Ольга Книппер и Ольга Шухова. Фотография В.Г. Шухова. 1885 год
Об одной странице из жизни выдающегося инженера, архитектора, ученого Владимира Григорьевича Шухова (1853–1939).
В семейном альбоме Шуховых есть снимок, сделанный летом 1885 года моим прадедом В.Г. Шуховым: девятнадцатилетняя Ольга Шухова — сестра Владимира Григорьевича — и семнадцатилетняя Ольга Книппер, бывшие в ту пору самыми дорогими для него людьми.
К середине 1880-х годов В.Г. Шухов — уже преуспевающий инженер. За плечами — командировка в Соединенные Штаты Америки и двухлетняя работа в Баку, где он своими изобретениями и инновациями буквально перевернул нефтяное дело. С октября 1880 года Шухов живет в Москве, реализуя многочисленные уникальные проекты в качестве главного инженера и технического директора «Строительной конторы А.В. Бари».
С момента окончания гимназии и поступления в Императорское московское техническое училище Владимир Григорьевич находился в разлуке с семьей, поскольку его отец, Григорий Петрович, служивший по Ведомству императрицы Марии, в 1871 году был назначен управляющим хозяйственной частью и членом Совета варшавского Александринско-Мариинского института. В 1884 году Г.П. Шухов вышел в отставку и вместе с женой и младшими дочерьми переехал из Варшавы в Москву. Стали возникать новые знакомства. Одно из них связало семьи Шуховых и Книппер. Особенно сдружилось молодое поколение — Ольга и Константин (в ту пору студент-путеец) Книпперы, Ольга и Александра Шуховы.
Через сестер с Ольгой Леонардовной познакомился и Владимир Григорьевич. Позже в книге «Чехов» Б.К. Зайцев писал о приме Художественного театра: «Острая, яркая, с большим обаянием. <…> Как женщина склада художнического, была она подвержена нервным колебаниям, тоске и повышенной возбудимости. Интеллигентная, для актрисы довольно культурная». В юности Ольга, по ее словам, «училась языкам, музыке, тяготела к рисованию». С первых же встреч возникла взаимная симпатия двух ярких одаренных артистичных натур (В.Г. Шухов, безусловно, тоже обладал артистизмом в высоком смысле слова, проявлявшимся в его блистательно остроумных и изящных работах, в повседневной жизни, в общении с людьми). И симпатия эта могла перерасти в большое чувство. Казалось, все предвещало именно такой исход, родные уже начинали подумывать о свадьбе, но…
О подробностях длившегося почти два года романа и о причинах разрыва Владимир Григорьевич никогда не рассказывал, но до конца своих дней сохранил чувство восхищения Ольгой Леонардовной и глубокого уважения к ней. Во время революции погибли бережно хранимые В.Г. Шуховым письма О.Л. Книппер. Сохранились лишь сделанные им любительские снимки и подарок Ольги Леонардовны — фотография, на которой она и ее брат Константин запечатлены в одной из сцен домашнего спектакля.
После разрыва в их жизни случались судьбоносные, казалось бы, совпадения. В 1898 году Шухов купил дом в Скатертном переулке (не сохранился), где поселился с женой и четырьмя детьми. В соседнем Мерзляковском переулке проживала тогда семья Книппер. В мае 1901 года Ольга Леонардовна стала женой А.П. Чехова. И именно в то время Шуховы дом в Скатертном покинули.
