Осень 1941 года стала для Москвы временем тяжких испытаний. Прорвав оборону Брянского фронта, 30 сентября танковые соединения генерал‑полковника Гудериана перешли в наступление на Орловском направлении. 3 октября фашисты заняли Орел, а 7 октября — Вязьму.
Стремительный успех предпринятой немцами операции «Тайфун» настолько воодушевил их, что уже 10 октября был объявлен приказ Гитлера о размещении войск вермахта в Москве. К середине месяца под немецкой оккупацией так или иначе оказались двадцать семь районов Подмосковья. Ситуация обострялась с каждым днем — линия фронта все ближе продвигалась к Москве, которую Гитлер мечтал «затопить водой, а на ее месте устроить огромное море, которое навсегда скроет от цивилизованного мира русскую столицу».
15 октября Государственный Комитет Обороны принял постановление «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы», которым Москву в тот же день предписывалось покинуть Президиуму Верховного Совета, Совнаркому, Генштабу, другим учреждениям, а также иностранным дипломатическим миссиям. Предполагалось организованно вывести из города около 500 крупнейших предприятий, более миллиона рабочих, инженеров, ученых. В то же время здесь должны были остаться работники коммунального хозяйства, транспорта, торговли, медицинских учреждений и так далее. В постановлении имелась и такая фраза: «Товарищ Сталин эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке», но Сталин отказался покидать столицу, веря в то, что ее удастся отстоять.
Впрочем, некоторые члены ГКО придерживались другого мнения. Председатель исполкома Моссовета В. П. Пронин вспоминал, как 19 октября 1941 года перед заседанием ГКО Берия заявил Маленкову: «Москва — не Советский Союз. Оборонять Москву — дело бесполезное. Оставаться в Москве — опасно, нас перестреляют, как куропаток». Однако, когда на самом заседании Сталин спросил: «Будем ли защищать Москву?», ему никто не возразил.
Между тем в Москве не обошлось и без паники, достигшей кульминации 15–19 октября. Вследствие возникшей угрозы захвата столицы немцами под влиянием слухов и домыслов часть москвичей хаотично устремилась из города. При этом некоторые партийные и советские руководители проявили себя не лучшим образом, бросив на произвол судьбы подведомственные им предприятия и организации. Вот что докладывал 18 октября 1941 года начальник Управления рабоче‑крестьянской милиции Москвы В. Н. Романченко заместителю наркома внутренних дел СССР И. А. Серову: «Жизнь в Москве в настоящее время дезорганизована. Начиная с 17 октября с. г. столовые, буфеты и рестораны не работают, магазины и другие торговые предприятия обслуживают население исключительно плохо. Транспорта для перевозки продуктов не хватает. Выдача месячного запаса продовольствия организационно не подготовлена, чем созданы большие очереди у всех магазинов. Районные комитеты партии и райсоветы растерялись и фактически самоустранились от управления районами. Ремесленные училища распущены и остались без руководства, никто организованной эвакуацией их не занимался и не занимается. Город в течение двух дней не убирается. Все это привело к тому, что рабочие открыто высказывают свое недовольство нераспорядительностью и бездеятельностью администрации и местных районных советов».
