Н. В. Гоголь и его окружение

Оптина пустынь. Гравюра середины XIX века

Матеpиалы к биобиблиографическому словарю.

О Гоголе существует огpомная, почти необозpимая литеpатуpа. Несмотpя на это, мы и сегодня не имеем его научной биогpафии. И дело здесь не столько в отсутствии документального, фактического матеpиала, сколько в поpазительной загадочности личности Гоголя, оpигинальности его духовного облика. «Биогpафия всякого известного и почему‑нибудь замечательного человека, — писал С. Т. Аксаков, — пpедставляет много затpуднений. <…> Биогpафия же Гоголя заключает в себе особенную тpудность, может быть, единственную в своем pоде. <…> Гоголя как человека знали весьма немногие. Даже с дpузьями своими он не был вполне, или, лучше сказать, всегда откpовенен. Он не любил говоpить ни о своем нpавственном настpоении, ни о своих житейских обстоятельствах, ни о том, что он пишет…»¹
Один из плодотворных путей постижения личности Гоголя — выявление круга его знакомств. Долгое время многие факты биографии писателя оставались в тени, по разным причинам исследователи не придавали им должного значения. Прежде всего сказанное относится к лицам духовного звания, которые соприкасались с Гоголем в последнее десятилетие его жизни. Именно эти лица будут представлены ниже.

Протоиерей Иоанн Иоаннович Базаров (21.06.1819, Тула — 5.01.1895, Штутгарт, похоронен в Висбадене на церковном кладбище) — духовник особ царствующего дома, церковный писатель.
Родился в семье протоиерея Иоанна Гри­горьевича Базарова. Окончил Тульс­кую духовную семинарию (1839), где его отец преподавал философию, и поступил в Санкт-­Петербургскую духовную академию (1843). Защитил магистерскую диссертацию «О Церкви Англиканской, сходстве ее с Православной и различиях от нее». Преподавал словесность в Санкт-Петербургской духовной семинарии. 16 апреля 1844 года рукоположен во священника к русской церкви во Франкфурте‑на-Майне и назначен духовником Великой княгини Елизаветы Михайловны (племянницы Николая I), вскоре умершей. В 1844–1851 годах — настоятель русской домовой церкви в Висбадене. В 1845‑м возведен в магистры богословия и перемещен в Штутгарт согласно желанию Великой княгини Ольги Николаевны (наследной принцессы, а затем королевы Вюртембергской), духовником которой состоял в течение сорока лет до самой ее кончины. С 1851 года — бессменный настоятель русской придворной церкви в Штутгарте. Возведен в сан протоиерея (1853).
За время своего пятидесятилетнего служения за границей протоиерей Иоанн Базаров опубликовал ряд трудов на русском и немецком языках. Наиболее известное его сочинение — «Библейская история», выдержавшая более тридцати изданий (первое под названием «Сказания, заимствованные из священных книг Ветхого и Нового Завета» — Карлсруэ, 1854) и разошедшаяся в количестве свыше миллиона экземпляров. Награжден отечественными и иностранными орденами: Святой Анны 1‑й степени, Святого Владимира 2‑й степени, Святого Александра Невского, вюртембергским Короны и Фридриха Большого Креста со звездой, веймарским Белого Сокола, нассауским Адольфа, баденским Церингенского Льва 2‑й степени, баварским Святого Михаила.
Известность в литературных кругах он приобрел после публикации своего письма (адресованного предположительно князю П. А. Вяземскому) с рассказом о последних днях жизни В. А. Жуковского, духовником которого отец Иоанн состоял². О своих встречах за границей с Н. В. Гоголем, В. А. Жуковским, И. С. Тургеневым, А. М. Жемчужниковым, князем П. А. Вяземским, Н. И. Пироговым и другими протоиерей Иоанн Базаров поведал в мемуарах, опуб­ликованных в журнале «Русская старина» за 1901 год. Им написаны также воспоминания о В. А. Жуковском, жене поэта Е. А. Жуковской и государственном канцлере А. М. Горчакове.
Гоголь познакомился с отцом Иоанном в 1845 году в Висбадене. Священник вспоминал: «Это было время начинавшейся его (Гоголя. — В. В.) нервно‑нравственной болезни. Раз я получил от него из Франкфурта записку такого содержания: «Приезжайте ко мне причастить меня, я умираю»³. Приехав на этот зов в Sachsentrausen (заречная сторона Франкфурта, где жил Жуковский), я нахожу мнимо умирающего на ногах, и на мой вопрос, почему он считает себя таким опасным, он протянул мне руки со словами: «Посмотрите! совсем холодные!» Однако мне удалось убедить его, что он совсем не в таком болезненном состоянии, чтобы причащаться на дому, и уговорил его приехать в Висбаден поговеть, что он и исполнил. При этом случае, бывши у меня в кабинете и рассматривая мою библиотеку, он заметил и свои сочинения. «Как! — воскликнул он чуть не с испугом, — и эти несчастные попали в вашу библиотеку!» Это было именно то время, когда он раскаивался во всем, что им было написано. Потом он заехал ко мне по пути из Эмса. Рассказывая, что он встретил там так много русских дам, сделал замечание, что, верно, у русских женщин такая уж дрянная натура, что им чаще других приходится отправляться в Эмс на лечение. И все это наш славный Петербург тому виною! — заметил он. Случилось потом мне и еще встречать его у Жуковского, но он был мрачен, почти ничего не говорил и больше ходил по комнате, слушая наши разговоры»⁴.
В воспоминаниях о В. А. Жуковском отец Иоанн рассказывает, как однажды в 1847 году в Висбадене Гоголь обратил его внимание на то, что немцы строят русские православные храмы на горе, заметив при этом: «Как будто самый Промысл указывает на то, что Православная Церковь должна стоять выше всех других. И подождите (прибавил он) недолго, и она загорится звездою первой величины на горизонте христианства»⁵.

