Презентация книги «История Русской Церкви» в Нижегородской духовной семинарии. 2016 год
Беседа главного редактора «Московского журнала» Анны Филипповны Грушиной с архимандритом Макарием (Веретенниковым).
Анна Грушина. Архимандрит Макарий, в нынешнем ноябре Вам исполняется 70 лет. Хорошая дата. Она позволяет подвести некоторые итоги и определить планы на будущее. Вы — видный историк, автор более 800 статей и книг. Для нас важно еще и то, что Вы — давний автор «Московского журнала». Я благодарна митрополиту Арсению (Епифанову), который нас познакомил. Наши отношения со временем переросли в плодотворное сотрудничество. Более того, коллектив редакции считает Вас другом журнала, Вы не раз принимали участие и в наших внередакционных мероприятиях. Сегодня, от всей души поздравляя Вас с замечательным юбилеем и желая Вам многая лета, я, пользуясь случаем, попрошу поделиться своим мнением на страницах журнала по ряду актуальных вопросов, касающихся исторической науки.
На сегодняшний день, по впечатлению многих специалистов и просто людей, неравнодушных к прошлому Отечества, история России представляет собой подобие лоскутного одеяла. Есть история «большая», «официальная», «подведомственная» Академии наук; есть история региональная — удел местных краеведов; есть история церковная — раньше табу для серьезных исследователей, а теперь кого только не встретишь на этом поле… Возможно ли при подобном положении дел выработать некий целокупный взгляд на историю как на противоречивый, многовекторный, но все же единый и непрерывный процесс?
Архимандрит Макарий. Это зависит от самих историков, которые должны быть заинтересованы в таком синтезе. Прошлое тяготеет и будет тяготеть над нами. Я говорю сейчас о недавнем прошлом. В XX веке произошла дифференциация между светской и церковной наукой, между светской и церковной историей. В силу объективных обстоятельств развитие церковной науки не просто замедлилось в минувшем столетии, а столкнулось с непреодолимыми препятствиями. Справедливости ради нужно сказать, что светская наука в это время регенерировала различные идеи, достижения из сферы церковного знания. Нередко встречаешь исследования в тех областях жизнедеятельности нашего государства, которые неотделимы от Церкви, посвящены событиям, которые переживались Церковью вместе со всей страной, но авторы этого даже не заметили.
Если говорить о медиевистике, которая мне весьма близка, то она занимается изучением истории в Средние века. Так вот, тогда указанной дифференциации не было, она произошла позже. И я думаю, что нам в этом смысле неплохо бы вернуться к взглядам на исторический процесс, свойственным далекому прошлому.
А. Г. В данной связи — провокационный вопрос: а нужно ли оглядываться? Может, аккуратно обработать швы на нашем лоскутном одеяле — и точка?
Арх. Макарий. Дело в том, что в жизни текущие процессы в Церкви и государстве не разделены. Они разделены только в историографии, то есть в науке, поэтому и желательно, и необходимо взаимопонимание и взаимодействие. И, я бы сказал, оно есть — в известной степени. Я припоминаю конференции, которые прошли к тысячелетию Крещения Руси. Церковь провела три международные конференции — в Киеве (1986), в Москве (1987) и тогда еще в Ленинграде (1988). В киевской из светских историков от нашей страны участвовал только один — Аполлон Григорьевич Кузьмин, в московской — уже целый ряд крупных ученых, еще больше — в ленинградской, где, кстати, впервые была поднята проблема взаимодействия светской и церковной исторической науки. Потом, подводя итог, нынешний Святейший Патриарх Кирилл высказался по поводу прозвучавших на конференции идей в том духе, что светские и церковные историки, фигурально выражаясь, сидят в разных комнатах, а коридор-то у них общий, и теперь приходит осознание этого факта…
С другой стороны, на рубеже 1980–1990-х годов церковных историков стали все чаще приглашать на различные светские мероприятия — конференции, краеведческие чтения и так далее, и ныне это — вполне обычная практика. Еще одно мое наблюдение: со временем научное сообщество в каком-то смысле даже воцерковилось — по крайней мере, с точки зрения этикета речи. В 1990-х годах я, присутствуя на конференциях, отмечал в докладах выступавших множество «перлов», свидетельствующих, что человек попросту не всегда владеет материалом, поскольку не владеет соответствующим набором понятий, способным адекватно описать тот или иной феномен церковной истории, церковной жизни. Так вот, сейчас уже этого «языкового барьера» практически нет, он сгладился, речевая этика, как правило, выдерживается. В общем, возвращаясь к Вашему вопросу, можно сказать: определенная тенденция к достижению того самого синтеза налицо.
