Очерки приходской жизни

Филипповский переулок со стороны Малого Афанасьевского переулка. 1913–1914 годы. Из собрания Э. В. Готье-Дюфайе

Действующие храмы Москвы советской.

Очерки приходской жизни

Лист 4

Церковь Святителя Николая. Пост. в 1682 (?) г. Теплый п. 3. Мет. Парк культуры. Авт. 108

Освященный в 1682 году храм Святителя Николая в Хамовниках оставался действующим и после революции. В 1933 году здесь служил священник Петр Петрович Никольский (1891–1938), в 1932–1934-м — протоиерей Вячеслав Сергеевич Занков (1892–1937) (оба расстреляны на Бутовском полигоне, прославлены в лике священномучеников). Председатель хамовнического церковного совета (1930–1937) мученик Тимофей Иванович Кучеров (1871–1937) также был расстрелян в Бутове.

Благодаря тому обстоятельству, что с 1912 года до самой смерти с перерывом на арест (1922–1923) бессменным настоятелем в Хамовниках являлся протоиерей Павел Васильевич Лепёхин (1880–1960)¹⁰⁹, храм сохранял многие дореволюционные богослужебные традиции, в том числе весьма своеобычные — например, чтение акафиста Тайной вечере в Великую Среду¹¹⁰. «Карие большие глаза его всегда светились добротой. Это был тихий, застенчивый, интеллигентный батюшка. Прихожане любили его. Небольшим тенорком, но четко и осмысленно служил о. Павел, некоторые годы один, без диакона. После войны в храме был создан великолепный партесный хор (регент Василий Алексеевич Александров)»¹¹¹.

Эмилия Андреевна Ерёмина, жена протоиерея Владимира Васильевича Ерёмина, рукоположенного во священника к Никольскому храму в 1957 году, рассказывала автору этих заметок о трогательной поддержке, которую оказывали старому и уже очень больному протоиерею Павлу молодые священники: «Служба начинается, а он очень любил приезжать и читать акафист Матери Божией, Спорушнице грешных¹¹². Они (отец Владимир и отец Леонид Гайдукевич¹¹³. — К. Т.) его вдвоем под руки выводили… Храм всегда был битком набит. Войти в храм было невозможно. Входишь — вот где-то втиснуться сбоку где-нибудь встать. Выводили батюшку. Он уже, конечно… и памяти не было. <…> Тогда ведь акафист пели, вот эти вот “радуйся”, а вот начало это вот: они ему фразу в ушко — он вслух, они ему фразу в ушко — он вслух. Батюшка читает акафист. За литургии он приезжал, за праздники. Как служили литургии — этого я не знаю, а вот акафист, это вот на моих глазах все проходило. Акафисты так вот читали. Водили его под руки до тех пор, пока вот он не скончался в шестидесятом году»¹¹⁴.

После смерти протоиерея Павла за сбережением отцовской традиции ревностно наблюдал его сын, Сергей Павлович Лепёхин.

Настоятель храма в 1960-х годах — протоиерей Игнатий Онуфриевич Кондратюк (1896–1967)¹¹⁵. В Хамовниках также служили иеродиакон Иаков (Яков Иванович Сенаторов; 1909–1974)¹¹⁶, в конце 1940-х — начале 1950-х годов — протоиерей Евгений Павлович Кедров (1873–1963)¹¹⁷; с конца 1940-х до кончины — протоиерей Иоанн Александрович Соколов (1881–1960)¹¹⁸; с 1974 года до кончины — протоиерей Мина Сергеевич Голухин (1929–1985)¹¹⁹; с того же года до кончины — протоиерей Михаил Гаврилович Клочков (1928–2010)¹²⁰.

В 1960–1980-х годах регент храма — Вера Николаевна Афанасьева¹²¹.

