Прадед

В Сокольнической больнице с коллегами. 1907–1908 годы

Страницы жизни участника Первой мировой войны Николая Степановича Подзолова (1876–1921).

Уважаемая редакция!

Работаю я в Государственном архиве Российской Федерации, где однажды обнаружил документы, касающиеся нашего рода Подзоловых. Вот что мне удалось из этих документов узнать.

Мой прадед мещанин Степан Константинович Подзолов и его жена мещанка Зиновия Федоровна Занегина, жители города Трубачевска, в 1870х годах перебрались в Москву и «завели собственное дело» — оптовую торговлю мукой и провиантом. Степан Константинович купил в Первопрестольной два дома в Докучаевом переулке; годовой доход в 3 тысячи рублей позволил ему перейти в купеческое звание.

Его старший сын — мой прадед — Николай Степанович Подзолов сумел взойти на следующую ступень сословной лестницы; окончил медицинский факультет Московского университета (1903) и получил специальность врачаэпидемиолога. Работал сначала в Сокольнической, затем в Солдатенковской (ныне Боткинской) больницах. В 1908 году он женился на Надежде Константиновне Фениной — потомственной дворянке, семейство которой приехало в Москву из Сызрани. Николай Степанович участ­вовал в русско­японской войне (1904-1905), был награжден орденами Святого Станислава и Святой Анны 3й степени, что давало ему право на личное дворянство. С самого начала Первой мировой войны он стал старшим врачом, а в дальнейшем — главным врачом 102го военносанитарного транспорта. Сохранились его фронтовые письма — жене, двум дочерям и сыну. Приведу оттуда ряд отрывков, из которых видно, как менялась со временем обстановка в тылу и на передовой.

Май 1916 года:

«Я, слава Богу, здоров, конечно, очень тянет к семье, которую я бесконечно люблю, но что же делать, наш долг — прежде всего и приходится запасаться терпением, которого у всех нас должно хватить, чтобы выйти со славой из того тяжелого и серьезного положения, в котором очутилась страна. Побольше бодрости, смелости и уверенности там у вас, в тылу, так как ваше настроение передается нам и от него наполовину зависит наше настроение. Поменьше нужно ныть, что очень любят у нас делать, ведь ясно, что в такую тяжелую войну нужно напрячь все силы и не предаваться унынию ни по какому поводу. Вообще меня всегда удивляло настроение тыла, оно всегда хуже, чем у нас».

Июнь 1916 года:

«Мы, собственно, живем здесь сейчас успехами наших войск и дождались наконец наступления и союзников. Слава Богу, везде успех. Это приближает нас к счастливому концу. Газеты получаем и с радостью читаем об успехах и обсуждаем на все лады. Вот хорошо бы доконать проклятых австрийцев да и немцам задать хорошую баню, запропали бы они, окаянные. Так им и нужно!.. Это и вас, конечно, радует, так как чем ближе конец, тем лучше».

Начало 1917 года:

«Ты теперь, наверное, почти не читаешь газет, тебе некогда, но война, повидимому, затянется надолго, к несчастью. Будем терпеливы и будем молиться. Увидеться, наверное, долго не придется, теперь большие строгости и из В. (какойто населенный пункт, где письмо писалось. — М. Л.) выпускают с большими затруднениями, а то и возвращают с дороги».

Март 1917 года:

«Дорогая моя гражданочка Надюрочка и маленькие гражданчикидетки, здравствуйте. Писем от тебя, родная, <…> еще не получал, да едва ли скоро и получу. <…> Теперь с почтой будет не совсем хорошо, не знаю, как и скоро наладится. Завтра утром переезжаю за 30 верст. Настроение скверное. <…> Бог знает Один, что нас ожидает… Да, трудное время переживаем, сохрани Бог Россию и помоги выйти из труднейшего положения. Знаю, что и вам там в тылу страшно трудно, вам вообще хорошо достается. Буду молить Бога спасти меня и сохранить, и о вас молюсь о том же».

В этих немногих строках — вся трагедия России, трагедии миллионов русских людей, переживших — и не переживших — Первую мировую войну, по праву до сих пор именуемую «неизвестной»…

Пули миновали Николая Степановича, но не избежал он газовой атаки. Отравленного, его демобилизовали, однако прожил он недолго. Могила прадеда — на Ваганьковском кладбище.

В нашем семейном архиве сохранилось также немало фотографий той поры. Некоторые из них я предлагаю вниманию читателей «Московского журнала».

Михаил Юрьевич Подзолов.

Москва