В 1884 году Константин Константинович Романов сочетался браком с принцессой Саксен-Альтенбургской Елизаветой. Этот брак вряд ли можно назвать венцом большой и сильной любви, скорее — династической необходимостью. В юности Константин был увлечен своей двоюродной сестрой Еленой Григорьевной Шереметевой. В июне 1879 года он записывает в дневнике: «Был у Елены Шереметевой; она живет в Царском селе на даче. Мы были очень рады видеться. На пути к ней я размышлял о своей любви». Спустя почти год — еще одна запись: «Днем видел Елену на Морской: она ехала одна в коляске и была так хороша! Я ощутил прилив любви к ней. «Не верь мне, друг, когда я говорю, что разлюбил тебя; в отливе волн не верь измене моря, оно к земле воротится, любя!» Я думаю посвятить ей свой романс на эти слова. Мое чувство к ней остается в глубине моей души не понятным и неразгаданным мною самим. Я не могу выразить словами разлада разных ощущений при мысли об Елене. То кажется, что я люблю ее всей силой, а то совершенно равнодушен. <…> «Оно воротится, любя» — эти слова часто мне припоминаются в приливе любви».
Литературная общественность ценит К. Р. как самобытного яркого поэта, меломаны знают немало популярных произведений (хотя бы того же П. И. Чайковского) на его стихи, но до сих пор мало кому было ведомо, что К. Р. писал и музыку. На сегодня из творческого наследия Константина Романова-композитора пока известно лишь шесть романсов: «Не верь мне, друг, когда в избытке горя» (посвященный брату Дмитрию, но навеянный, надо полагать, чувством к Шереметевой), «О, не пытайся дух унять тревожный», «Горними тихо летела душа небесами» на стихи А. К. Толстого, «Он уж снился мне когда-то», «Далеко, на самом море» на стихи А. Н. Майкова и «Луч денницы блеснул, дорогая» на стихи В. Гюго. Их совсем недавно обнаружил в нотных архивах председатель существующего с 1997 года в Санкт-Петербурге общества «Константиновские досуги» Эржан Сагимбекович Юсупов: Москва, 1899 год, нотоиздательство П. Юргенсона. Это второе издание цикла, а первое увидело свет в Германии, в Гамбурге, в 1880 году. Сборник напечатан анонимно, но в фондах Дома-музея П. И. Чайковского в Клину хранится экземпляр с дарственной авторской надписью: «Петру Ильичу Чайковскому в память весны 1880 года. 2 ноября 1880 г. Константин».
С Чайковским Великий князь был хорошо знаком, часто с ним виделся и состоял в дружеской переписке, а после смерти композитора принял деятельное участие в увековечении его памяти. Начиналось же все в конце 1870-х годов. В январе Чайковский в одном из писем сообщает: «Евгений Онегин будет исполняться в великосветском обществе. <…> Аккомпанировать будет Великий князь Константин Константинович». В марте 1880-го: «Юноша (Великий князь. — Н. Ш.) чрезвычайно симпатичен и очень хорошо одарен к музыке. Мы просидели от 9-ти часов до 2-х ночи в разговорах о музыке. Он очень мило сочиняет».
Константину 22 года, он — талантливый начинающий поэт и музыкант. Год назад им сочинено первое стихотворение, и вот сейчас создан первый музыкальный опус. Читаем в его дневнике от 7 июня 1880 года: «У меня написан еще романс, род баркаролы на слова Майкова «Далеко, на самом море». Теперь всего пять романсов, я отдал их отпечатать».
А вот письмо П. И. Чайковскому:
«2 ноября 1880 г.
Стрельна
Многоуважаемый Петр Ильич, исполняя данное вам обещание, посылаю вам мое первое скромное произведение в надежде, что вы не будете слишком строго судить недостойные плоды моего недоученного искусства.
К счастью русской музыки, я почти наверно могу сказать, что не буду больше удручать ее крупными сочинениями, а ограничусь писанием невинных песен. Опять же, к счастью нашей музыки, но к моему личному великому сожалению, я не имею ни времени, ни случая посвятить себя настоящему изучению музыкальных законов. Мне бы хотелось писать, но — на мою беду — «коротки руки».
Прошу вас взамен моих шести романсов подарить мне фортепьянное издание со словами вашей новой оперы. Присылкой «Jeanne d’Arc» вы доставите мне истинное удовольствие. В половине этого месяца я ухожу в море и очень бы желал «вдали от грешной земли» изучить ваш последний труд. Если вы будете в Петербурге — надеюсь вас увидеть до отъезда. Константин».
Петр Ильич Чайковский был связан с великокняжеской семьей крепкими узами. В его творческой судьбе принимал участие еще отец Константина, Великий князь Константин Николаевич. В одном из писем композитор признается: «Было время, когда меня знать не хотели, и если бы не покровительство <…> отца Вашего, — ни одной моей оперы не приняли бы на сцену. Теперь меня балуют и всячески поощряют».
Для получения полной версии обратитесь в редакцию
