Москва, Неглинный проезд, 14. В этом здании до 2003 года находился нотный магазин П. И. Юргенсона
О московском нотоиздателе Петре Ивановиче Юргенсоне (1836–1903).
Говоря о музыке и музыкантах, мы редко задумываемся над тем, как же произведения попадают в руки исполнителей, если только это не рукопись. Проводником между композитором и исполнителем является нотоиздатель. Начиная с первой трети XIX века в Российской империи появляется плеяда выдающихся композиторов. Расцвет отечественного музыкального искусства приходится на конец столетия. Именно тогда в Москве начинает свою нотоиздательскую деятельность П. И. Юргенсон.
Он был выходцем из бедной эстонской семьи. В метрической книге лютеранской церкви Святого Духа в Ревеле (Таллин) за 1834–1837 годы есть запись о рождении мальчика Петера Йохана: отец — слуга браковщика сельдей Ганс Юргенсон, мать — домохозяйка Аэта Юргенсон1. «Детские годы его <…> были очень тяжелы. Воспитание давалось крайне сурового характера; шалости пылкого энергического мальчика наказывались беспощадно. <…> Родители, будучи пуританского образа мыслей, видели в шалуне негодного мальчишку»2. Отец рано умер, мать не могла содержать большую семью, детям приходилось заботиться о себе самим. Старший сын Иосиф уехал в Петербург и устроился продавцом в музыкальный магазин М. Бернарда. После окончания ревельского городского училища (1850) вслед за братом — к тому времени уже старшим приказчиком — отправился в столицу и Петер. Его приняли в магазин слугой. Позднее он выучился на гравировщика нот по металлу, но оставил это занятие в 1855 году в связи с предложением занять место приказчика в музыкальном магазине Ф. Т. Стелловского. Служил там три года, далее перешел в музыкальный магазин А. Битнера, а вскоре стал управляющим нотным отделом фирмы братьев А. и Н. Шильдбах, находившейся в Москве3. Однако через два года фирма обанкротилась. Оставшись без работы, П. И. Юргенсон решил начать собственное дело и обратился за поддержкой к Н. Г. Рубинштейну — в то время одному из крупнейших музыкальных деятелей Москвы. В результате в 1861 году при финансовой поддержке Николая Григорьевича Юргенсон открыл небольшое предприятие в доме на пересечении улицы Большая Дмитровка и Столешникова переулка. В одной из комнат находились два ручных печатных станка. Первым произведением, выпущенным в свет нотопечатней П. И. Юргенсона, стал «Гавот» И. С. Баха. В 1863 году издаются романсы Ф. Шуберта и Р. Шумана под редакцией Н. Г. Рубинштейна, в 1866-м — полное собрание фортепианных произведений Ф. Мендельсона-Бартольди.
Первые пять лет самостоятельной нотоиздательской и торговой деятельности молодого предпринимателя были непростыми: сказывалась нехватка финансовых средств, профессиональных кадров, слабость материально-технической базы. Для того, чтобы удержаться на плаву, приходилось в числе прочего издавать пользовавшиеся наибольшим спросом произведения «легкого» жанра. Позднее Петр Иванович вспоминал: «Покуда я голодал, разнообразные фазисы нужды занимали меня настолько, что с меня все слезало, как с гуся вода. Долги мои угнетали меня ужасно и не давали мне покоя ни днем, ни ночью. <…> Деньги для меня перестали быть чем-то особенным, желанным. <…> Впрочем, сохрани Бог, чтобы они (деньги-то) исчезли, а думать о них я перестал»4.
Постепенно развиваясь, нотопечатня П. И. Юргенсона приобрела статус нотоиздательской фирмы. Расширялись масштабы производства, владелец заказывал за границей все новые и новые усовершенствованные станки для печати. Так, в 1881 году появились сложнейший современный станок для брошюрования нот проволокой и тройной голландер для сатинирования (придания блеска) бумаги; в 1885-м началось печатание нот набором для книг и учебников; в 1890-м было куплено устройство для отливки книжных и нотных стереотипов. Годом позже П. И. Юргенсон получил исключительное право на использование в России изобретенного в Лейпциге способа приготовления досок, заменяющего гравировку. В целях обучения этому способу за границу отправился старший гравер нотоиздательства. В 1895 году Юргенсон выписал машины для строгания и стачивания стереотипов, растирания красок, в 1899-м фирме была поставлена машина для строгания камней, в 1900-м — устройство для механического фальцевания и брошюрования нот и так далее5. Особое значение имело приобретение в 1901 году большой двойной типографской машины для ускоренного печатания каталогов и книг музыкального содержания.
Проживал теперь П. И. Юргенсон в собственном особняке в Колпачном переулке, где размещалось и производство, а также с 1902 года — электростанция, приводившая в движение вышеперечисленные механизмы. «Скоропечатня нот П. И. Юргенсона в настоящее время самая большая в России, работает с наибольшим количеством машин и других приспособлений, а также с наибольшим числом рабочих. Ноты по правильности и отчетливости гравировки и печати не только не уступают, но и превосходят нотные издания многих известных заграничных фирм, доказательством чего служат поступаемые из-за границы заказы на печать»6. Фирма удостоилась многих наград на всероссийских и международных выставках, права изображать на своей продукции Государственный герб Российской империи7.
С 1862 года на протяжении более тридцати лет П. И. Юргенсон входил в совет директоров и являлся казначеем Московского отделения Императорского Русского музыкального общества (ИРМО), образованного в 1860 году. Общество организовывало симфонические концерты для разных слоев населения, проводило другие музыкально-просветительские мероприятия. Петр Иванович выступил инициатором открытия класса органа в Московской консерватории и оплачивал обучение одного ученика; консерваторская библиотека постоянно пополнялась музыкальными учебниками и нотами, издававшимися его нотопечатней.