Через год в «Строительную контору А.В. Бари» обратился Савва Морозов с просьбой о разработке и изготовлении конструкций для строящегося в Камергерском переулке здания Художественного театра. Среди первоначальных шуховских набросков было чрезвычайно интересное предложение: перекрыть зрительный зал висячей мембраной, имеющей пролет в одном варианте 21,5 метра, в другом — 40 метров! Замысел этот, к сожалению, остался нереализованным; в итоге Шухов спроектировал, а фирма Бари соорудила стропильное покрытие сценической коробки и первую в России вращающуюся сцену. Именно на ней и блистала Ольга Леонардовна. 31 марта 1903 года она сообщала М.П. Чеховой: «Сезон кончили благополучно. <…> Овации, конечно, шумные, занавес не давали сдвигать, директоров качали. Мы приехали и уехали на вертящейся сцене. Вышло эффектно очень». А Антону Павловичу поведала о том же более подробно: «Я хотела написать тебе о последнем спектакле (“Три сестры”. — Е. Ш.); играли в основном составе, играли хорошо. После 3-го акта поднялись уже настойчивые аплодисменты. После 4-го вся труппа собралась позади, в декорации 3-го акта, и подъехали, как на карусели, при открытом занавесе. <…> Публика поднимала занавес, орала, галдела, мы бросали цветы и при открытом занавесе отъехали на вертящейся сцене. Вышло оригинально и красиво».
Личных встреч В.Г. Шухов и О.Л. Книппер после расставания избегали. Много лет спустя Ольга Леонардовна вспоминала: «Я вступала на сцену с твердой уверенностью, что никто и никогда меня не оторвет от нее, тем более что в личной жизни моей прошла трагедия разочарования первого юного чувства». Есть все основания считать слова актрисы относящимися к В.Г. Шухову. Семья его сына, Сергея Владимировича, была дружна с артисткой Художественного театра Е.Н. Морес. Так вот, однажды в 1950-х годах Евгения Николаевна сообщила Шуховым «об откровенной беседе с Книппер-Чеховой и ее рассказе о разбитой жизни благодаря Владимиру Григорьевичу». После этого дочь В.Г. Шухова Ксения отправилась к Ольге Леонардовне, но та «ее очень холодно приняла и мало говорила о Владимире Григорьевиче. Сказала только, что он был очень красив, строен, с блестящими голубыми глазами. Словом, разговор скользил по поверхности, не вникая в глубину переживаний» (из дневника С.В. Шухова, хранящегося в семейном архиве). Этим, однако, дело не кончилось. Спустя некоторое время Ольга Леонардовна передала через Е.Н. Морес свое желание видеть внучек Владимира Григорьевича. Алла и Лея трепетно готовились к встрече, все очень волновались, но в последний момент актриса передумала…
Порой я задаюсь вопросом: сложись все иначе и имей история Владимира и Ольги счастливый конец — что тогда? А тогда, возможно, «великая артистка земли русской» повторила бы судьбу своей матери, о которой рассказывала: «В высшей степени одаренная музыкальная натура — у нее был прекрасный голос, и, кроме того, она была хорошей пианисткой. Отец (инженер-технолог. — Е. Ш.) был исключительным семьянином, и по его настоянию мать ради семьи не пошла ни на сцену, ни даже в консерваторию, так как это породило бы большие и тяжелые переживания в нашей семье. Она <…> трудно мирилась со своей неудачно сложившейся артистической жизнью». Владимир Григорьевич придерживался тех же взглядов, что и отец О.Л. Книппер, полагая «назначение женщины в том, чтобы украшать жизнь, а не заниматься чем-то серьезным». А для Ольги Леонардовны семья значила очень много. «Я чувствую, — писала она позже А.П. Чехову, — ребенок все бы пересилил (имеется в виду страсть к театру и жажда творчества. — Е. Ш.)».
В заключение скажу несколько слов о трагической участи другой запечатленной на фотографии Ольги — любимой сестры В.Г. Шухова, подруги юности О.Л. Книппер. Она была очень серьезной вдумчивой девушкой, натурой незаурядной. Интересовалась точными науками, обладала редкими математическими способностями, которые Владимир Григорьевич подчас ставил даже выше собственных. Всю свою короткую жизнь Ольга стремилась вырваться из тесных рамок, определенных для нее судьбой, не в силах, с одной стороны, смириться с материнскими представлениями о женском счастье, венец которого — удачное замужество, а с другой — противостоять им… 7 мая 1893 года Ольга Шухова покончила с собой, бросившись под поезд на станции Александров Ярославской железной дороги.