А. Г. Тенденция налицо, но состоится ли синтез при нашей жизни?.. Вообще становится грустно, когда историю членят на «плохие» и «хорошие» периоды. Мол, это будем учитывать, а тут не все гладко. Для настоящего историка его предмет — это не сшитое из кусков, а цельнотканое полотно.
Арх. Макарий. За всем не уследишь. Есть хронологические проблемы, есть персональные, может присутствовать личностная ограниченность. Поэтому и говорю: за всем не уследишь. В данном смысле лучше, наверное, быть просто узким специалистом с глубинным проникновением в исторические пласты.
А. Г. Вы долгое время занимались биографией и деяниями митрополита Макария…
Арх. Макарий. Мы знаем трех московских иерархов с этим именем. Начну с конца. В 1926 году ушел из жизни пребывавший на покое в Николо-Угрешском монастыре митрополит Макарий (Невский)1. В 1950-х годах честные останки владыки были перенесли в Троице-Сергиеву лавру, а в 2000 году он был канонизован, и позже его мощи переправили на Алтай.
А. Г. Кстати, в архиве храма Святителя Николая в Кленниках есть фотография, на которой священномученик Сергий Мечёв — настоятель этого храма в 1923–1929 годах — стоит на коленях перед митрополитом Макарием и, как говорила мне дочь отца Сергия Ирина Сергеевна Мечёва, просит прощения у владыки от лица всей Церкви за то, как с ним несправедливо обошлись2.
Арх. Макарий. Да, священник Сергий Мечёв встречался именно с митрополитом Макарием (Невским)… Но я продолжу.
С 1879 года до своей кончины московскую кафедру занимал митрополит Макарий (Булгаков)3, оставивший заметный след в церковной истории. В конце XX века была переиздана его «История Русской Церкви» и возрождена учрежденная в 1867 году премия его имени — Макариевская.
Был еще третий иерарх — святитель Макарий, митрополит Московский и всея Руси (1482–1563), то есть не епархиальный архиерей, а Предстоятель Церкви. По окончании духовной академии я писал кандидатскую работу именно о нем. Где-то на третьем курсе нам сказали, что пора определяться с темами. Обратил внимание на такую: «Всероссийский митрополит Макарий и его духовно-просветительская деятельность», но тут выяснилось, что тема эта уже кем-то была занята. Проходит некоторое время, и я узнаю: тема освободилась, поскольку обратившийся к ней студент-выпускник посчитал, что литературы на данную тему мало и писать невозможно.
А. Г. Случайностей, как мы знаем, не бывает. Тема ждала Вас…
Арх. Макарий. Пожалуй, но я говорю сейчас о формальной стороне дела. Так вот, я уже учусь на четвертом курсе, пою в хоре. Перед всенощным бдением иду на службу и вижу у алтаря академического храма выпускника прошлого года. Он спросил, пишу ли я кандидатскую и на какую тему. Отвечаю, что пишу о митрополите Макарии. Он посмотрел на меня удивленно: «Литературы же нет…» — «Почему же нет, — говорю, — есть и немало».
А. Г. Мирское имя митрополита Макария…
Арх. Макарий. Михаил. Любопытно, что и митрополит Макарий (Булгаков) — тоже Михаил.
А. Г. А фамилия?