В Хамовниках был, как вспоминал алтарничавший здесь на рубеже 1970–1980-х годов протоиерей Олег Клемышев, «очень верующий староста, которого не трогали за какие-то военные заслуги»¹²². Речь об Иване Федоровиче Гусеве (1891–1981). Он участвовал только в Первой мировой войне, но имел орден Трудового Красного Знамени «за добросовестный гражданский труд»¹²³. Протопресвитер Владимир Диваков, служивший в храме в 1967–1979 годах, тоже упоминает сего достойного мужа: «Власти потребовали [из-за произведенного ремонта] сменить ктитора храма Ивана Федоровича Гусева. Это был глубоко верующий человек, преданный Церкви. Он дневал и ночевал в храме, отказываясь от платы за свой труд. Во время войны был на трудовом фронте, позже избирался народным депутатом, имел орден Трудового Красного Знамени. За Ивана Федоровича вступился весь приход: в газету “Правда”, в руководящие партийные органы посыпались заявления от трудящихся. Старосту оставили»¹²⁴.

Храм пользовался большой популярностью среди верующих, чему есть множество свидетельств. Запись от 20 апреля 1968 года в дневнике Юлии Нельской-Сидур, жены скульптора Вадима Сидура, чья мастерская находилась в подвале дома № 5 по Комсомольскому проспекту: «Напротив нас церковь Николы в Хамовниках, весь забор был облеплен густо прибывающим народом. Завтра Пасха, и сегодня целый день в церковном дворе стояла очередь людей с куличами. Мы хотели было остаться поглядеть, потом раздумали, очень уж сильно устали. На улице чувствовалось, что праздник, несмотря на позднее время, регулировщик на месте, и с ним еще в штатском, в шляпе и с повязкой. Не видели ни одного пьяного»¹²⁵.

Адрес в альбоме указан старый — по Теплому переулку. С 1965 года этот переулок (теперь — улица) носит имя Тимура Фрунзе, а нынешний адрес храма — улица Льва Толстого, 2. Ближайшая станция метро — «Парк культуры» Кольцевой линии — открылась 1 января 1950 года. Автобус № 108 ходил мимо станции от улицы 10-летия Октября до 3-го Черемушкинского проезда. Сейчас маршрут «переехал» в Северное Бутово.

Лист 4 (оборот)

Церковь Успения Божей Матери. Пост. в 1685 г. на Новодев. кл. Пл. 10 лет Октября. Мет. Спортивная. Ав. 64; трол. 15, 11

Выстроенная в 1685–1687 годах в стиле московского барокко церковь Успения Божией Матери «бывшего» — на момент создания фотоальбома — Новодевичьего монастыря была возвращена властями Московской Патриархии в 1945 году в связи с необходимостью возобновления деятельности духовных школ. 14 апреля 1945 года Патриарх Алексий (Симанский) просил «возбудить перед нашим Правительством ходатайство о передаче Богословскому институту Успенской церкви Новодевичьего монастыря», указывая, что «это здание может быть освобождено с наименьшими трудностями для государства и на ближайшие годы удовлетворит нужды <…> института»¹²⁶. В храме и прилегающих к нему помещениях находились тогда библиотека Моссовета и Центральное конструкторское бюро Главсевморпути. 5 июля последовало решение Совета народных комиссаров СССР об освобождении здания, а 29 декабря патриарх освятил Успенский храм, и в нем восстановилась не только богослужебная жизнь, но и, по воспоминаниям московских старожилов, внебогослужебные лекции-беседы на евангельские темы с показом «туманных картин». С освящением Успенской церкви связано возобновление колокольного звона в Москве: «Патриарх Алексий и дирекция института просят разрешить при освящении храма производить колокольный звон. В других храмах Москвы, в частности, в патриаршем соборе, имеется в виду начать колокольный звон несколько позднее. Совет [по делам Русской Православной Церкви] не видит причины к отказу и <…> полагает возможным дать разрешение»¹²⁷.

Запись от 16 января 1946 года в дневнике М. М. Пришвина:

«Одна женщина (докторша) рассказала, что сегодня утром шла в районе Новодевичьего монастыря и слышит звон колоколов. Она подумала, не чудится ли ей. Шла женщина, спросила ее, слышит ли.

— Нет, — отвечает та, — ничего не слышу.

— Извините, — говорит, — значит, это у меня в ушах звон.

