«Крепкостоятельная служба»

Э. Кемпфер. Астрахань. Раскрашенная гравюра. 1683 год

О русском военном и государственном деятеле XVII века Федоре Федоровиче Волконском (около 1601–1665).

Федор Федорович Волконский — фигура в нашей истории мало упоминаемая, что представляется несправедливым, учитывая яркие деяния этого человека во благо отечества на военном, дипломатическом и законотворческом поприщах. Он родился в Москве в семье князя Федора Ивановича Волконского (? — ок. 1630) по прозвищу Мерин и княгини Марфы Владимировны. Кроме первенца Федора Ф.И. Волконский имел еще троих сыновей — Петра, Ивана и Семена, но они заметного следа в описываемых ниже событиях не оставили1. Детство и отрочество Федора пришлись на тяжелые годы Смуты. Князь Федор Иванович не запятнал свое имя связями с интервентами и  самозванцами, а затем сыграл заметную роль в земских ополчениях; после избрания в 1613 году царем Михаила Романова воевал с интервентами2. Княжич Федор, следуя по стопам отца, пошел «на государеву службу». Впервые он упоминается в документах 1618 года как «стряпчий» (низший придворный чин). Продолжалась война с поляками, царь снова нуждался в услугах легендарного князя Дмитрия Пожарского (тот залечивал старые раны в Калуге) и с просьбой возглавить войско послал к нему 17‑летнего стряпчего Волконского3. Пожарский на призыв откликнулся, а осенью того же года Ф.Ф. Волконский рядовым воином принял участие в обороне Москвы. К столице подошла армия польского королевича Владислава (будущий король Владислав IV) и запорожского гетмана Петра Сагайдачного. Очередная попытка неприятеля взять Первопрестольную окончилась неудачей. Вскоре с поляками было заключено Деулинское перемирие, завершившее Смуту. В 1620‑х годах Волконский успешно продолжает карьеру при царском дворе. Его повысили до стольника (1621). Служба выдалась «непыльная» — в основном церемониалы да почетные караулы. Князь бывал «рындой в белом платье» (парадная стража) на приемах послов, «смотрел в обеденные столы» на пирах и на свадьбах. Царь привечал молодого князя и назначил ему поместный оклад в 650 четей земли (1 четь – 0,25 гектара), а это много для дворянина без особых заслуг. Спокойная московская жизнь прерывалась дважды — в 1625 году, когда князя посылали «сторожить» крымских татар на реке Оке, и в 1629‑м, когда его назначили воеводой города Ливны (ныне — районный центр Орловской области). Весной 1631‑го по возвращении в Москву поместный оклад Волконского превысил отцовский и составил 850 четей земли и 60 рублей денег4. Так бы наш князь и прожил сытую, но малоинтересную жизнь, не начнись в 1632 году новая война с Польшей, известная как Смоленская. Россия попыталась вернуть себе Смоленск, потерянный в Смуту. Армия воеводы М.Б. Шеина осадила город, но сама застряла в осадном лагере. Правда, удалось взять несколько окрестных крепостей. В январе 1633 года князя Федора назначили воеводой одной из них — Белой (ныне город Белый — районный центр Тверской области)5. Крепость располагалась на лесистом берегу реки Обши (приток Западной Двины) примерно в 150 километрах к северо‑востоку от Смоленска. Укрепления были земляные и деревянные, имелось 20 небольших пушек. И вот благодаря этому назначению «паркетный» дворянин Волконский (носивший до того прозвище Меринок — снисходительно‑уничижительная производная от прозвища заслуженного родителя) вдруг превратился в умелого и решительного военачальника! Осенью 1633 года армия Шеина под Смоленском, как сказано выше, была блокирована в своем лагере войском польского короля Владислава IV. Ф.Ф. Волконский не пожелал отсиживаться в крепости и, собрав несколько сотен «охочих людей» из Бельского и Смоленского уездов, развязал против неприятеля «малую войну». Он высылал в сторону поляков небольшие отряды, которые совершали внезапные рейды, громя мелкие группы врага, захватывая «языков», разоряя обозы, создал сеть шпионов‑крестьян и с их помощью зорко следил за всеми действиями неприятеля. С сентября 1633 по февраль 1634 года Федор Федорович сообщил в Москву о пятнадцати таких вылазках («многия посылки посылал»). Ратники князя только в плен «побрали» более 130 человек. Небольшой гарнизон Белой («бельцы») не давал врагу покоя («многий поиск чинил»). Волконский, что нетипично для того времени, поименно выделял в своих «отписках» отличившихся рядовых ратников и даже простых крестьян6. 21 февраля 1634 года армия Шеина капитулировала. Путь на Москву для армии Речи Посполитой оказался открытым. У Можайска Дмитрий Пожарский и Дмитрий Черкасский спешно собирали новую рать. Однако король Владислав двинулся от Смоленска к Москве не напрямую, а решил вначале захватить крепость Белую. Возможно, он намеревался отсюда направиться к Ржеву и так обойти с севера русские полки у Можайска, а может, то была реакция на вылазки «бельцов». В любом случае решение короля оказалось ошибочным. 13 марта Владислав после неудачной попытки с отрядом численностью 800 человек ворваться в крепость предложил Волконскому капитулировать, рассчитывая «страхом и своим многолюдством устрашить <…> и на то осадных людей привесть, чтоб <…> город сдали»7. При этом он ссылался на пример М.Б. Шеина. Однако князь заявил посланцам короля, что «воевода Шеин ему не указ», а поступок воеводы внушает «лишь отвагу, но не боязнь». Бывший при короле гетман литовский Христофор Радзивилл записал: «Русские ответили, что будут держаться до последней крайности и предпочитают лучше погибнуть»8. Отказав посланцам Владислава («не смутився на ево прелесть»), «бельцы» «сели насмерть». Гарнизон заколотил и даже засыпал ворота. Между тем под стены Белой к 14 марта подошла большая часть польской армии — до 30 тысяч человек. Осажденные насчитывали в своих рядах всего около тысячи ратников. Помощи ждать не приходилось — все русские войска были слишком далеко9…