Арх. Макарий. Фамилии нет, он из простецов… Итак, в 1978 году я окончил академию со званием кандидата богословия и сразу же взял новую тему, уже магистерскую — «Церковное просвещение на Руси в середине XVI века». Закрепление темы для меня было важно тем, что она давала возможность пользоваться архивами, работать в библиотеках. По ходу дела ее пришлось несколько переформулировать. Должен сказать, что в те времена система научных степеней в Церкви была другой: существовала трехступенчатая научная иерархия — кандидат, магистр, доктор. Мы сейчас перешли на традиционную двухступенчатую систему, поэтому тогдашний магистр к нынешнему никакого отношения не имеет. Я защитил магистерскую работу в 1996 году, а в следующем получил за свой труд только что возрожденную Макариевскую премию.
Святитель Макарий — это поистине эпохальная личность. По сути дела, я впервые употребил выражение «эпоха митрополита Макария». В 2017 году в Русском и Государственном историческом музеях состоялись выставки с таким названием: в Русском музее выставка была посвящена преимущественно Новгородскому периоду Святителя4 и иконографии того времени, в Историческом — в основном московскому периоду5. Впервые были выставлены макариевские Четьи-Минеи6 — все двенадцать книг стояли под стеклом.
Обращение к личности митрополита Макария я рассматривал не только как научную работу, но и как служение ему. К 1988 году пришлось подготовить материалы к его прославлению, состоявшемуся на заседании юбилейного Поместного собора Русской Православной Церкви 6–9 июня 1988 года в трапезном храме Троице-Сергиевой лавры. Это была первая массовая, если можно так выразиться, канонизация в XX столетии. Лето, жарко, в храме душно. Собралось множество народа. Процедура выглядела так: митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий (Поярков), председатель комиссии по канонизации, называл имя прославляемого святого, приводил его краткие биографические данные и обоснование прославления. Затем под пение тропаря и кондака вносилась икона новопрославляемого святого. Все вставали, крестились — торжественное и одновременно трогательное действо. Патриарх Пимен брал икону, благословлял ею собравшихся, и образ уносили в алтарь. Братский хор отца Матфея (Мормыля)7 пел в это время тропарь, кондак…
Следующий шаг — составление акафиста, а также службы, несколько идей для которой мне подсказал почивший в этом году игумен Андроник (Трубачев)8. Служба митрополиту Макарию, ее канон содержит акростих (правда, при редактуре и подготовке к печати немного поврежденный). Когда я представил службу в Патриархию, там ее на какое-то время отложили, а потом была собрана Синодальная комиссия (с моим участием), через которую этот текст прошел.
В 2001 году был учрежден орден Святителя Макария, митрополита Московского и всея Руси. Этим орденом награждаются церковные и светские лица «за значительный личный вклад в развитие церковной науки и духовного просвещения».
И еще один аспект, связанный с митрополитом Макарием. В середине февраля 1523 года он из иноков Пафнутьево-Боровского монастыря был поставлен в архимандриты можайской Лужецкой обители (дату мне удалось установить в результате архивных изысканий). Через два года этому событию исполнится 500 лет. В Можайске помнят митрополита Макария, с 1993 года там проходят ежегодные Макариевские чтения. Я участвовал в работе практически всех конференций, пропустив по независящим от меня причинам лишь одну…
А. Г. Воистину, служение митрополиту Макарию…
Арх. Макарий. Да, издавались статьи и книги, посвященные ему. Но постепенно зрело понимание, что тема начинает себя исчерпывать. Все, что мог сделать, я сделал, собрал, опубликовал. Далее пришлось идти по пути расширения темы, обратившись к лицам, с которыми общался святитель Макарий. В качестве примера можно назвать книгу «Митрополит Макарий и архиереи его времени». В этой работе9 речь идет об иерархах, которые участвовали в архиерейской хиротонии архиепископа Макария (1526), в его интронизации (1542) и, наконец, те, которых он сам посвятил. Им был рукоположен двадцать один иерарх. Последний из них — епископ Филофей, поставленный в 1562 году и скончавшийся уже при патриархе Иове. Это русская история XVI столетия, представленная, так сказать, сквозь призму биографий тогдашних архиереев.
Следующая моя книга10 — это уже о предстоятелях Русской Церкви. Она охватывает время от митрополита Симона (1495–1511) до последнего митрополита всея Руси Дионисия II (1581–1586). В сущности, это — доработка лекционного материала по истории Русской Церкви. И уже от митрополитов XVI века исследовательская мысль обратилась ко всем митрополитам Древней Руси. Таким образом, я занялся прежде всего киевскими митрополитами, начиная от святителя Михаила11 и дальше.