— Звон? — говорит. — А вот сейчас будто и я слышу.

И только вымолвила, слушают вместе и опять ничего.

— Ну, — так решили, — это нам почудилось.

А в понедельник Борис. Д-ча спрашивают: — Слышали новость? Звон разрешили»¹²⁸.

Об убранстве Успенского храма в интересующую нас эпоху: «Его внутреннее оформление новое; существующий в настоящее время иконостас установлен в 1945 году; ранее он находился в московской церкви в честь Св. Троицы в Хохлах. Иконостас деревянный, XVII века, состоит из четырех обычных ярусов икон; все иконы, за исключением нескольких местных, современны ему. Оформление иконостаса выполнено в виде занавеса; по замыслу автора, оно должно напоминать алтарные преграды первых веков христианства, когда алтари отделялись простыми занавесами. <…> Трапезная в старину имела также и левый придел в честь апостола Иакова Алфеева. Стены и своды храма и трапезной украшены священными изображениями, написанными масляной краской. Роспись эта выполнена в XIX столетии, возобновлена в 1946 году. Поскольку храм посвящен Пресвятой Деве Марии, роспись храма в своих художественных образах прославляет Богоматерь»¹²⁹.

Настоятель Успенского храма в течение нескольких месяцев 1946–1947 годов — протоиерей Николай Викторович Чепурин (1881–1947)¹³⁰. В 1947–1951 годах — протоиерей Сергий Васильевич Савинский (1876–1954)¹³¹, профессор Московских духовных школ по кафедре догматического богословия. Некоторое время настоятелем был протоиерей Николай Семенович Никольский (1887–1974)¹³², преподаватель «еврейского языка и ряда других дисциплин в МДА»¹³³. В 1974–1981 годах настоятель — протоиерей Леонид Матвеевич Кузьминов (1932–2016)¹³⁴, служивший здесь с 1956 года.

После разрушения в 1964 году храма Преображения Господня на Преображенской площади Успенский храм стал кафедрой митрополитов Крутицких и Коломенских. Есть сведения, что на пасхальное богослужение в нем распространялись пригласительные билеты — так же, как на пасхальные богослужения в Елоховском соборе, о чем вспоминает, в частности, протоиерей Максим Козлов¹³⁵ — правда, применительно уже к 1980-м годам. Однако видеть эти билеты мне не приходилось, в отличие от пригласительных в Елоховский.

А вот взгляд извне на пасхальный крестный ход в Новодевичьем монастыре — запись в дневнике палеонтолога О. В. Амитрова (1936–2018) от 8 апреля 1961 года: «Вечером сел печатать фотографии, но девочки вытащили меня в Новодевичий монастырь смотреть пасхальный крестный ход. Было довольно красиво, торжественно, хотя порядок устанавливала конная милиция»¹³⁶. В 1970 году он же, но уже повзрослевший, пишет: «Ходили смотреть крестный ход в Новодевичий монастырь. Было почему-то не очень интересно. Наверно, слишком много зевак вроде нас, в том числе много шпанистых ребят»¹³⁷.

26 ноября 1967 года митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен (будущий патриарх) отпевал здесь художника Павла Дмитриевича Корина, некогда портретировавшего владыку для «Руси уходящей». Запись из дневника литератора В. С. Бушина: «В прошлое воскресенье мы были с Солоухиным в Успенском соборе Новодевичьего монастыря на отпевании П. Д. Корина, выстояли три часа митрополичьей литургии»¹³⁸.

В храме также служили: кандидат богословия протоиерей Константин Иванович Карчевский (1886–1965)¹³⁹, публиковавший богословские статьи в «Журнале Московской Патриархии» под псевдонимом «прот. К. Константинов»¹⁴⁰; в 1961–1967 годах — протоиерей Вадим Яковлевич Гришин (1929–1987)¹⁴¹, в 1950-х (?) — протодиакон Петр Зверев¹⁴²; в середине 1960-х — диакон Стефан Иванович Гавшев (1936–1998)¹⁴³, впоследствии (1973–1990) в сане архидиакона служивший в Богоявленском кафедральном соборе.

