Легкая душа

Арбат, 12. 1978 год

Жизнь и судьба актрисы Людмилы Георгиевны Арбат (1899–1985).

19 июня 1956 года Л. Г. Арбат писала другу молодости — поэту и драматургу Е. Л. Шварцу: «Здравствуйте, милый-милый Женя! Получила письмо Ваше и обрадовалась ему. Напоминать о себе “подробнее” — это, Женичка, нелегкая задача: начну писать, и конца не будет. <…> По-моему, в 1921 году у меня в Георгиевском переулке¹ Вы ночевали, были, кажется, проездом. Я повесила простыню, одеяло и еще какое-то барахло, чтобы отгородиться от Вас. Утром рано Вы ушли. И я Вас не видела. Потом знала, что Вы в Ленинграде. <…> Жизнь моя в театре была страшная и мучительная. Никогда не было опоры. За меня горевал чрезвычайно Константин Сергеевич Станиславский, который был мне очень близок и дорог. Очень уж высоко он думал обо мне и ставил меня, очень печалился о том, что, по нашим временам, не пройти мне по пути этому, ибо таких, как я, раздавливают в два счета. Так оно, Женичка, и было. Я не могла шагу ступить, чтобы, испугавшись, не спрятаться, не зажаться, не парализоваться внутренне. Куда бы я ни приходила с самостоятельно сделанными вещами, меня поднимали невероятно высоко, и каждый раз становилось всем ясно, что во мне найдена подлинная звезда и гордость для театра. <…> В январе 1950 года я была арестована потому, что моя арбатская комната понадобилась в дополнение к двум, которые получал умеющий получать. Я была ведь никому не нужной, инвалид 1-й группы, сумасшедшая, и национальность к тому же соответствующая… Три года хождений по мукам и миллион терзаний. В декабре 1953 года возвращение, право бороться за восстановление гражданских прав без оказания помощи хотя бы по болезни. А как раз совсем наоборот: мол, выживешь — живи, а нет — так дохни. <…> Живу в прежней комнате, рядом живет и процветает тот, кто хотел получить мою комнату как дополнение к двум комнатам, которые получал умеющий получать. Соседство замечательное. Я снова не выхожу не только из дома, но и из комнаты моей. Расписываюсь под тем, что ненужная и совсем лишняя? В мае 1955 года наступил полный, но поздний реабилитанс. Женичка, милый! Фамилию свою я Вам написала, но Вы ей не поверили, сбившись на название улицы, на которой живу. Но моя фамилия — Арбат, и живу я на Арбате: дом № 12, кв. 16»².

Евгений Львович, в свою очередь, делился с ней творческими замыслами, воплощением которых стал спектакль «Обыкновенное чудо», поставленный 18 января 1956 года в Центральном детском театре режиссером Э. П. Гариным (последнего Людмила Георгиевна знавала еще подающим надежды молодым актером Театра имени В. Э. Мейерхольда). Уведомлял, что скоро выпустит сборник пьес, обещал прислать «с доброй надписью». Рассказывал о съемках режиссером Г. М. Козинцевым фильма «Дон Кихот» по его, Шварца, сценарию (картина вышла на экраны в 1957 году)…

Л. Г. Арбат признавалась: «В Вас вижу отражения детства и юности, навеянные чтением Ваших стихов для детей и обремененных возрастом людей»³. Каких стихов? Не этих ли:

Я прожил жизнь свою неправо,

Уклончиво, едва дыша,

И вот — позорно моложава

Моя лукавая душа.

Ровесники окаменели,

И как не каменеть, когда

Живого места нет на теле,

Надежд на отдых нет следа.

А я все боли убегаю

Да лгу себе, что я в раю.

Я все на дудочке играю

Да тихо песенки пою.

Упрекам внемлю и не внемлю.

Все так. Но твердо знаю я:

Недаром послана на землю

Ты, легкая душа моя.

