенсон сыграл в приобретении здания для консерватории. 10 декабря 1877 года ему был выдан документ следующего содержания: «Милостивый государь, Петр Иванович! Мы, директоры Московского отделения Императорского Русского музыкального общества, сим просим и уполномочиваем Вас начать переговоры о покупке дома, в котором помещается Московская консерватория, с г. управляющим князя Воронцова князем Юрием Юрьевичем Трубецким, что и подтверждается нашими подписями. И. Маслов, С. М. Третьяков, Н. А. Алексеев, Н. Г. Рубинштейн»⁸. В итоге летом 1878 года особняк князя Воронцова, в котором помещалась консерватория, был приобретен в собственность Общества.

Позднее П. И. Юргенсон внес 50 000 рублей на развитие ИРМО, а также содействовал строительству нового здания консерватории⁹. В 1891 году она отмечала свое 25-летие. К этому времени возникла настоятельная потребность в более удобном, удовлетворяющем современным требованиям помещении. Финансовые проблемы удалось решить благодаря личному участию императора Александра III: по представлению почетного члена Русского музыкального общества, Московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича «4 июня 1893 г. последовало всемилостивейшее соизволение Его величества на отпуск консерватории 400 000 рублей»¹⁰. В ноябре дирекция МО ИРМО закончила предварительные рассмотрения вопроса о возведении здания на месте дома Воронцова по проекту академика архитектуры В. П. Загорского¹¹. Для организации строительства избрали комиссию под председательством пианиста, дирижера, педагога В. И. Сафонова, заместителем которого стал П. И. Юргенсон. В январе 1894 года комиссия представила дирекции подробный план дальнейшей деятельности. Руководить работами пригласили автора проекта — академика В. П. Загорского. Вскоре началась разборка старого здания, а консерваторию временно разместили в усадьбе князей Голицыных на Волхонке¹².

Московским отделением ИРМО постоянно организовывались концерты, на которых исполнялись произведения русских и зарубежных композиторов. Это нашло отражение в письмах П. И. Юргенсона к своему другу П. И. Чайковскому. Например: «В воскресенье был первый квартет, и малый зал битком набит. В зале воздух совершенно испортился, и, кажется, мы 2-ой дадим в большом зале»¹³; «Получил вчера <…> три афиши концертов в Павловске, на всех ты подчеркнут: 1812 г. (увертюра. — Н. Л.) и 2-я сюита 2 раза»¹⁴; «Боже! какое мучение мне эти концерты, — этого я сказать не могу. <…> Теперь вся Москва ловит меня везде: в магазине, в конторе, дома, в консерватории, в концерте — всюду, с воплем: “Запишите мне столько-то билетов на 2-ой концерт”. Как ни вертись — не отвертишься»¹⁵. Н. Г. Рубинштейн отмечал: «Сочувствие жителей Москвы к музыкальному Обществу, выражавшееся ежегодно прибавлением членов Общества, а также многочисленностью слушателей общедоступных концертов, которые Московское отделение сочло нужным давать <…> в залах Российского Благородного Собрания, внушило нам мысль сделать наслаждение музыкой доступным для большего числа слушателей, с этой целью мы решили дать 27 декабря с. г. в здании Экзерциргауза (Московского Манежа. — Н. Л.) большой общедоступный концерт. <…> Самое живое впечатление произвели: хор сочинение Глинки “Славься, наш русский царь!” и народный гимн, которые были повторены по единодушному требованию публики. <…> Часть здания была отведена под нумерованные места ценой в 3 р. — 100 мест, 2 р. — 720 и в 1 р. — 900, всего 1720 мест; в непронумерованные ценой 50 к. и 25 к. поместилось 8374 слушателя; таким образом, число всех слушателей простиралось до 10 124 человек»¹⁶.

Упомянутая переписка П. И. Юргенсона и П. И. Чайковского содержит множество интереснейших подробностей. Так, по поводу «Евгения Онегина» композитор в январе 1872 года писал нотоиздателю: «Убедительно прошу тебя взять для печатания мою оперу. <…> Я не желаю хлопотать о постановке ее на большой сцене; вообще ей не предстоит блестящая сценическая судьба. <…> Опера эта может тебе принести когда-нибудь выгоду, ибо в ней есть много арий, которые могут иметь доход при благоприятных условиях»¹⁷. И примерно через месяц: «Опера эта, мне кажется, скорее будет иметь успех в домах и, пожалуй, на концертных эстрадах, чем на большой сцене. <…> Успех этой оперы должен начаться снизу, а не сверху. Т. е. не театр сделает ее известной публике, а напротив, публика, мало-помалу познакомившись с нею, может полюбить ее, и тогда театр поставит оперу, чтобы удовлетворить потребность публики»¹⁸. В ответном письме Юргенсон отмечает: «[Н. Г.] Рубинштейн сказал, что “Онегин” — твоя лучшая вещь»¹⁹. Премьера состоялась в 1879 году на сцене Малого театра силами учащихся Московской консерватории. Признание пришло не сразу, но уже в 1881 году Петр Иванович извещал автора: «Вчера вечером мы с Анатолием (брат П. И. Чайковского. — Н. Л.) слушали “Онегина”. Театр был полон, я утром рано нашел вывески на кассе театра “билеты все проданы” и купил у барышни билет за 5 руб. Публика внизу была очень сдержанная, зато над бельэтажами буквально стоял стон! Если бы я не знал скупость твоего издателя, я бы должен был думать, что это он клакеров нанял. Но нет, так за деньги не стараются»²⁰…