Регент с момента открытия храма — Иван Николаевич Аксенов (1880–1958)¹⁴⁴, первый преподаватель вновь открытого в 1944 году Богословского института.

По некоторым сведениям, при храме подвизались насельницы упраздненной после революции Новодевичьей обители. «Известно, что некоторые из них оставались в его стенах до последних дней — кто-то просто как прихожанки, кому-то удавалось устроиться на работу в музей, например, в качестве реставратора, некоторые матушки прислуживали в храме, пели, читали, убирались. Известно, что часть из них были схимницами и подвижницами весьма высокой жизни»¹⁴⁵. Из заметки протоиерея Льва Николаевича Липеровского (1887–1963)¹⁴⁶ о посещении им «бывшего Новодевичьего монастыря» в 1959 году: «В храме уже шла всенощная и было довольно много молящихся. Пел небольшой хор монашенок в мирских одеждах и черных платочках. Как я узнал, эти монашенки после упразднения монастыря остались здесь жить в своих келиях как простые квартирантки и некоторые из них продолжали прислуживать в храме при богослужениях»¹⁴⁷. Довелось протоиерею Льву послужить литургию в Успенском храме, причем он, не видевший московского богослужения сорок лет, особо отмечает, что Символ веры, «как и во всех московских храмах, теперь поется всенародно»¹⁴⁸. Действительно, общее пение Символа веры начало входить в обиход нашей Церкви только после революции, а до того «Верую» исполнял хор¹⁴⁹.

По воспоминаниям протоиерея Владимира Тимакова, в бытность его студентом семинарии (то есть в первой половине 1950-х годов) на территории монастыря действовал стихийный книжный рынок: «Аллея в Новодевичьем монастыре, где первоначально располагались семинария и академия, ведущая от монастырских ворот до трапезного Успенского храма, во все время светового дня обрамлялась продавцами религиозных книг. Каких только перлов дореволюционного издания там нельзя было встретить! По той же причине, что покупатели в основном были семинаристы, цена на книги была весьма умеренной»¹⁵⁰.

Станция метро «Спортивная» открылась 1 мая 1957 года. Автобус № 64 следовал мимо Новодевичьего монастыря, имея конечными остановками Песчаную площадь и Центральный стадион имени В. И. Ленина в Лужниках. Маршрут недавно упразднен; маршруты троллейбусов № 15 (Большая Пироговская улица — Петровский бульвар) и № 11 (Большая Пироговская улица — Манежная улица) — тоже.

Лист 5 (слева)

Церковь Пророка Илии. Пост. в 1690 г. на Черкизовском кл. Ул. Штатная горка 17. Трам. 4, 13, 36

Село Черкизово вошло в городскую черту при Временном правительстве, но еще довольно долго этот район сохранял поселковый уклад жизни — с частным сектором, деревянными домами барачного типа, огородами, соседскими посиделками в осененных сиренью дворах и «еврейской слободкой». О послевоенном Черкизове вспоминает его жительница Людмила Соловьева: «Улица была застроена в основном деревянными одноэтажными домами. Кирпичными были только административные здания, да и то их было очень мало. Вообще Черкизово скорее напоминало большую деревню, чем город. Кирпичными были две школы на одной стороне улицы и три на другой, здание военной части в самом конце улицы (сейчас это школа милиции), хлебозавод № 8, церковь Ильи Пророка да митрополитовы палаты на берегу Черкизовского пруда… Возле барака у каждого был маленький участок земли длиной полтора метра и шириной с комнату. На них все сажали картошку. Однажды мы случайно бросили туда семечки от подсолнуха, и летом у нас выросла целая стена подсолнухов»¹⁵¹.

Храм Пророка Божия Илии (центральный придел посвящен Воздвижению Креста Господня), возведенный в камне в 1690 году (колокольня 1893 года постройки) и действующий все годы советской власти, являлся исторической и архитектурной доминантой района, а близлежащий пруд, стадион и детский парк дополняли «рекреационную» картину местности. На берегу пруда находились огороды совхоза «Бодрое», выращивавшего овощи¹⁵².