30 августа 1957 года Е. Л. Шварц записал в дневнике то, над чем наверняка думалось и Людмиле Георгиевне в одиночестве коммунальной арбатской квартиры: «Продолжаю подсчет. Дал ли я кому-то счастье? Не поймешь. Я отдавал себя. Как будто ничего не требуя, целиком, но этим связывал и требовал. <…> Я думал, что главные несчастья приносят в мир люди сильные, но, увы, от правил и законов, установленных слабыми, жизнь тускнеет. И пользуются этими законами как раз люди сильные для того, чтобы загнать слабых окончательно в угол. Дал ли я кому-нибудь счастье? Пойди разберись…»⁴

До публикации дневников Шварца Людмила Георгиевна не дожила. Возможно, это и к лучшему: в них она ни разу не упомянута.

* * *

Бесполезно искать имя актрисы Л. Г. Арбат в «Театральной энциклопедии», путеводителях по театральной Москве 1920-х годов. Так уж получилось… В начале десятилетия она поступила в студию Ю. А. Завадского, располагавшуюся тогда в одном из зданий на Собачьей площадке. Вскоре здание решили передать какому-то ведомству, дело дошло до суда, в итоге верх неожиданно взяли артисты и… Людмила Арбат. В 1923 году она приехала навестить подругу в санатории «Воробьевы горы». Там ее уговорили показать отдыхающим отрывок из спектакля «Принцесса Турандот». Самым благодарным зрителем оказался заместитель наркома юстиции РСФСР Н. В. Крыленко, с которым Арбат в дальнейшем поддерживала отношения (сохранился подарок замнаркома — изданная им в 1926 году в соавторстве с видным партработником В. И. Яхонтовым книга «Статьи о революционной законности»). К нему Арбат и обратилась за помощью в «собачьем» разбирательстве. Крыленко оценил ее «юридические способности», приглашал служить в прокуратуру («Нам нужны такие работники!»), но она шутливо отказалась⁵. Когда Людмила сама попала в судебный переплет (см. ниже), некий служитель Фемиды сказал: «И что это вас потянуло в театр? Предлагал же вам Николай Васильевич работать у нас! Ведь у нас настоящая работа! А что такое собой представляет театр? Ничего»⁶.

Впоследствии студия Ю. А. Завадского неоднократно меняла адреса: Сретенка, 11 и 23/25, угол Большой Дмитровки и Столешникова переулка… Людмиле запомнилось, что сюда специально, чтобы посмотреть на нее, приезжал главный редактор журнала «Новый зритель» — будущий всесильный руководитель музыкально-театральной секции Главреперткома В. И. Блюм⁷. В 1926 году на юную поросль студии Завадского обратила внимание театральная критика: в газете «Вечерняя Москва» появилась статья с разбором спектаклей⁸.

Да, сценическая судьба Л. Г. Арбат в период учебы в студии, куда ее приняли с испытательным сроком, не сложилась, хотя с ней занимались сам мэтр и актер О. Н. Абдулов⁹. Юрий Александрович, зная о знакомстве Людмилы с Н. В. Крыленко, председателем ВСНХ В. В. Куйбышевым, у которого она бывала дома¹⁰, заместителем руководителя Главнауки М. П. Кристи¹¹, нещадно эти знакомства эксплуатировал (один из примеров описан выше). Но вот беда: «К себе в труппу Завадский не зовет. Ошарашен моим показом “Сказки о попе и работнике его Балде”: “Конечно, работа очень интересная. Но считаете ли Вы, что имеете право так поступать с Пушкиным?”. Он был растерян моим утвердительным ответом»¹². «Я сама буду работать как смогу», — с вызовом заявила исполнительница режиссеру, приняв нелегкое решение уйти из студии¹³.

* * *

А играть-то она стремилась только под руководством Ю. А. Завадского! И не раз отклоняла по этой причине приглашения других режиссеров. Во всяком случае, именно так ситуация обрисована в записках Людмилы Георгиевны, где фигурируют знаменитые имена. К. С. Станиславский: «Вам нужно быть в театре, это Ваше дело. Я буду рад работать с Вами. Прошу Вас пойти в наш театр». Ответ: «Я не хочу работать во МХАТе. Я хочу работать у Юрия Завадского»¹⁴. А. Я. Таиров: «Я Вас возьму в любой день без всяких экзаменов актрисой первого положения». Ответ: «Я очень люблю Ваш театр, но работать хочу только у Юрия Завадского»¹⁵. В. Э. Мейерхольд: «Идите ко мне. Вам дам даже дублировать Зинаиду Райх». Ответ: «А я хочу пойти к Юрию Завадскому»¹⁶.