Архимандрит Феодор (Александр Матвеевич Бухарев. 22.07.1822, село Федоровское Корчевского уезда Тверской губернии — 2.04.1871, город Переславль-Залесский Владимирской губернии; похоронен на Борисоглебском кладбище, могила утеряна) — богослов, публицист, литературный критик.
Родился в семье диакона. Учился в Тверском духовном училище и Тверской духовной семинарии, затем в Московской духовной академии, которую окончил в 1846 году со степенью магистра и был определен бакалавром по кафедре Священного Писания. Незадолго до выпуска, 8 июня 1846 года, принял монашество. С октября 1852‑го — экстраординарный профессор. 26 августа 1853 года возведен в сан архимандрита и назначен помощником инспектора академии. Через год переведен в Казанскую духовную академию на кафедру догматического и обличительного богословия, утвержден здесь ординарным профессором. Состоял членом Цензурного комитета при Казанской духовной академии, членом редакционного комитета по изданию журнала «Православный Собеседник». С сентября 1855 года — инспектор академии, преподавал также нравственное богословие. Награжден орденом Святой Анны 2‑й степени. Член Санкт-Петербургского комитета духовной цен-зуры (1858).
В 1860 году архимандрит Феодор издал книгу «О православии в отношении к современности», имевшую большой общественный резонанс и вызвавшую богословскую полемику. В. И. Аскоченский, редактор еженедельника «Домашняя беседа для народного чтения», обвинил автора в ереси, называя его «новым Лютером» и «прогрессистом». 20 апреля 1861 года отца Феодора уволили с должности цензора и перевели в Никитский монастырь в Переславле-Залесском. В феврале 1862‑го Святейший Синод запретил издание его многолетнего труда «Исследование Апокалипсиса» (опубликован: Сергиев Посад, 1916). В том же году архимандрит Феодор подал прошение о добровольном снятии с себя сана и выходе из монашества, вскоре удовлетворенное. Под своим светским именем он напечатал ряд богословских и критико‑публицистических статей, в том числе о романах «Отцы и дети» И. С. Тургенева, «Что делать?» Н. Г. Чернышевского, «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского; большинство работ вошло в сборник «О современных духовных потребностях мысли и жизни, особенно русской» (М., 1865). В августе 1863 года А. М. Бухарев венчался с А. С. Родышевской — дочерью переславского помещика. Остаток жизни провел в Переславле-Залесском, испытывая сильную материальную нужду.
Гоголь познакомился с ним в 1849 году. Сочинения Гоголя, в особенности «Выбранные места из переписки с друзьями», произвели сильное впечатление на молодого монаха. Отклик на них вылился в целую книгу — «Три письма к Н. В. Гоголю, писанные в 1848 году», опубликованную, однако, лишь через тринадцать лет. Разъясняя в предисловии цель своего труда, автор отмечал: «Надобно было из слов и дел самого Гоголя выяснить пред ним и пред публикой, что в существе дела не было и нет противоречия между прежней его деятельностью и новым духовным сознанием: в первой уже глубоко завито было последнее, — последнее, вполне раскрывшись, только увенчивало первую»⁶.
Архимандрит Феодор стремился связать «Выбранные места…» со всем творчеством писателя, и в первую очередь с «Мертвыми душами», главную идею которых видел в воскресении души падшего человека. «Помнится, когда кое‑что прочитал я Гоголю из моего разбора «Мертвых душ», желая только познакомить его с моим способом рассмот­рения этой поэмы, то и его прямо спросил, чем именно должна кончиться эта поэма. Он, задумавшись, выразил свое затруднение высказать это с обстоятельностью. Я возразил, что мне только нужно знать, оживет ли как следует Павел Иванович? Гоголь как будто с радостью подтвердил, что это непременно будет, и оживлению его послужит прямым участием сам Царь, и первым вздохом Чичикова для истинной прочной жизни должна кончиться поэма». На вопрос, воскреснут ли другие герои первого тома, Гоголь отвечал с улыбкой: «Если захотят», и «потом стал говорить, как необходимо далее привес­ти ему своих героев в столкновение с истинно хорошими людьми»⁷.
Архимандрит Феодор был едва ли не единственным, кто пытался подробно проанализировать содержание «Выбранных мест из переписки с друзьями». По его словам, мысли Гоголя, «как они по внешнему виду ни разбросаны и ни рассеяны в письмах, имеют строгую внутреннюю связь и последовательность, а потому представляют стройное целое»⁸. И все‑таки книга отца Феодора, несмотря на содержащиеся в ней отдельные глубокие суждения, не стала новым словом о Гоголе и прошла почти незамеченной. В немалой степени этому способствовал усложненный стиль автора со множеством цитат из Библии и многословными пересказами гоголевских произведений. Современники отмечали, что насколько ярки и доступны были устные беседы отца Феодора, настолько трудно воспринимались его писания…