«В 1930-е гг. храм не закрывался. Ограда вокруг него содержится в порядке, а продолжение ее на кладбище — обваливается. Висящие на колокольне колокола звонят»¹⁵³. Какие-то колокола на фотографии Ильинского храма из альбома действительно видны, однако на официальном сайте прихода говорится, что «в тридцатые годы весь ранее существовавший подбор колоколов был изъят»¹⁵⁴.

Начиная, по-видимому, с 1940 года настоятелем храма являлся протоиерей Павел Иванович Цветков (1890–1967)¹⁵⁵. В октябре 1941 — январе 1942-го он «организовал бомбоубежище в храме. Лично участвовал в рытье водоема около стадиона “Сталинец” — для оборонных целей. Организовал в приходе сбор цветного лома (2 воза) на нужды обороны. Произносил патриотические речи. Организовал денежные сборы среди верующих на оборону — около 50 тысяч рублей»¹⁵⁶.

Говоря о послевоенной жизни церковной Москвы, А. Б. Свенцицкий замечает: «Снова появились проповедники. Среди них прежде всего надо назвать о. Павла Цветкова (храм Св. Пророка Илии в Черкизово)»¹⁵⁷.

К храму прилегает Черкизовское кладбище, привлекавшее, в том числе и в советскую эпоху, паломников могилой юродивого Ивана Яковлевича Корейши. Отношение к нему оставалось двойственным, однако народная тропа к месту его погребения не зарастала.

В субботу 10 июля и в воскресенье 11 июля 1948 года в Ильинском храме служили представители зарубежных церковных делегаций, прибывших в Москву на торжества в честь 500-летия автокефалии Русской Православной Церкви:

«Переполнена богомольцами была и церковь в Черкизове… Здесь совершает всенощную Высокопреосвященный Макарий, архиепископ Алеутский и Северо-Американский, в сослужении епископа Ростовского Сергия, протоиерея из Америки И. Дзвончика и местного духовенства (настоятель протоиерей о. Павел Цветков). Верующие с благоговением взирают на почтенного старца, который, несмотря на свой возраст, предпринял длительное путешествие по воздуху и по суше, чтобы принять участие в торжествах. Владыка Макарий, являясь Экзархом Святейшего Алексия, окормляет православную паству в далеком от нас Западном полушарии и твердо ведет ее среди господствующих там расколов к тихой пристани, к полному единению с Матерью Русской Церковью. Обширны и многообразны его труды, но пламенная вера в помощь Божию наполняет мудрого пастыря новыми силами.

Поздний вечер. Ни один листочек не шелохнется на старых раскидистых ветлах, подступивших к самому берегу большого пруда. Около храма терпеливо дожидаются конца службы группы богомольцев. <…> Синеют и белеют кресты небольшого кладбища, окружающего храм. Ласково светит солнце. Досточтимый Владыка и его спутники отбывают из церкви, провожаемые трогательными напутствиями прихожан»¹⁵⁸.

Служил здесь также протоиерей Алексий Алексеевич Смирнов (?–1946. Похоронен в ограде храма)¹⁵⁹.

По свидетельству регента Николая Сергеевича Георгиевского¹⁶⁰, «одно время старостой в нашей родовой Ильинской церкви в Черкизове, где крестили моего отца и меня»¹⁶¹, был Алексей Иванович Георгиевский (1904–1984), профессор МДА, автор учебника «Чинопоследование Божественной литургии» (1951)¹⁶².

Из воспоминаний Н. С. Георгиевского о жизни прихода в 1950-х годах: «Часто митрополит Николай¹⁶³ служил в Ильинской Черкизовской церкви. Что это были за праздники! Всегда служил на Ильин день, а в день Петра и Павла после совершения Божественной Литургии в своей кафедральной церкви¹⁶⁴ приезжал поздравлять нашего настоятеля отца Павла Цветкова с днем Ангела. Когда заваленная цветами (его всегда встречали толпы верующих) машина владыки ЗИС-110 медленно ехала по узенькой улочке, на которой мы летом жили в доме деда, стоявшем напротив храма Пророка Илии, я и мама подходили к открытому окну и ждали его благословения. И он неизменно благословлял. Потом, бывало, помашет рукой, а то и крикнет что-нибудь вроде: «Здравствуй, Коленька!» (или Леленька — так он звал маму). Дом наш соседствовал с домом отца Павла Цветкова, где в саду накрывались праздничные столы. В нашей церкви всегда был хороший хор, так как отец Павел имел музыкальное образование и мог сам регентовать правым хором (что многим и сегодня пример!), хорошо разбирался в певческом труде и ценил его. Всех приглашали к столам. Хор пел для митрополита духовный концерт»¹⁶⁵.

