Зрячее сердце

В. Е. Маковский. Крестьянские дети. Холст, масло. 1880 год

О слепой поэтессе из народа Домне (Домнике) Анисимовне Анисимовой (Онисимовой).

Родилась Домна в начале XIX века¹ в селе Дегтяном Спасского уезда Рязанской губернии в многодетной семье пономаря местной церкви Анисима (Онисима) Зеленцова². В дальнейшем, однако, Домну так и звали — Анисимова (Онисимова), забыв ее настоящую фамилию. Девочка росла веселой и смышленой, но в четырехлетнем возрасте переболела оспой и почти полностью лишилась зрения — различала только яркий дневной свет и очень смутно — основные цвета. Чтобы не быть обузой родителям, еле сводившим концы с концами, Домна с семи–восьми лет нанималась нянчить чужих детей. Напевая им колыбельные песни, она со временем стала импровизировать, а потом и вовсе сочинять собственные песни на народные мелодии.
Слепота в значительной мере отделила Домну от мира. Позже стихотворица вспоминала: «Когда я стала выходить из детства, мои занятия не были похожи на других. Я любила слушать рассказы стариков или удаляться в уединенное место и прислушиваться к шуму ветра, который с этого времени я очень полюбила, так как он наводил на меня особенное вдохновение. Любила слушать чтение книг. Бывало, принесет родитель мой из церкви Четьи Минеи или синодские проповеди, с каким наслаждением я слушала эти книги! Все производило на меня глубокое впечатление»³.

Но вот однажды Домне кто‑то прочитал доселе неведомое — таинственное, пугающее и влекущее:

И все в ужасной тишине;
Окрестность как могила;
Вот… каркнул ворон на стене;
Вот… стая псов завыла;
И вдруг… протяжно полночь бьет;
Нашли на небо тучи;
Река надулась, бор ревет;
И мчится прах летучий⁴…

Потрясение оказалось столь велико, что Домна долго была не в состоянии ни есть, ни спать, находясь под властью чудных грез… «С этих пор породилось у меня желание слагать стихи. Оставаясь летом, во время рабочей поры, одна с малыми детьми, я сложила первые стихи к колыбельному дитяти, вторые — «Ночью, при шуме ветра»⁵. Поразительная вещь: Домна «создавала свои думы из такого же материала, из какого создает свои песни птица, сидящая в лесу на ветке. Но и птица видит зелень леса, поля, солнце, других птиц — это материал для ее творчества; а слепая деревенская девушка и этого материала не имела в своем распоряжении»⁶. Тем не менее…
Первоначально Домна, которая писать не могла, а потому «слагаемые» ею стихи держала в памяти, скрывала от односельчан свои поэтические опыты. «Слепая была очень робка и осторожна, боялась петь при других и только тогда решалась удовлетворять своей эстетической потребности, когда все крестьяне летом, в страдную пору, выезжали в поля убирать хлеб, а Доманя оставалась на селе, чтобы нянчить и кормить оставляемых дома крестьянками своих ребятишек»⁷.
Однако все тайное рано или поздно становится явным. Молва, что слепая поет песни собственного сочинения — да какие! — дошла до спасского исправника. Он лично прибыл в Дегтяное проверить сей удивительный слух и велел Домне сочинить на пробу… что‑нибудь о жатве. Наутро Дом­на прочитала изумленному представителю власти следующее:

Позлащает лето нивы,
Август радует жнецов,
Поселянин не ленивый
С нетерпеньем ждет плодов.
Закричит тогда с восторгом:
Что, готовы ли серпы?
Время в поле, завтра с Богом,
В добрый час, вязать снопы.
Лишь с востока развернулась
Чуть румяная заря,
Из деревни потянулась
Вереница на поля.

Заскрипят с полден телеги,
Вмиг кладушки на гумне;
Кто возрос на лоне неги,
Тот не чувствует вполне —
Как усталому приятно
Зреть награду и покой; —
Поселянину понятно:
Он в восторге сам не свой.
Он небрежно отирает
Пот трудов и пыль с лица
И с весельем напевает
Песню сельского жнеца⁸.

Исправник донес о «чрезвычайном происшествии, бывшем в селе Дегтяном», Рязанскому губернатору и испросил дальнейших инструкций.
Исполнявший в то время должность губернатора Владимир Михайлович Прокопович-Антонский, получив из Дегтяного «списки» стихотворений Домны Анисимовой, велел перебелить их и отправил в Петербург министру внутренних дел графу Дмитрию Николаевичу Блудову. Тот обратился к возглавлявшему тогда Российскую академию Алексею Степановичу Шишкову — поборнику исконных национальных традиций. Шишкову стихи поэтессы, вышедшей из гущи народной жизни, не могли не понравиться. В ответном письме Д. Н. Блудову от 2 января 1838 года он сообщал: «Я имел честь получить письмо Вашего Превосходительства с приложенными при оном стихами дочери пономаря, двадцатидевятилетней девицы, лишившейся зрения. <…> Стихи сии я отдал в Российскую академию, которая с удовольствием их прослушала и <…> положила: 1) Дать девице сей 100 рублей денег; 2) Послать к ней из книг: Часы благоговения, Российскую историю покойного Карамзина <…> также и некоторые другие книги; 3) Напечатать особою книжкою стихи ее в числе трех или четырех сот экземпляров <…>; 4) Все сие, с согласия Вашего, препроводить к Вам для доставления вышеозначенной девице, прося Вас покорно часть экземпляров отослать к ней, а другую раздать здесь, кому заблагорассудите»⁹. Заметим: если в 1838 году Домне Анисимовой, как явствует из письма А. С. Шишкова, было двадцать девять лет, годом ее рождения следует считать 1809‑й.
В том же году в Петербурге вышла книга «Стихи девицы Онисимовой, слепой дочери деревенского пономаря». Желая помочь поэ­тессе‑самоучке из отдаленного рязанского села приобрести хоть какие‑то знания, Академия отправила Домне «восемь частей сочинений Жуковского, четыре — Державина, четыре — Часов благоговения, 12 книг Карамзина и денег 100 р.»¹⁰ Но книги Дом­не не могли пригодиться: читать незрячей девушке вслух «Историю государства Российского» или стихи Жуковского и Державина в глухом селе было некому. Высланные же ей деньги где‑то затерялись, и она спус­тя некоторое время оказалась вынужденной обратиться к архиепископу Рязанскому и Зарайскому Гавриилу (Городкову) с просьбой о назначении пособия. Архиерей просьбе внял и велел выдать Домне 25 рублей. Кроме того, по его распоряжению местное церковно‑приходское попечительство назначило ей ежемесячное денежное вспоможение в размере 15 рублей. Тираж книги Академия сдала книготорговцу Лисенкову для продажи по 1 рублю за экземпляр. Всю выручку предполагалось отправить автору. Однако Домна не получила ни копейки¹¹. В «частных газетных объявлениях Москвы и Петербурга о продаже стихотворений слепой девицы Анисимовой никогда даже не упоминалось»