Из хроники 1783 года.
«Не описываю о красоте Крыма, сие бы заняло много время, а скажу только, что Ахтиар лутчая гавань в свете. Петербург, поставленный у Балтики, — северная столица России, средняя Москва, а Херсон Ахтиарский да будет столица полуденная моей Государыни. Пусть посмотрят, который государь сделал лутчий выбор». Это — строки из послания Г. А. Потемкина к императрице Екатерине II. Написаны они 13 июня 1783 года, до присоединения Крымского ханства к России. Потемкин под большим секретом посетил Крым и на берегу Ахтиарской гавани выбрал место для основания главной базы строящегося Черноморского флота. Он же дал имя новому городу — Севастополь. Меня спросят: «Как же так? Ведь Крым был присоединен 8 апреля 1783 года». И сошлются на высочайший манифест «О принятии полуострова Крымского, острова Тамана и всей Кубанской стороны под Российскую державу». На самом деле 8 апреля манифест был только подписан и хранился в глубочайшей тайне, о чем 10 апреля уведомил отправившегося на юг князя Г. А. Потемкина А. А. Безбородко — доверенный сотрудник П. А. Румянцева в минувшей войне с Турцией (1768-1774), ставший к 1783 году ближайшим советником Екатерины II в решении вопросов внешней политики Империи. Важнейшую военно‑дипломатическую операцию по присоединению ханства к России разработал Потемкин. Ему же предстояло провести ее в жизнь. Безбородко сообщал: «С сим курьером посылаю к Вашей Светлости рескрипт с манифестом. Ея Императорское Величество повелеть изволила напечатать их секретно под ведением Господина Генерала-Прокурора двести экземпляров с тем, чтоб по напечатании набор их запечатать до времени для сохранения в тайне. Все оные двести экземпляров при сем в особом пакете посланы. Что же касается до перевода на татарский язык, то Ея Величество предпочла зделать оный у вас чрез Г. Рудзевича, нежели вверить Надворному Советнику Муратову, при посланнике татарском находящемся, дабы прежде времени не было открыто о сем намерении». Как видим, государыня не решилась доверить перевод манифеста чиновнику Коллегии Иностранных дел и предпочла поручить это дело Рудзевичу, агенту русского правительства, выполнявшему секретные поручения Потемкина. Да и сам факт печатания манифеста под наблюдением генерала‑прокурора князя А. А. Вяземского (фактического министра внутренних дел, юстиции и финансов) свидетельствует о тайне, в которой принималось решение о присоединении ханства. Опуская подробности, отметим, что крымский хан Шагин-Гирей, как писали русские дипломатические агенты в Крыму, «17‑го числа апреля прислал к корпусному командиру Графу Дебальмену и Министру Веселицкому письма, в коих отозвался, что он по обстоятельствам времени, слагая с себя ханство, от правления совсем отказался». Генерал‑поручик Де Бальмен командовал русскими войсками на полуострове, дипломат Веселицкий состоял российским резидентом при хане. Восстановленный на престоле после мятежа 1782 года при нашей вооруженной помощи, Шагин-Гирей обрушил репрессии на вожаков возмущения, в числе которых были представители самых знатных родов ханства. Потемкин от имени императрицы сделал хану строгий выговор за учиненные им казни и через своих агентов заверил влиятельных жителей полуострова в том, что они всегда найдут защиту у русских войск. Оказавшийся в полной изоляции Шагин-Гирей сложил с себя полномочия. Ему была назначена огромная пенсия — 200000 рублей в год. На случай вмешательства в события Турции, которая в течение трех столетий использовала ханство (своего вассала) для нанесения ударов по России, Польше, Австрии, согласно плану Потемкина, на южных границах империи сосредоточились крупные силы под общим командованием Румянцева…