Адрес «Штатная горка, 17» сейчас не существует, как и сама горка (судя по старым фотографиям, с нее было хорошо кататься на санках¹⁶⁶), Ильинская церковь числится под тем же номером по Большой Черкизовской улице.

Создатель альбома предлагает добираться до храма на трамвае — значит, станция метро поблизости еще отсутствует. «Черкизовскую» в расчет не берем, она открылась только в 1990 году. Но нет, очевидно, и «Преображенской площади», вступившей в строй 31 декабря 1965 года.

Кольцевой маршрут трамвая № 4 действует по сей день, сходным курсом следуют трамваи № 13 (Метрогородок — Черкизово — Сокольники) и № 36 (Метрогородок — Черкизово — Новогиреево).

Лист 5 (справа)

Церковь ап. Филиппа. Пост. в 1688 г. Ул. Аксакова 20/
быв. Филипповский пер./ Мет. Арбат. ав. 6, 39

Примечательно, что автор альбома указывает и старое название улицы — «быв. Филипповский пер.», хотя, например, в случае церкви Иоанна Воина на Якиманке (см. далее) он ограничивается новым топонимом (улица Димитрова). Возможно, ему хотелось подчеркнуть одноименность храма и переулка, или же просто переименование последнего в улицу Аксакова было тогда еще слишком «свежо» (1959). Впрочем, и переименование Большой Якиманки в честь генсека ЦК Болгарской коммунистической партии совершилось лишь за несколько лет до того, в 1957 году.

С 1819 года главный престол храма, переданного подворью Иерусалимского Патриархата, был посвящен празднику Воскресения Словущего, но москвичи все равно знали его как Филипповский; эта традиция сохранилась и в послереволюционном обиходе. Неприметный в густых арбатских переулках, храм оставался открытым, существовал по чину приходского. Патриарх Алексий I предлагал в 1947 году восстановление здесь Иерусалимского подворья — с переводом общины в закрытый храм Большого Вознесения, однако согласия властей не получил¹⁶⁷.

В 1942–1965 годах настоятель храма — протоиерей Александр Григорьевич Скворцов (1880–1965)¹⁶⁸, вернувшийся к служению прямо с лесоповала¹⁶⁹. «Отец Александр, настоятель — худенький, небольшого роста, с белокурыми волосами и голубыми строгими глазами. Прихожане храма считали его великим молитвенником, осаждали просьбами помолиться о близких»¹⁷⁰.

С 1955 года священником храма (с 1965-го и до самой кончины — настоятелем) являлся протоиерей Василий Николаевич Серебренников (1907–1996)¹⁷¹, очень почитаемый верующими; многие называли его «московским старцем»¹⁷².

Последние восемь лет жизни в храме служил Михаил Кузьмич Холмогоров (1870–1951), великий московский протодиакон, чей выразительный облик запечатлели художники М. В. Нестеров, П. Д. Корин, скульптор С. Д. Меркуров, но чьего голоса — по воспоминаниям современников, «неповторимой красоты»¹⁷³ — мы никогда не услышим, поскольку записей не сохранилось, хотя они как будто и были сделаны Меркуровым. «Холмогорова знала вся предреволюционная Москва, но особенно любила его московская интеллигенция, даже равнодушная к религии, даже и вовсе не верующая. Холмогорова ходил слушать Качалов. Холмогорова ходили слушать иностранцы. Холмогоров, уже в последние годы жизни, продолжал водить дружбу с людьми науки и искусства¹⁷⁴. <…> Но и простой народ знал и любил его. <…> А сам “Кузьмич” рассказывал мне, как во время войны, когда он ходил со свечой по храму, верующее простонародье, явно нарушая благолепие всенощного бдения, старалось сунуть ему в свободную руку кусок хлеба, а не то сахарку»¹⁷⁵.