Большую роль П. И. Юргенсон сыграл в приобретении здания для консерватории. 10 декабря 1877 года ему был выдан документ следующего содержания: «Милостивый государь, Петр Иванович! Мы, директоры Московского отделения Императорского Русского музыкального общества, сим просим и уполномочиваем Вас начать переговоры о покупке дома, в котором помещается Московская консерватория, с г. управляющим князя Воронцова князем Юрием Юрьевичем Трубецким, что и подтверждается нашими подписями. И. Маслов, С. М. Третьяков, Н. А. Алексеев, Н. Г. Рубинштейн»8. В итоге летом 1878 года особняк князя Воронцова, в котором помещалась консерватория, был приобретен в собственность Общества.
Позднее П. И. Юргенсон внес 50 000 рублей на развитие ИРМО, а также содействовал строительству нового здания консерватории9. В 1891 году она отмечала свое 25-летие. К этому времени возникла настоятельная потребность в более удобном, удовлетворяющем современным требованиям помещении. Финансовые проблемы удалось решить благодаря личному участию императора Александра III: по представлению почетного члена Русского музыкального общества, Московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича «4 июня 1893 г. последовало всемилостивейшее соизволение Его величества на отпуск консерватории 400 000 рублей»10. В ноябре дирекция МО ИРМО закончила предварительные рассмотрения вопроса о возведении здания на месте дома Воронцова по проекту академика архитектуры В. П. Загорского11. Для организации строительства избрали комиссию под председательством пианиста, дирижера, педагога В. И. Сафонова, заместителем которого стал П. И. Юргенсон. В январе 1894 года комиссия представила дирекции подробный план дальнейшей деятельности. Руководить работами пригласили автора проекта — академика В. П. Загорского. Вскоре началась разборка старого здания, а консерваторию временно разместили в усадьбе князей Голицыных на Волхонке12.
Московским отделением ИРМО постоянно организовывались концерты, на которых исполнялись произведения русских и зарубежных композиторов. Это нашло отражение в письмах П. И. Юргенсона к своему другу П. И. Чайковскому. Например: «В воскресенье был первый квартет, и малый зал битком набит. В зале воздух совершенно испортился, и, кажется, мы 2-ой дадим в большом зале»13; «Получил вчера <…> три афиши концертов в Павловске, на всех ты подчеркнут: 1812 г. (увертюра. — Н. Л.) и 2-я сюита 2 раза»14; «Боже! какое мучение мне эти концерты, — этого я сказать не могу. <…> Теперь вся Москва ловит меня везде: в магазине, в конторе, дома, в консерватории, в концерте — всюду, с воплем: “Запишите мне столько-то билетов на 2-ой концерт”. Как ни вертись — не отвертишься»15. Н. Г. Рубинштейн отмечал: «Сочувствие жителей Москвы к музыкальному Обществу, выражавшееся ежегодно прибавлением членов Общества, а также многочисленностью слушателей общедоступных концертов, которые Московское отделение сочло нужным давать <…> в залах Российского Благородного Собрания, внушило нам мысль сделать наслаждение музыкой доступным для большего числа слушателей, с этой целью мы решили дать 27 декабря с. г. в здании Экзерциргауза (Московского Манежа. — Н. Л.) большой общедоступный концерт. <…> Самое живое впечатление произвели: хор сочинение Глинки “Славься, наш русский царь!” и народный гимн, которые были повторены по единодушному требованию публики. <…> Часть здания была отведена под нумерованные места ценой в 3 р. — 100 мест, 2 р. — 720 и в 1 р. — 900, всего 1720 мест; в непронумерованные ценой 50 к. и 25 к. поместилось 8374 слушателя; таким образом, число всех слушателей простиралось до 10 124 человек»16.
Упомянутая переписка П. И. Юргенсона и П. И. Чайковского содержит множество интереснейших подробностей. Так, по поводу «Евгения Онегина» композитор в январе 1872 года писал нотоиздателю: «Убедительно прошу тебя взять для печатания мою оперу. <…> Я не желаю хлопотать о постановке ее на большой сцене; вообще ей не предстоит блестящая сценическая судьба. <…> Опера эта может тебе принести когда-нибудь выгоду, ибо в ней есть много арий, которые могут иметь доход при благоприятных условиях»17. И примерно через месяц: «Опера эта, мне кажется, скорее будет иметь успех в домах и, пожалуй, на концертных эстрадах, чем на большой сцене. <…> Успех этой оперы должен начаться снизу, а не сверху. Т. е. не театр сделает ее известной публике, а напротив, публика, мало-помалу познакомившись с нею, может полюбить ее, и тогда театр поставит оперу, чтобы удовлетворить потребность публики»18. В ответном письме Юргенсон отмечает: «[Н. Г.] Рубинштейн сказал, что “Онегин” — твоя лучшая вещь»19. Премьера состоялась в 1879 году на сцене Малого театра силами учащихся Московской консерватории. Признание пришло не сразу, но уже в 1881 году Петр Иванович извещал автора: «Вчера вечером мы с Анатолием (брат П. И. Чайковского. — Н. Л.) слушали “Онегина”. Театр был полон, я утром рано нашел вывески на кассе театра “билеты все проданы” и купил у барышни билет за 5 руб. Публика внизу была очень сдержанная, зато над бельэтажами буквально стоял стон! Если бы я не знал скупость твоего издателя, я бы должен был думать, что это он клакеров нанял. Но нет, так за деньги не стараются»20…