Верить автору или сомневаться? Не будем ничего утверждать категорически, ограничимся комментарием, навеянным творчеством любимого писателя Людмилы Георгиевны Н. В. Гоголя, «выдумки» которого оказывались порой реалистичнее самой реальности. Доктор филологических наук О. А. Лекманов, исследовавший сотни мемуаров разных эпох, сделал вывод: «Человеческое сознание устроено так, что мы уже через час-два помним произошедшее с нами со значительными лакунами»¹⁷. Является ли в данном вопросе решающим аргументом полное отсутствие упоминаний о Л. Г. Арбат в документальном наследии Станиславского и Завадского?

* * *

В 1926 году актер Театра имени В. Э. Мейерхольда В. Н. Яхонтов уходит от Всеволода Эмильевича, в следующем сезоне организует эстрадный театр «Современник». Постановки «Евгений Онегин», «Настасья Филипповна», «Петербург», «Пушкин» имели необычайный успех¹⁸. Высоко оценил их И. Л. Андроников: «Высокоинтеллектуальное искусство. Это замечательное явление нашей культуры. Даже представить нельзя художественную жизнь 1920–1940-х годов без Владимира Яхонтова»¹⁹.

Как рождался театр (название, по свидетельству создателя, «родилось от привлекавшего нас журнала Пушкина “Современник”), поведала театровед Н. А. Крымова:

«Четыре человека (В. Яхонтов, С. Владимирский, Е. Попова и Л. Арбат) пошли почему-то в учреждение, именовавшееся Главнаукой, и сказали заведующему М. П. Кристи: “У нас есть спектакли. <…> Мы хотим сделать театр”. <…> М. П. Кристи ответил: “Я не могу утверждать театр, но надо поговорить с Анатолием Васильевичем”. Пошли к Луначарскому, и тот сказал, что он, Луначарский, такое дело приветствует и передает его заведующему Главискусством П. И. Новицкому. Так в сезон 1927/28 годов в Москве при Главнауке был утвержден новый театр. Руки жали, даже зарплату утвердили — по 250 рублей каждому в месяц. Правда, регулярной зарплаты так никто и не получал ни вначале, ни потом. Зато были свои афиши: “Театр „Современник”. Статьи — в “Правде”, во многих других газетах и журналах. Были восемь лет, полных напряженной работы, побед, неудач, всего того, что составляет жизнь настоящего театра. <…> Постановочный замысел был рассчитан на двух актеров. В “Пиковой даме” Яхонтов и Людмила Арбат играли на равных, “Гробовщик” игрался как интермедия, “Тамбовскую казначейшу” исполняла Арбат, а Яхонтов был “помощником”. В свою партнершу он поверил, восторгался ее самостоятельными работами. “Старосветские помещики”, “Сказка о Попе и работнике его Балде”, “Египетские ночи” — все это актриса играла одна, они с Яхонтовым говорили в искусстве на одном языке. Часами они показывали друг другу: Мила Арбат — монолог пушкинской Татьяны, Яхонтов — три редакции того же монолога, Мила Арбат — своего “Графа Нулина”, Яхонтов — своего. Все радовались единомыслию.

Спектакль “Пиковая дама” был сыгран всего три раза. Первые два — в помещении Камерного театра. Никому не пришло в голову проверять особенности акустики этого коварного зала. Камерный театр уехал на гастроли. Специальные задники, которые умело использовал Таиров, были увезены. <…> Третий спектакль, сыгранный в клубе Центросоюза и имевший явный успех, мог бы спасти положение, если бы безгласным полупартнером, а не оригинальной индивидуальностью рядом с Яхонтовым выступала Людмила Арбат. Как ни странно, именно этого самостоятельно звучащего своеобразного голоса не мог выдержать рядом с собой такой сильный, такой, казалось бы, уверенный в себе актер, как Яхонтов»²⁰.