С 1940 года в Филипповском храме служил протоиерей Иоанн Иванович Свитинский (1871–1955), фамилия которого у разных мемуаристов варьируется — у Н. М. Любимова он «Святицкий»¹⁷⁶, у А. Б. Свенцицкого — «Освецимский»¹⁷⁷. Сотрудник Издательского отдела Московской Патриархии В. П. Овсянников вспоминал: «Неповторимость личности отца Иоанна <…> была удивительна тем, что при глубоком уме, при многих пастырских дарованиях он казался весьма простым, немудреным и как человек, и как пастырь. Для некоторых — даже слишком простым. <…> Пастырская, духовная гениальность отца Иоанна оказалась не всеми понятой и воспринятой должным образом¹⁷⁸. <…> В будни, в соответствии со священнической чредой, отец Иоанн служил Божественную литургию один, иногда — без диакона. Мне запомнились его служения в левом, северном приделе — во имя святого апостола Филиппа. Священнические молитвы, называемые “тайными” и обычно читаемые священником весьма тихо, без их возглашения, он читал достаточно громко, и они были слышны всем молящимся. По прочтении молитв он иногда добавлял свои краткие прошения, обращенные к Богу, которых не было в служебнике, и произносил их с глубокими воздыханиями»¹⁷⁹.

В числе клириков храма в 1959–2000 годах состоял протоиерей Владимир Николаевич Фролов (1914–2000). «Главное, чем отец Владимир был так дорог своим прихожанам, — безотказная готовность причащать и крестить на дому в те годы, когда это строго запрещалось и грозило лишением регистрации, то есть права служения. Батюшка шел на риск не колеблясь. Люди до сих пор с благодарностью вспоминают, как он согласился поехать более чем за 200 километров от Москвы, чтобы причастить больного, как в переполненном вагоне сидел со Святыми Дарами на скамейке один, поскольку подсаживавшиеся к нему вскоре вставали и уходили; как, прибыв в деревню, причастил не только того недужного, к которому его пригласили, но и многих других деревенских жителей»¹⁸⁰.

Также в храме служили: иерей Николай Дмитриевич Ренский (? — 1943)¹⁸¹ — настоятель закрытого храма преподобного Феодора Студита у Никитских ворот, протодиакон Василий Смирнов (1918–1998)¹⁸², впоследствии переведенный в Богоявленский собор в Елохове.

Регент в 1940–1950-х годах — Николай Константинович Соболев¹⁸³.

Бессменной старостой храма являлась с 1958 года до своей смерти (1984) Лидия Васильевна Лебедева. «В 1961 году ее трудами были проведены сложные ремонтные работы по сохранению ценного памятника архитектуры XVII века от воздействия грунтовых вод. Подавая пример скромности и добросовестности, Лидия Васильевна чутко относилась к нуждам причта и прихожан»¹⁸⁴.

В 1974 году здесь отпевали выдающегося архитектора-авангардиста К. С. Мельникова, жившего неподалеку: «Утром помчался в Филипповскую церковь на Арбате. Слева в приделе гроб с Константином Степановичем. Смотрел ему в лицо и испытывал чувство если не радости, то отрады. Это лицо русского интеллигента, очень доброго и порядочного. Это один из тех, кто составляет гордость русской культуры, ее цвет. Были народы из ГТГ, и даже прибыл Костаки¹⁸⁵. Молебен¹⁸⁶. Потом вынос. Помог вынести гроб до автобуса»¹⁸⁷.

Автобусные маршруты № 6 и № 39 существуют — с некоторыми изменениями — по сей день. «Мет. Арбат» — это, естественно, станция метро «Арбатская» (станции-тезки Филевской и Арбатско-Покровской линии открылись, соответственно, в 1935 и 1953 годах)…