Три судьбы на сломе эпох

Редакционное собрание газеты «Русское слово» и журнала «Искры». М.М. Бойович — первый справа во втором ряду. Фотография А.И. Савельева. Из сборника «Полвека для книги. 1886–1916», посвященного 50-летию издательской деятельности И.Д. Сытина. М., 1916

О сотрудниках газеты «Русское слово» и журнала «Искры» Милане Михайловиче Бойовиче (1872–1917), Алексее Ивановиче Савельеве (1883–1923), Викторе Александровиче Никольском (1875–1934).

18 ноября 1917 года в издававшейся И.Д. Сытиным московской газете «Русское слово» появился некролог: «Редакционная семья “Русского Слова” понесла тяжелую и невознаградимую утрату: умер Милан Михайлович Бойович. Невознаградимая утрата… От частого и неосторожного обращения значение иных слов стирается, как штамп на монете. Но беден человеческий язык, и как часто бываем мы принуждены пользоваться стертой монетой избитых слов, бессильно мучась тем, что не в нашей власти вернуть этим словам их первозданную яркость и полноту значения. Невознаградимая утрата… Как бы хотелось, чтобы ничей взгляд не скользнул безучастно по привычному сочетанию букв, потому что сердце, которое вчера утром перестало биться, принадлежало не только доброму товарищу, но также идейному работнику. Безвременно сведенный в могилу внезапным недугом (сыпным тифом. — В. Б.) — покойному не было и 46-ти лет, — Милан Михайлович без малого двадцать пять лет своей жизни отдал газете “Русское слово”. От тех далеких дней, когда едва народившееся шаткое дело искало еще своих путей, до момента, когда газета стала трибуной для миллионной аудитории, не покладая рук работал М.М. в газете, и повесть его жизни тесно переплетается с историей “Русского слова”. Было время, когда в маленькой и скудной людьми редакции покойному приходилось быть “всем”, от корректора до передовика. По мере того, как разрасталась аудитория газеты, ее трибуна привлекала к себе новые крупные силы. Появлялись новые люди, раздавались новые речи. И тогда М.М. не стремился отстаивать для себя никаких привилегий в качестве пестуна первых и шатких шагов издания. Не свои права были дороги М.М., но только интересы дела, и скромно, хотя и с достоинством, отходил он на второй план, не остывая сердцем к любой работе, какая ни отводилась бы ему в общем деле. Уже много лет, как он облюбовал себе в издании уголок, где общая любовь товарищей и уважение руководителей к одному из пионеров “Русского слова” позволяли покойному быть полным хозяином. Этот уголок — редакция еженедельника “Искры”, являющегося иллюстрированным приложением к “Русскому Слову”. Неизменно скромный и строгий к себе, не доверявший своему литературному дарованию, М.М. быстро освоился и пристрастился к пропаганде “картинками”, значительность которой для нашей малограмотной страны, правду говоря, еще мало оценена. Не замыкая интересов покойного в тесные рамки какого‑нибудь отдела газеты, работа над “Искрами” давала полное удовлетворение неумолчному в душе М.М. инстинкту журналиста. Он жил среди злоб дня, он ими кипел, чутко откликаясь своими “картинками” на все, что могло бы интересовать читателя газеты — от смены министров до цветочного корсо. Как всегда, отдаваясь делу всей душой и распространительно толкуя свои обязанности, М.М. был в курсе политической и общественной современности даже за пределами ее возможного иллюстрирования, создал для своих “Искр” огромный и ценный архив, был, наконец, ходячим справочником по целому ряду текущих вопросов. Была еще одна область вопросов, в которой покойный М.М. на протяжении всего своего сотрудничества в газете был особо ценным сотрудником. Это — область балканских дел, область взаимных отношений между Россией, южным славянством и германизмом. Пламенный поборник всеславянского единения перед угрозой германского Drang nach Osten, покойный М.М. всегда и во всем ревниво отстаивал заветную мечту, и в органическом процессе создания “лица” газеты с этой стороны нельзя не уследить отпечатка идей покойного. Серб по племени и подданству1, гордый, как все сербы, своим рождением, пламенеющий беззаветной до мучительства любовью к родине, М.М. был готов принести и приносил на алтарь патриотизма и свою личную жизнь, и свою работу журналиста. Здесь, однако, его деятельность уже не ограничивалась стенами редакции. Помимо активного участия в общественной жизни местной сербской колонии, помимо заслуг перед ней, стяжавших покойному шутливое, но меткое прозвище неофициального сербского консула, М.М., периодически совершавший поездки к себе на родину, никогда не порывал связи с политическими кругами Сербии. Его горячую преданность славянскому делу высоко ценили люди, управляющие судьбами Сербии, начиная с вождя ее Николы Пашича2. В последнюю балканскую операцию М.М. сделался корреспондентом “Русского Слова” при сербской армии, но в этом редакция пошла лишь навстречу неизбежному: никакие силы не могли бы удержать М.М. вдали от родины, сражавшейся за свое освобождение, за свои заветные идеалы. Вместе со своей родиной М.М. пережил и недавнюю радость побед, и страшный разгром в неравной борьбе, и, наконец, скорбный отход остатков сербской армии через Албанские горы к морю. Все ужасы этой великой драмы, пережитой целым народом, уже нашли своих летописцев. Тысячи там пали жертвами изнеможения и албанских пуль, десятки тысяч скосил голодный тиф и цинга. И человек пережил все это, чтобы все‑таки найти себе безвременную смерть от того же тифа здесь, в Москве, в восьмом этаже небоскреба (дома Нирнзее, см. ниже. — В. Б.), обеспеченного последним словом комфорта. Неужели судьба хотела, чтобы сын несчастной страны, беспредельно болевший ее страданиями, покорно твердивший: “Сербия умерла!”, но, несомненно, еще хранивший под пеплом отчаяния искру надежды, пережил перед своим смертным концом под грохот орудий, громивших Кремль, крушение остатков когда‑то несокрушимой веры в “заступницу и мать всех славян, Россию”? К. О.»3 Удалось установить скрывшегося под литерами «К. О.» автора некролога — это Константин Владимирович Орлов (1875–1921), корреспондент «Русского слова»4. Ниже газета поместила следующую информацию: «У гроба М.М. Бойовича. Вчера в 6 час. вечера у гроба скончавшегося Милана Михайловича Бойовича в его квартире в доме, бывшем Нирнзее, в Большом Гнездниковском переулке, была отслужена первая панихида. Панихиду служил друг покойного, настоятель храма Сербского подворья в Москве архимандрит Михаил в сослужении настоятеля церкви св. Димитрия  Солунского, что на Страстной площади, протоиерея В.А. Быстрицкого, священника М.П. Морозова и другого духовенства. На гроб были возложены живые цветы. На панихиде присутствовала сестра покойного Д.М. Бойович и сотрудники “Русского слова” с редактором Ф.И. Благовым во главе»…