Сама Л. Г. Арбат вспоминала: «В 1927 году, будучи проездом в Киеве, получаю телеграмму: “ПРИЕЗЖАЙТЕ МОСКВУ ДЕЛАТЬ ТЕАТР БУДЕМ РАБОТАТЬ ВМЕСТЕ ЛИЛЯ ПОПОВА ВЛАДИМИР ЯХОНТОВ СЕРГЕЙ ВЛАДИМИРСКИЙ»²¹.

Некоторым сторонним наблюдателям казалось, что В. Н. Яхонтов начал придираться к Людмиле Арбат из-за успеха «Пиковой дамы» — постановки, которую он сам признавал провальной: «Следующие работы: “Война”, “Да, водевиль есть вещь!”, “Торжественное обещание” <…> выровняли нашу кривую — неудачу с “Пиковой дамой”. После окончания спектакля “директор” сказал ей (Арбат. — В. Б.) принародно, не выбирая выражений: “Чувствуете себя королевой? Стащила шубу с чужого плеча… Воровка. Сволочь”»²².

В конце 1928 года договорились ехать на гастроли в Ленинград, «но, ведомые Владимиром Яхонтовым, сбежали тайком без “балласта”… Когда Людмила забеспокоилась, то узнала, что “Современник” уехал два дня назад»²³.

Вскоре Л. Г. Арбат и режиссер С. И. Владимирский покинули театр. После их ухода В. Н. Яхонтов взялся за постановку спектакля «Цусима» по одноименному роману А. С. Новикова-Прибоя, но спектакль так и не увидел огней рампы. В 1935 году сцена закрылась из-за споров с исполнителями и финансовых трудностей (не путать: история нынешнего «Современника»начинается только с 1965 года).

* * *

В справочнике «Театральная Москва» за 1930 год о театре «Современник» говорится: «Выступления носят характер сценического монтажа литературных произведений, в репертуаре классическая литература и революционная публицистика. Состав: режиссер Е. Е. Попова, артисты — В. Н. Яхонтов, А. И. Гурвич, пианист Л. О. Арнштам²⁴. Нет в этом справочнике упоминания Л.Г. Арбат, а также адресов перечисленных лиц — за исключением В. Н. Яхонтова: Варсонофьевский переулок, 8, квартира № 2. В начале 1920-х годов мать актера, Наталья Ильинична, работавшая медсестрой, получила здесь в коммунальной квартире комнату, в которую Яхонтов привел жену Е. Е. Попову. В числе званых гостей сюда заглядывала на огонек и Л. Г. Арбат, вспоминавшая позже репетиции будущего «Современника», проходившие в этом доме²⁵. Она близко подружилась с Еликонидой Ефимовной Поповой-Яхонтовой, называла ее просто Лилей: «Лиля говорит, что, когда Володя Яхонтов слышит Вашу “Казначейшу”, он места себе не находит, как сумасшедший переживает, что это делаете Вы, а не он, теперь мечтает о “Казначейше” только в своем исполнении и ревнует меня к Вам»²⁶. После одного из спектаклей в зрительном зале творилось нечто невообразимое: «Публика гремит аплодисментами: “Арбат! Арбат!..” И второй раз. И третий… Снова поднимается занавес. У Володи [Яхонтова] буквально искаженное лицо. Мне шипит: “Имеете успех. Идите кланяться”. Лиля и Сережа [Владимирский] выходят, взявшись за руки с Володей и со мной на сцену»²⁷.

Однажды, почувствовав недоброе («у Володи в Ленинграде появилась девушка Маша»), Е. Е. Попова сбежала к Людмиле и прожила у нее несколько дней²⁸. Как-то супруги крупно поссорились. Яхонтов, не находя себе места, умолял Л. Г. Арбат повлиять на жену. Людмила написала подруге тонкое, убедительное примиряющее письмо, разрешившее ситуацию ко всеобщему удовлетворению²⁹.

И опять та же история: в книге В. Н. Яхонтова «Театр одного актера» (М., 1958) Л. Г. Арбат упомянута всего лишь раз, причем не названная по имени («…в постановке “Пиковой дамы” Пушкина, <…> где я впервые в жизни обзавелся партнершей»³⁰)…