Мою книгу о митрополитах Древней Руси12 издал Сретенский монастырь в 2016 году, а в 2017-м она оказалась в числе лучших книг года. Очевидно, в силу своей фундаментальности данный труд пользуется читательским спросом. Важно отметить и то, что эта тема стала катализатором еще нескольких. Я вышел на осознание необходимости новой периодизации истории Русской Церкви.
За создание периодизаций ученые берутся довольно редко. Идея, которую я предложил, не является революционной, она базируется на предшествующих достижениях. Практически существовало три периодизации: архиепископа Филарета (Гумилевского. 1805–1866), митрополита Макария (Булгакова. 1816–1882) и академика Е. Е. Голубинского (1834–1912). Не стану углубляться в суть их. Скажу только о том, что я предложил.
Итак, первый период — митрополичий. Он делится на две части — до и после обретения Русской Церковью автокефалии. Затем идут патриарший (1586–1700) и синодальный (1700–1917) периоды. Здесь все логично и понятно. Построена предлагаемая периодизация на внутренних аспектах жизни Церкви, а не на внешних обстоятельствах. Но тут оказалось, что у послереволюционного периода названия нет. Я предложил (и обосновал) такое: «Современный период восстановленного патриаршества».
При работе над этой статьей13 мне удалось открыть новое имя в церковно‑
исторической науке. Чтобы рассуждать о периодизации, нужно изучить историографию данного вопроса. Так я вышел на тогда еще совсем неизвестного историка, трудившегося в маньчжурском Харбине, — Евгения Николаевича Сумарокова (1884–1949). После моей публикации информация о нем появилась в интернете. Я попытался публиковать о нем статьи где только мог, чтобы большая аудитория узнала об этом ученом.
Он окончил Уфимскую семинарию, юридический факультет Санкт-Петербургского университета, служил адвокатом, присяжным поверенным. В 1920 году оказался в Харбине. Был юрисконсультом Харбинской и Маньчжурской епархии, читал в местном Свято-Владимирском институте лекции по истории, каноническому праву, редактировал журнал «Хлеб небесный»… Сумароков — чрезвычайно интересный человек, он публиковался не только под собственной фамилией, но нередко и под псевдонимом «Иверский», так как был псаломщиком Иверского храма. В свое время я не все написал о нем. Сейчас позволю себе рассказать об одном интересном факте. В силу многочисленных послушаний и обязанностей его так и называли «Везде сый и вся исполняяй».
А. Г. А какова Ваша сегодняшняя тема?
Арх. Макарий. По завершении митрополичьего периода начал заниматься осмыслением последующей истории, то есть патриаршего периода. Здесь, повторюсь, через призму биографий наших предстоятелей хотелось показать историю Русской Церкви в XVII веке. Если хватит сил справиться, это будет практическим завершением патриаршего периода, в целом история Русской Церкви древней Руси. По мере готовности текстов я пытаюсь их издавать. Уже опубликован первый хронологический блок, который называется «Смута»14. Название второго — «Устроение». Таким образом, я дошел до 1652 года — даты кончины патриарха Иосифа. Теперь занимаюсь изучением жизни и деятельности патриарха Никона. В целом можно сказать, что в XX столетии светская историческая наука немало сделала в данном вопросе, однако ее достижения практически до сегодняшнего дня недостаточно используются в церковной истории. Это понятно, так как духовная школа начала возрождаться только в 1940‑х годах. До зарубежных же историков многое не доходило. Даже крупные историки не могли пользоваться важными публикациями, особенно архивными документами.
Когда я занимался митрополитами, постоянно находилось что-то принципиально новое. Вот сейчас у меня вызывает сомнение дата рождения патриарха Никона. Традиционно всеми называется 1605 год. Но тут возникают нестыковки в дальнейшей биографии. К примеру, возрастной ценз иерейского рукоположения — это 30 лет, поэтому стать священником Никон не мог в 1625 году, тем более в XVII столетии. Удалось обосновать другую дату его рождения…
